почти преданный своему делу.
Помню, один из почтальонов постарше показал мне на сердце и сказал:
- Чинаски, когда-нибудь и до тебя дойдет, прямо вот сюда проникнет!
- Что, инфаркт?
- Преданность службе. Вот увидишь. Еще будешь гордиться.
- Чушь!
Но тот человек был искренен.
Я думал о нем, пока шел.
Тут мне попалось заказное письмо с квитанцией.
Я подошел и позвонил в дверь. Открылось маленькое окошечко. Лица не
видно.
- Заказное письмо!
- Отойдите! - произнес женский голос. - Отойдите от двери, чтобы я
лицо увидела.
Ну вот, пожалуйста, подумал я, еще одна ненормальная.
- Послушайте, дамочка, зачем вам мое лицо? Я могу оставить квитан-
цию в ящике, придете и заберете свое письмо на почте. Документы не за-
будьте.
Я сунул квитанцию в ящик и начал спускаться с крыльца.
Дверь открылась, и она выскочила. На ней было одно из таких проз-
рачных неглиже и никакого лифчика. Одни темно-синие трусики. Неприче-
сана, волосы торчат дыбом, как будто пытаются сбежать от нее. На физи-
ономии, похоже, что-то вроде крема, в основном - под глазами. Кожа на
теле белая, словно никогда не видела солнца, нездоровый цвет лица. Рот
раззявлен. На нем осталось немного помады; сложена же она была вся...
Я все это отметил, пока она ко мне неслась. Я как раз засовывал за-
казное письмо обратно в сумку.
Она заорала:
- Отдайте мое письмо!
Я сказал:
- Леди, вам придется...
Она выхватила у меня письмо и побежала к двери, открыла и заскочила
внутрь.
Черт возьми! Возвращаться без заказного письма или без подписи
нельзя! Там за все расписываться нужно!
- ЭЙ!
Я погнался за ней и всунул ногу в щель как раз вовремя.
- ЭЙ, ЧЕРТ БЫ ВАС ПОБРАЛ!
- Уходите! Уходите! Вы злой человек!
- Слушайте, дамочка! Попробуйте понять! Вам нужно за это письмо
расписаться! Я не могу его вам просто так отдать! Вы грабите почту Со-
единенных Штатов!
- Уходите, злой человек!
Я налег на дверь всем весом и ввалился в комнату. Внутри было тем-
но. Все жалюзи опущены. Все жалюзи в доме были опущены.
- ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА ВХОДИТЬ КО МНЕ В ДОМ! ВОН!
- А вы не имеете права грабить почту! Или отдавайте мне письмо, или
распишитесь. Тогда я уйду.
- Хорошо. Хорошо. Распишусь.
Я показал ей, где расписываться, и дал ручку. Я смотрел на ее груди
и на нее остальную и думал: какая жалость, что она чокнутая, какая жа-
лость, какая жалость.
Она вернула мне ручку и подпись - сплошные каракули. Открыла пись-
мо, начала читать, а я повернулся уходить.
Тут она оказалась в дверях, расставив руки. Письмо валялось на по-
лу.
- Злой злой злой человек! Вы пришли сюда изнасиловать меня!
- Послушайте, леди, дайте пройти.
- У ВАС ЗЛО НА ЛБУ НАПИСАНО!
- Тоже мне, новость. А теперь пропустите!
Одной рукой я попытался ее оттолкнуть. Она вцепилась ногтями мне в
щеку, хорошенько так. Я уронил сумку, кепка скатилась, и когда я про-
макивал кровь платком, она дотянулась и гребнула другую щеку.
- АХ ТЫ ПИЗДА! ЧТО, НЕ ВСЕ ДОМА, К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ?
- Вот видите? Видите? Вы злой!
Она прямо вся прижалась ко мне. Я схватил ее за жопу и впился в нее
ртом. Эти груди ко мне прижимались, она вся ко мне приклеилась. Заки-
нула назад голову, подальше от меня -
- Насильник! Насильник! Злой насильник!
Я нагнулся, ртом захватил ей одну сиську, переключился на другую.
- Насилуют! Насилуют! Меня насилуют!
Она была права. Я спустил ей трусы, расстегнул ширинку, вставил,
довел ее так до кушетки. Мы оба на нее рухнули.
Она задрала ноги повыше.
- НАСИЛУЮТ! - вопила она.
Я ее кончил, застегнул молнию, подобрал сумку с почтой и вышел, ос-
тавив ее спокойно таращиться в потолок...
Обед я пропустил, но все равно в график не уложился.
- Ты опоздал на 15 минут, - сказал Булыжник.
Я ничего не ответил.
Булыжник взглянул на меня.
- Боже всемогущий, что у тебя с лицом? - спросил он.
- А у тебя? - спросил его я.
- Ты о чем?
- Не грузись.
