пытаешься дать другим то, что хочешь для себя". Черт! Галени - взрослый,
пусть набивает себе шишки сам.
Втянуть Лаису в разговор о ее работе оказалось делом несложным, хотя
беседа и получилась несколько односторонней, поскольку ни Майлз, ни
Галени не могли, естественно, ничего рассказывать о своих сверхсекретных
делах. Разговор превратился в этакий небольшой экскурс в историю
барраяро-комаррских отношений. Тоскане после завоевания были весьма
крупными торговцами, хоть и не самыми крупными, как сегодня.
- Но их нельзя назвать коллаборационистами, - заметил Майлз, когда
дошло до этой темы. - Полагаю, что скорее этот термин применим к тем, кто
сотрудничал с Барраяром до завоевания. И уж конечно, нельзя обвинить
Тоскане в отсутствии патриотизма за то, что они отказались поддержать
тактику выжженной земли, я имею в виду позицию комаррского подполья.
Барраярское завоевание не было таким уж выгодным для Комарры, но по
крайней мере комаррские торговцы сумели справиться с потерями. Теперь,
поколение спустя, успехи возрожденной олигархии во главе с Тоскане до-
казали правильность занятой ими когда-то позиции.
В отличие от Галени, отец которого, Сер Гален, потратил всю жизнь на
бесполезное мщение, позиция, занятая тогда семьей Тоскане, позволила
Лаисе жить спокойно. Сер Гален был темой, которой Майлз с Галени
старательно избегали. Интересно, что рассказал Лаисе Галени о своем
покойном сумасшедшем отце?
Уже ближе к рассвету, когда они раздавили еще бутылку лучшего вина,
Майлз собрался с духом и отпустил своих зевающих гостей по домам. Стоя у
дверей, он проводил взглядом машину капитана, свернувшую по дороге к
воротам, миновавшую одинокого охранника и исчезнувшую во тьме. Галени,
как и Майлз, последние десять лет занимался исключительно своей карьерой,
и накладываемые ею ограничения, возможно, убили в нем остатки
романтики. Оставалось лишь надеяться, что, когда придет время, Дув не
превратит предложение руки и сердца в нечто вроде делового соглашения.
Правда, Майлз сильно опасался, что только так капитан и умеет. Дуву не
хватает порывистости. Вот почему ему так подходит канцелярская работа.
"Эта долго возле тебя не задержится, Галени. Кто-нибудь более нахальный
уведет ее у тебя и больше не отдаст никому".
Как потенциальная сваха Майлз не думал, что сегодняшний вечер сильно
увеличив шансы Галени. Расстроенный, Майлз вошел в дом. Дверь закрылась
за ним сама.
Медленно раздевшись, он сел на кропать и уставился на комм-пульт таким
же злым настойчивым взглядом, каким Царапка глядела на людей, несших
еду. Комм молчал. "Да засветись ты, черт бы тебя побрал!" При нормальном
ходе событий, Иллиан должен его вызвать именно сейчас, когда он устал,
слегка пьян и совершенно не готов к докладу. "Ну же, Иллиан! Я хочу
получить свое задание!" Казалось, что с каждым часом напряжение все
растет. С каждым часом терялся час. Если до вызова Иллиана пройдет
столько времени, сколько требуется, чтобы слетать на Эскобар и обратно, то
он начнет грызть ковер и без всякого припадка.
Майлз поразмышлял, не выпить ли ему еще бутылку, чтобы путем
опосредованной магии заставить Иллиана вызвать его. Но тошнота и рвота,
как правило, замедляют течение времени, а не ускоряют. Мало привлека-
тельная перспектива. "Может, Иллиан забыл обо мне?"
Жалкая шутка. Иллиан никогда ничего не забывает. Не может. Когда-то
давно, когда он еще был лейтенантом СБ, тогдашний император Эзар
отправил его на далекую Иллирику, чтобы ему в мозг вживили экс-
периментальный чип эйдетической памяти. Старому Эзару до смерти
хотелось иметь ходячий записывающий аппарат, отвечающий только ему
одному. Технология не нашла широкого применения по той простой причине,
что в девяноста случаях из ста приводила носителей чипа к шизофрении.
Безжалостный Эзар был готов рискнуть на 90 процентов ради возможных 10
процентов удачи. Точнее, желал получить молодого офицера, готового
рискнуть для него. За свою долгую жизнь Эзар, добиваясь политических
целей, пожертвовал тысячами офицеров, подобных Иллиану.
