- Если я смогу встать на ноги, если я смогу продержаться дней десять и
вернуть здоровье - я смогу где-нибудь получить работу, смогу ей помочь.
- Что ж, - ответил я, - сейчас ты пьешь. Если ты ее любишь, завязывай.
Прямо сейчас.
- Ей-богу, - сказал он, - завяжу! Вот этот стакан прямо в раковину и
вылью!
- Что за мелодрамы? Давай его сюда.
На лифте я спустился на первый этаж с квинтой дешевого виски, которую
спер в винной лавке Сэма неделю назад. Потом спустился по лестнице в
подвал. Там горела крохотная лампочка. Я пошел дальше, пытаясь отыскать
дверь. Наконец, нашел.
Времени, должно быть, час или два ночи. Я постучал. Дверь приотворилась
на щелочку - там стояла по-настоящему прекрасная женщина в неглиже. Этого
я не ожидал. Молодая, к тому же - рыжеватая блондинка. Я просунул ногу в
дверь, затем впихнулся внутрь сам, закрыл дверь и огляделся. Вовсе не
плохое местечко.
- Кто вы такой? - спросила она. - Убирайтесь отсюда.
- У вас здесь славная комнатка. Мне она больше нравится, чем моя.
- Убирайтесь вон! Вон! Вон!
Я выташил вискач из бумажного кулька. Она взглянула на бутылку.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Джини.
- Послушай, Джини, где ты хранишь свои бокалы?
Она показала на стенную полку, я подошел и снял два высоких стакана для
воды.
Рядом была раковина. Я налил в каждый немного воды, подошел к ней,
поставил, открыл виски и заболтал. Мы сидели на краешке ее постели и пили.
Она была молода, привлекательна. Я глазам своим не верил. Я ждал
невротического взрыва, какого-то психоза. Джини же выглядела нормальной,
даже здоровой. Но виски ей нравился. Пила она его наравне со мной.
Примчавшись сюда в порыве желанья, я больше этого порыва не ощущал. То
есть, если в ней и был где-то поросенок, или нечто непристойное, или
мерзкое (заячья губа, все, что угодно), мне бы больше хотелось сюда
вселиться. Помню, прочел я как-то историю в Беговой Форме о породистом
жеребце, которого никак не могли заставить покрыть кобылу. Ему приводили
прекраснейших кобыл, что только могли достать, а жеребец от них только
шарахался. Затем кто-то, который что-то понимал, высказал мысль.
Прекрасную кобылу всю обмазали грязью, и жеребец немедленно на нее
кинулся. Теория же заключалась в том, что в жеребце перед всякой красотой
просыпался комплекс неполноценности, а стоило красоту испачкать, изгадить,
он, по крайней мере, начинал чувствовать себя равным, а может и высшим. Ум
жеребца и ум мужика могут сильно друг на друга походить.
Как бы то ни было, Джини нацедила следующую и спросила, как меня зовут
и где я квартирую. Я ответил, что, мол, там, наверху, и мне просто
захотелось с кем-нибудь выпить.
- Я тебя видела в "Залезае" как-то вечером, с неделю назад, - сказала
она. - Ты такой смешной был, все с тебя смеялись, ты всем покупал выпить.
- Не помню.
- Зато я помню. Тебе нравится мое неглиже?
- Да.
- А что тогда штаны не снимаешь и поудобнее не устраиваешься?
Я так и сделал, и уселся с ней на постели. Двигался я очень медленно.
Помню, как говорил, что у нее славные груди, потом сосал одну из них.
Потом вдруг мы приступили. Я был сверху. Но что-то не срабатывало. Я
скатился.
- Прости, - сказал я.
- Все в порядке, - ответила она. - Ты мне по-прежнему нравишься.
Мы сидели, смутно о чем-то беседовали и допивали виски.
Затем она встала и выключила свет. Мне стало очень грустно, я забрался
в постель и привалился к ее спине. Джини была теплой, полной, и я слышал,
как она дышит, и чувствовал ее волосы у себя на лице. Мой член начал
подниматься, и я потыкал им в нее. Я почувствовал, как она протягивает
руку и направляет его.
- Ну, - произнесла она, - ну, вот так...
Вот так было хорошо, долго и хорошо, а потом мы закончили, а потом
уснули.
Когда я проснулся, она еще спала, и я встал, чтобы одеться. Я надел на
себя все, когда она повернулась и посмотрела на меня:
- Еще разок, потом уйдешь.
- Ладно.
Я снова разделся и забрался к ней. Она повернулась ко мне спиной, и мы
сделали еще раз так же, как и прежде. После того, как я кончил, она не
повернулась.