15
Я опять был с похмелья, опять установилась жара - всю неделю 100
градусов. Каждую ночь происходило пьянство, а с раннего утра и каждый
день - Булыжник и невозможность всего.
Некоторые парни носили африканские шлемы от солнца и темные очки, а
я - я был примерно одинаков, дождь ли, солнце: в драной одежде, а баш-
маки настолько древние, что гвозди постоянно впивались мне в подошвы.
В ботинки я подкладывал кусочки картона. Но помогало это лишь временно
- скоро гвозди снова вгрызались мне в пятки.
Виски и пиво вытекали из меня, фонтанировали из подмышек, а я гнал
себе дальше с этой тяжестью на спине, будто с крестом, вытаскивая жур-
налы, доставляя тысячи писем, шатаясь, приваренный к щеке солнца.
Какая-то тетка на меня заорала:
- ПОЧТАЛЬОН! ПОЧТАЛЬОН! ЭТО НЕ СЮДА!
Я оглянулся. Она стояла в квартале от меня вниз по склону, а я уже
и так отставал от графика.
- Послушайте, леди, положите это письмо на ящик сверху! Завтра за-
берем!
- НЕТ! НЕТ! Я ХОЧУ, ЧТОБ ВЫ ЕГО ЗАБРАЛИ СЕЙЧАС!
Она размахивала этой сранью до самых небес.
- Леди!
- ЗАБЕРИТЕ! ЭТО НЕ НАМ!
О боже мой.
Я уронил мешок. Затем снял кепку и швырнул ее на траву. Она скати-
лась на проезжую часть. Я ее бросил и пошел к тетке. Полквартала.
Я подошел и выхватил эту дрянь у нее из рук, повернулся, пошел.
То была реклама! Почтовое отправление третьего класса. Что-то нас-
чет распродажи одежды за полцены.
Я подобрал с дороги свою кепку, натянул на голову. Взгромоздил ме-
шок на левую сторону хребта, зашагал снова. 100 градусов.
Проходил мимо одного дома, и за мной выскочила женщина.
- Почтальон! Почтальон! У вас разве письма для меня нет?
- Леди, если я не положил его вам в ящик, это значит, что почты для
вас нет.
- Но я же знаю, что у вас для меня письмо!
- С чего вы взяли?
- Потому что мне позвонила сестра и сказала, что напишет.
- Леди, у меня нет для вас письма.
- Я знаю, что есть! Я знаю, что есть! Я знаю, что оно там!
Она потянулась к пачке писем у меня в руке.
- НЕ ТРОЖЬТЕ ПОЧТУ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ, ЛЕДИ! ДЛЯ ВАС СЕГОДНЯ НИЧЕГО
НЕТ!
Я повернулся и пошел.
На крыльце стояла еще одна тетка.
- Вы сегодня поздно.
- Да, мэм.
- А где постоянный почтальон?
- Он умирает от рака.
- Умирает от рака? Гарольд умирает от рака?
- Правильно, - сказал я.
Я вручил ей почту.
- СЧЕТА! СЧЕТА! СЧЕТА! - завопила она. - И ЭТО ВСЕ, ЧТО ВЫ МНЕ МО-
ЖЕТЕ ПРИНЕСТИ? ЭТИ СЧЕТА?
- Да, мэм, это все, что я могу вам принести.
Я повернулся и ушел.
Я же не виноват, что они пользовались телефонами, и газом, и све-
том, и все свои вещи покупали в кредит. Однако, если я приносил им
счета, они на меня орали - как будто я просил их устанавливать себе
телефон или присылать телик за 350 баксов без начального платежа.
Следующей остановкой было небольшое двухэтажное строение, довольно
новое, с 10 или 12 квартирами. Почтовый ящик с замком стоял спереди,
под козырьком крыльца. Наконец-то, хоть чуточку тени. Вставляю в замок
ключ, открываю.
- ПРИВЕТ, ДЯДЯ СЭМ! КАК ПОЖИВАЕШЬ СЕГОДНЯ?
Это было громко. Не ожидал я услышать голос этого мужика из-за спи-
ны. Он просто заорал на меня, а с бодуна я нервный. Я аж подскочил от
неожиданности. Это уж слишком. Я вытащил ключ из замка и обернулся.
Кроме сетчатой двери ничего не видно. Кто-то там стоял. Под кондицио-
нером и невидимый.
- Черт бы вас побрал! - сказал я, - не называйте меня Дядей Сэмом!
Я вам не Дядя Сэм!
- О, так ты один из этих умников, э? За пару центов я б вышел и те-
бе по заднице надавал!
Я поднял сумку и грохнул ею об пол. Журналы и письма разлетелись.
Придется весь отрезок перекладывать. Я сорвал с головы кепку и шварк-
нул о цемент.