Но вскоре после операции Эзар умер, оставив Иллиана кружится, как
бродячий астероид, на орбите вокруг адмирала Эйрела Форкосигана, который
стал одной из самых ярких звезд на политическом небосклоне столетия. Так
или иначе, Иллиан целых тридцать лет обеспечивал работу СБ для отца
Майлза.
Интересно, на что это похоже - помнить все события за последние
тридцать пять лет, причем так ярко и подробно, будто все произошло
буквально только что? Когда прошлое не покрывается смягчающей дымкой
прошедших лет? Помнить каждую свою ошибку, в цвете и звуке - это
похоже на вечное проклятие. Неудивительно, что носители чипа сходили с
ума. Хотя, возможно, помнить об ошибках других не так болезненно. Рядом с
Иллианом быстро обучаешься держать язык за зубами. Он может напомнить
тебе о каждой идиотской, глупой и непродуманной вещи, которую ты либо
произнес, либо совершил.
В общем, Майлз полагал, что сам он ни за что не захотел бы иметь такую
штуковину в голове, даже если бы медицина позволяла. И так уже близок к
шизофрении безо всяких технологических штучек, благодарю покорно.
А вот Галени, кажется, как раз тот лишенный воображения тип, который
вполне сгодится для такого рода имплантации. Но Майлз имел все основания
подозревать, что в Галени скрываются глубинные течения, так же надежно
скрытые от глаз, как террористическое прошлое его отца, Сера Галена. Нет.
Галени тоже не самая подходящая кандидатура. Дув сойдет с ума настолько
тихо и незаметно, что успеет натворить кучу неприятностей, прежде чем кто-
нибудь сообразит, в чем дело.
Майлз посмотрел на комм-пульт, страстно желая, чтобы он засветился.
"Вызови. Вызови. Вызови. Дай мне это чертово задание. Вытащи меня
отсюда". Комм издевательски молчал. Наконец Майлз, сдавшись, встал и
поплелся за следующей бутылкой.
ГЛАВА 6
И только вечером, ровно через двое суток, персональный комм и спальне
Майлза вновь подал признаки жизни. Майлз, просидевший напротив него
весь день напролет, чуть не свалился со стула. Он дал комму немного
поморгать, пытаясь справиться с дыханием и унять сердцебиение.
"Правильно. Так и должно быть. Спокойно, собранно и хладнокровно,
парень. Не позволяй секретарю Иллиана увидеть твое волнение".
Но к его разочарованию, физиономия. появившаяся на экране,
принадлежала кузену Айвену. Айвен явно только что вернулся домой со
службы из Генштаба и еще не снял зеленой формы... с синими, а не красными
треугольниками в петлицах. "Капитанские знаки различия? Айвен -
капитан?"
- Здорово, братец! - жизнерадостно поприветствовал его Айвен. - Как
прошел день?
- Медленно, - умудрился изобразить улыбку Майлз, стараясь проглотить
появившуюся во рту горечь.
Улыбка Айвена стала еще шире. Он провел ладонью по волосам, красуясь.
- Ничего не замечаешь?
"Ты отлично знаешь, что я сразу заметил".
- У тебя новый парикмахер? - прикинулся простачком Майлз.
- Ха! - Айвен многозначительно постучал ногтем по нашивке.
- Знаешь, Айвен, незаконное ношение знаков различия является
преступлением. Конечно, тебя еще не застукали - "Айвен получил
капитана раньше меня?!"
- Ха! - несколько менее радостно повторил Айвен. - Все совершенно
официально, начиная с сегодняшнего дня. Новый оклад мне положен с утрен-
ней зари. Я знал, что звание на подходе, но не торопился об этом трезвонить.
Подумал, пусть будет для тебя сюрприз.
- Как получилось, что они повысили тебя раньше меня? С кем ты, черт бы
тебя побрал, умудрился переспать? - невольно сорвалось у Майлза. Он
вовсе не хотел, чтобы в его тоне звучало столько желчи.
Айвен, хмыкнув, пожал плечами.
- Я справляюсь со своими обязанностями. И к тому же делаю это, не
выписывая изящные кренделя вокруг устава. Кроме того, ты провел бог весть
сколько времени в отпуске по болезни. Прикинь-ка все это. И тогда
получится, что у меня, пожалуй, преимущества в выслуге измеряются годами.