- Ты еще ко мне придешь? - спросила она.
- Конечно.
- Ты живешь наверху?
- Да. В 309-й. Я могу к тебе, или ты ко мне можешь.
- Лучше ты ко мне, - ответила она.
- Хорошо, - сказал я. Я оделся, открыл дверь, закрыл дверь, поднялся по
лестнице, зашел в лифт и нажал на кнопку 3.
Примерно неделю спустя, вечером, мы выпивали вина с Марти.
Разговаривали о разном, неважном, а потом он сказал:
- Господи, как мне ужасно.
- Что, опять?
- Ага. Моя девушка, Джини. Я тебе о ней рассказывал.
- Да. Та, что живет в подвале. Ты в нее влюблен.
- Ага. Ее вышибли из подвала. Она даже за подвал платить не могла.
- Куда она пошла?
- Не знаю. Пропала. Я слышал, что ее вышибли. Никто не знает, что она
делала, куда пошла. Я сходил на собрание Анонимных Алкоголиков. Ее там не
было. Мне плохо, Хэнк, мне в самом деле очень плохо. Я любил ее. Я скоро
рехнусь, наверное.
Я не ответил.
- Что же мне делать, мужик? Просто на части все рвется...
- Давай выпьем за ее удачу, Марти, чтоб ей повезло.
Хорошую и долгую мы за нее пропустили.
- Она нормальная была, Хэнк, ты должен мне поверить, она такая четкая.
- Я тебе верю, Марти.
Через неделю Марти выкинули на улицу за неуплату, а я устроился
работать на мясокомбинат, а через дорогу там стояло два мексиканских бара.
Нравились мне эти мексиканские бары. После работы от меня несло кровью, но
всем это было до балды.
Только когда я садился в автобус ехать к себе в каморку, носы начинали
морщиться, на меня гадко смотрели, и я начинал себя чувствовать мерзким
снова.
Становилось легче.
НАЕМНЫЙ УБИЙЦА
Ронни должен был встретиться с теми двумя в немецком баре в
Силверлэйке. Было 7.15 вечера. Он сидел за столиком один, пил темное пиво.
Барменша - блондинка, приятная задница, а груди такие, что сейчас из
блузки вывалятся.
Ронни любил блондинок. Это как разница между коньками и роликами.
Блондинки катаются на коньках, а остальные - на роликах. Блондинки даже
пахнут по-другому.
Но женщины - это всегда хлопоты, а для него хлопоты часто перевешивали
радость.
Иными словами, цена была слишком велика.
Однако, мужику женщина время от времени необходима - хотя бы для того,
чтобы доказать, что он ее может заполучить. Секс уже на втором месте. Этот
мир - не для влюбленных и никогда не будет.
7.20. Он махнул ей, чтобы принесла еще пива. Она подошла с улыбкой,
неся пиво перед грудью. Вот такой она не могла не нравиться.
- Вам нравится здесь работать? - спросил он.
- О, да, со многими мужчинами знакомлюсь.
- С хорошими мужчинами?
- И с хорошими, и с другими.
- А как вы их отличаете?
- По виду.
- А я какой?
- О, - рассмеялась она, - хороший, конечно.
- Вы заработали чаевые, - сказал Ронни.
7.25. Сказали, в семь. Он поднял голову. Курт. С Куртом - еще один
парень.
Подошли к столику и сели. Курт махнул рукой, чтобы принесли графин.
- "Бараны" ни хера не годятся, - сказал Курт. - Потерял на них в этом
сезоне 500 баксов, ни больше, ни меньше.
- Ты думаешь, Протро уже кранты?
- Да, с ним уже все, - ответил Курт. - Кстати, это Билл. Билл, это
Ронни.
Они пожали друг другу руки. Подошла барменша с графином.
- Джентльмены, - сказал Ронни, - это Кэти.
- О, - сказал Билл.
- О да, - сказал Курт.
Барменша рассмеялась и отрулила, виляя задом.
- Хорошее пиво, - сказал Ронни. - Я уже здесь с 7 часов жду. Точно вам
говорю.
- Тебе вовсе не надо напиваться, - заметил Курт.
- А он надежный? - спросил Билл.
- Самые лучшие отзывы, - ответил Курт.
- Слушайте, - сказал Билл, - мне не нужна комедия. Это мои деньги.
- А откуда я знаю, что ты не свинья? - спросил Ронни.
- А откуда я знаю, что ты не подорвешь с двумя с половиной кусками?
- Три куска.
- Курт сказал, два с половиной.
- Я только что поднял цену. Ты мне не нравишься.