- А НУ, ВЫХОДИ ОТТУДА СУКИН СЫН! ОХ, ГОСПОДИ ВСЕМОГУЩИЙ, ПРОШУ ТЕ-
БЯ! ВЫХОДИ ОТТУДА! ВЫХОДИ, ВЫХОДИ ОТТУДА!
Я был готов его зарезать.
Никто не вышел. Ни звука. Я посмотрел на сетчатую дверь. Ничего.
Как будто квартира пуста. На какой-то миг я подумал зайти. Потом по-
вернулся, опустился на колени и стал собирать письма и журналы. Работа
без сортировочного ящика. Через двадцать минут я все разложил. Засунул
несколько писем в ящик, кинул журналы прямо на крыльцо, закрыл дверцу,
повернулся и снова посмотрел на сетчатую дверь. По-прежнему ни звука.
Я заканчивал маршрут, ходил и думал: ну что ж, он позвонит и скажет
Джонстону, что я ему угрожал. Когда вернусь, лучше подготовиться к
худшему.
Я распахнул дверь: Булыжник сидел за столом, что-то читал.
Я стоял, глядя на него сверху вниз, ждал.
Булыжник глянул на меня, перевел взгляд на то, что читал.
Я продолжал стоять, дожидаясь.
Булыжник продолжал читать.
- Ну, - наконец, вымолвил я, - что там с этим?
- Что там с чем? - Булыжник поднял голову.
- СО ЗВОНКОМ? ГОВОРИ, ЧТО ТАМ СО ЗВОНКОМ! НЕ СИДИ ПРОСТО ТАК!
- С каким звонком?
- Тебе что, насчет меня не звонили?
- Звонили? Что случилось? Ты что там делал? Что ты натворил?
- Ничего.
Я пошел и сдал свое барахло.
Парень не позвонил. Никакая не милость с его стороны. Он, вероятно,
подумал, что если позвонит, я вернусь.
По пути к ящику я прошел мимо Булыжника.
- Что ты там натворил, Чинаски?
- Ничего.
Мои действия настолько заморочили Булыжника, что он забыл мне сооб-
щить, что я задержался на 30 минут, и не записал мне опоздание.
16
Как-то ранним утром я раскладывал почту рядом с Д.Г. Так его все и
называли: Д.Г. На самом деле, его звали Джордж Грин. Но уже очень мно-
го лет его звали просто Д.Г., и некоторое время спустя он стал похож
на Д.Г. Он работал почтальоном с двадцати лет, а сейчас ему было под
семьдесят. Голоса у него уже не было. Он не разговаривал. Он кряхтел.
Но даже когда он кряхтел, произносил он немного. Его и не любили, и не
презирали. Он просто был. Все лицо его изрыли морщины: странные овраги
и курганы непривлекательной плоти. Никакого света оно не излучало.
Просто задубевший старикан, делающий свое дело: Д.Г. Глаза как пустые
комочки глины, оброненные в глазницы. Самое лучшее, если о нем не ду-
мал и не смотрел на него.
Но Д.Г., при всем своем старшинстве, работал на одном из самых лег-
ких маршрутов, на самом краешке богатого района. Фактически, район
можно было считать богатым. Дома хоть и старые, но большие, в основном
- в два этажа. Широкие газоны стригли и освежали садовники-японцы. Там
жили какие-то кинозвезды. Знаменитый карикатурист. Автор бестселлеров.
Два бывших губернатора. Никто никогда с тобой не заговаривал. Ты ни-
когда никого не видел. Единственное, в самом начале маршрута, где сто-
яли дома подешевле, тебя доставали дети. Я имею в виду, что Д.Г. был
холостяком. И у него был такой свисток. В начале маршрута он становил-
ся, высокий и прямой, вытаскивал большой свисток и дул в него, а слюна
летела во все стороны. Сообщал детям, что он пришел. Для детей он но-
сил конфеты. И те выбегали, и он раздавал им конфеты, идя вдоль по
улице. Старый добрый Д.Г.
Я узнал про конфеты в первый раз, когда получил его маршрут. Булыж-
нику не хотелось мне его давать, слишком легкий, но иногда ничего дру-
гого ему не оставалось. И вот я шел, а этот малец выскочил и спрашива-
ет:
- Эй, а где моя конфетка?
И я ответил:
- Какая конфетка?
И малец сказал:
- Моя конфетка! Я хочу свою конфетку!
- Слушай, пацан, - сказал я, - ты, должно быть, сумасшедший. Тебя
что, мама просто так на улицу отпускает?
Мальчик посмотрел на меня очень странно.
Но однажды Д.Г. попал в беду. Старый добрый Д.Г. Он встретил в сво-
ем квартале новую маленькую девочку. И дал ей конфетку. И сказал:
- Ох, какая же ты хорошенькая девочка! Я бы хотел, чтобы у меня та-
кая же была!
А ее мать сидела у окошка, все слышала и выскочила с воплями, обви-