Кровь и плоть. Каждое мгновение того нежеланного отпуска было оплачено
кровью, плотью и нескончаемой болью, принесенными практически
добровольно в жертву на службе императору. "Кровью и плотью, а они
повысили Айвена. Раньше меня..." Майлзом овладело что-то, весьма
смахивающее на тотальное бешенство, от которого сдавило грудь и слова
застряли в глотке.
Айвен. увидев выражение его лица, скис. Да, конечно, Айвен ожидал, что
его поздравят в какой-нибудь свойской манере, ждал. что Майлз разделит с
ним радость, потому что радоваться одному - грустное занятие. Майлз
отчаянно старался совладать со своим лицом, слоами и мыслями.
- Поздравляю, братец. - Ну вот, теперь в его голосе вновь звучала
обычная легкая ирония. - Ну, и что же теперь, когда твой чин и оклад
достигли таких высот, чем ты объяснишь своей мамочке, почему не
женишься на какой-нибудь милой фор-барышне?
- Пусть сначала меня заловят! - ухмыльнулся Айвен, снова просветлев.
- Я быстро бегаю.
- М-м-м. Лучше особо не затягивать. Кажется, Тати Форвента отчаялась и
недавно вышла замуж? Впрочем, еще остается Виолетта Форсуассон, если не
ошибаюсь.
- Вообще-то нет. Она вышла замуж прошлым летом, - сообщил Айвен.
- Хельга Форсмит?
- Ее подцепил один из промышленников - приятелей ее отца. Он даже не
фор. Но дьявольски богат. Это произошло три года назад. Боже, Майлз, да ты
совсем отстал от жизни! Впрочем, нет проблем, я всегда могу найти кого-
нибудь помоложе.
- Знаешь, с таким подходом ты скоро начнешь ухлестывать за
эмбрионами. - "Все мы начнем". - Перекос соотношения рождавшихся в
нашу бытность мальчиков и девочек начинает сказываться. Ну ладно,
поздравляю с капитаном. Я-то знаю, что ты много работал, хоть и
прикидывался, что валяешь дурака. Готов поспорить, не успею я и глазом
моргнуть, как ты станешь начальником генштаба.
Айвен вздохнул:
- Вряд ли, если они вдруг не передумают и не отправят меня служить на
корабль, чтобы пополнить мой послужной список. Нынче с этим ужасно
строго.
- Боюсь, они начинают учитывать недочеты еще во время обучения.
Многие на это жалуются.
- Да, у тебя-то больше боевого опыта, чем у всех, кого я знаю до звания
коммодора включительно, хоть и в твоей неподражаемой вывернутой манере,
- с завистью добавил Айвен.
- Ага, только все это строго засекречено. Ты один из очень немногих, кто
в курсе.
- Тебя не остановили никакие недочеты. Или правила и уставы. Или
понятие реальности, насколько мне известно.
- Я никогда и ничему не позволял мне мешать. Только так можно
добиться того, чего хочешь, Айвен. Никто ничего не преподнесет тебе на
блюдечке. - Ну, во всяком случае, никто не преподнесет ему, Майлзу. А на
Айвена все сыплется с неба, причем всю его жизнь. - Если не можешь
выиграть, измени правила игры.
Айвен поднял бровь:
- А если это не игра, то понятие выигрыша становится несколько
бессмысленным, нет?
Майлз поколебался.
- Устами Айвенов... Мне... мне надо над этим подумать.
- Смотри не перенапрягись, гений-недоросток. Майлз изобразил
фальшивую улыбку. Айвен выглядел так, будто от этого разговора у него во
рту такой же отвратительный привкус, как у Майлза. Пожалуй, лучше на этом
закончить. С Айвеном можно разобраться потом. Как всегда.
- Пожалуй, я пойду.
- Ага, у тебя ведь масса дел. - Скривившись, Айвен отключился прежде,
чем Майлз успел протянуть руку к выключателю.
Целую минуту Майлз сидел, молча уставясь на экран. Затем поднял голову
и высказал свое разочарование потолку в самых отборных галактических
проклятиях. И почувствовал себя несколько лучше, будто вместе с
ругательствами изверг из своей души нечто ядовитое. На самом деле он не
завидовал продвижению Айвена. Просто.. Просто...
Неужели побеждать - это все, чего он хочет? Или все еще хочет, чтобы
видели, как он побеждает? И кто видел? Имперская безопасность -
неподходящее место работы, если хочешь славы. Хотя знает Иллиан, знают
родители, Грегор - все близкие люди, чье мнение для него важно, знают об