- Меня твоя жопа тоже не волнует. Я ведь запросто могу все и отменить.
- Не отменишь. Такие, как ты, никогда не отменяют.
- Ты этим занимаешься регулярно?
- Да. А ты?
- Ладно, джентльмены, - сказал Курт, - мне наплевать, на чем вы
сговоритесь. Я получаю свою штуку за контракт.
- Везунчик ты, Курт, - сказал Билл.
- Ага, - подтвердил Ронни.
- Каждый - специалист в своем деле, - сказал Курт, прикуривая.
- Курт, откуда мне знать, что этот тип не слиняет с тремя кусками?
- Не слиняет, иначе вылетит из бизнеса. Это единственное, что он умеет.
- Это ужасно, - заметил Билл.
- Что в этом ужасного? Он же тебе нужен, правда?
- Ну, да.
- И другим людям он нужен. Говорят, каждый человек в чем-то хорош. Вот
он хорош в этом.
Кто-то сунул монетку в музыкальный автомат. Они сидели, слушали музыку
и пили пиво.
- Хорошо бы этой блондинке засадить, - сказал Ронни. - И пежить ее так
шесть часов кряду.
- Я б тоже не отказался, - поддакнул Курт, - если б мог.
- Давайте еще графин возьмем, - сказал Билл. - Что-то мне не по себе.
- А чего волноваться? - спросил Курт. Он махнул барменше: еще один. -
Те 500 баксов, что я профукал на "Баранах", верну в Аните. Они открываются
26 декабря.
Я там буду.
- Башмак сядет в финале? - спросил Билл.
- Я еще не читал газет. Наверняка, да. Он не сможет просто так бросить.
Это у него в крови.
- Лонгден же бросил, - сказал Ронни.
- Так ему пришлось: старика приходилось привязывать к седлу.
- А свой последний заезд выиграл.
- Кампус придержал вторую лошадь.
- Я думаю, лошадь не одурачишь, - сказал Билл.
- Умный человек может одурачить все, стоит только захотеть, - ответил
Курт. - Я, например, никогда в жизни не работал.
- Ну да, - сказал Ронни, - а мне сегодня ночью придется.
- И сделай все, как надо, малыш, - сказал Курт.
- Я всегда все делаю, как надо.
Они замолчали и просто пили пиво. Затем Ронни произнес:
- Ладно, где эти чертовы деньги?
- Получишь, получишь, - заверил его Билл. - Хорошо, что я захватил
лишних 500.
- Давай сейчас. Полностью.
- Дай ему деньги, Билл. И, пока не передумал, мои тоже давай.
Все было сотками. Билл пересчитал их под столом. Сначала свои получил
Ронни, затем Курт. Проверили. Нормально.
- Где? - спросил Ронни.
- Вот, - ответил Билл, передавая ему конверт. - Адрес и ключ внутри.
- Далеко отсюда?
- Полчаса. По шоссе Вентура.
- Можно у тебя кое-что спросить?
- Конечно.
- Зачем?
- Зачем?
- Да, зачем?
- Тебе не все равно?
- Все равно.
- Тогда чего спрашиваешь?
- Пива перепил, наверное.
- Тебе уже пора, наверное, - сказал Курт.
- Еще один графин, - ответил Ронни.
- Нет, - сказал Курт, - вали давай.
- Ну, ладно, блядь.
Ронни проерзал вокруг стола, выбрался, пошел к выходу. Курт с Биллом
сидели и смотрели ему вслед. Он вышел наружу. Ночь. Звезды. Луна. Дорога.
Его машина. Он отпер дверь, влез, отъехал.
Ронни тщательно проверил название улицы, а адрес - еще тщательнее.
Оставил машину в полутора кварталах и вернулся к дому пешком. Ключ
подошел. Он открыл дверь и вошел. В гостиной работал телевизор. Он прошел
по ковру.
- Билл? - спросил кто-то. Он прислушался к голосу. Она была в ванной. -
Билл? - Он распахнул дверь: вот она, в ванне, очень блондинка, очень
белокожая, молодая.
Она закричала.
Он сомкнул руки вокруг ее горла и втолкнул ее под воду. Его рукава
намокли. Она яростно дергалась и боролась. Так сильно, что ему пришлось
залезть вместе с нею в ванну, прямо в одежде и со всеми делами. Ее нужно
было придержать. Наконец, она затихла, и он ее отпустил.
Одежда Билла оказалась не очень-то впору, зато сухая. Бумажник вымок,
но его он оставил. Потом вышел, прошел полтора квартала до машины и уехал.
ВОТ ЧТО ДОКОНАЛО ДИЛАНА ТОМАСА
