будем пользоваться им), настоящим заверяю, что я - свободный человек,
доныне никому не присягавший, и что я поступаю на службу к лорду Майлзу
Нейсмиту Форкосигану в качестве оруженосца... Ну-ка, повтори пока эту
часть... - Мэйхью повторил, кося глазами на санитаров. - Дальше... Я буду
считать его моим сюзереном и командиром до тех пор, пока его или моя
смерть не освободит меня от клятвы. Потом еще раз!
Кивая головой в такт каждому слову Мэйхью, Майлз начал -
скороговоркой, так как встречающие уже были рядом, - свою часть клятвы:
- Я, Майлз Нейсмит Форкосиган, вассал секундус императора Грегора
Форбарры, принимаю твою клятву и клянусь защищать тебя как сюзерен и
командир. Клянусь словом Форкосигана. Готово - можешь встать.
Слава Богу, подумал Майлз, что Ботари промолчал. Но молчание длилось
недолго:
- Милорд! - прохрипел сержант. - Вы не можете привести к присяге
бетанца!
- Но я только что сделал это, - весело ответил Майлз и даже слегка
подпрыгнул на месте, до того был собой доволен.
Между тем офицер СБ из той группы, что он увидел пару часов тому
назад, уже стояла рядом, а Мэйхью так и застыл коленопреклоненный, под
прикрытием огня, бушевавшего у него над головой.
- Пилот Мэйхью! - крикнула дама. - Вы арестованы. Вы можете
воспользоваться при аресте следующими правами...
Избитый штатский перебил ее, тыча пальцем в сторону Элен:
- К чертям пилота! Посмотрите лучше на эту женщину! Она избила меня
до полусмерти! У меня свидетели, десятки свидетелей. Ее надо арестовать!
Она опасна для общества!
Элен то сжимала кулаки, то прикрывала уши. Губы у нее дрожали. Майлз
начал понимать, в чем дело.
- Ты ему врезала?
Она кивнула.
- Он сказал мне такое...
- Милорд, - Ботари тоже обрел дар речи, - с вашей стороны было
некрасиво оставить Элен одну, среди этих...
Женщина из СБ тянула свое:
- Пилот Мэйхью, вы имеете право...
- Мне кажется, она повредила мне черепную коробку! - простонал
избитый. - Я на нее в суд...
Майлз подбодрил Элен улыбкой:
- Не беспокойся, я с этим разберусь.
- У вас есть право... - не отступалась агент СБ.
- Прошу прощения, агент Браунел, - мягко перебил ее Майлз. - Пилот
Мэйхью теперь мой вассал. Поскольку я его сюзерен и командир, все
обвинения в его адрес адресуются мне. Именно я буду оценивать
обоснованность этих обвинений и распоряжаться дальнейшей судьбой пилота.
Отныне у него нет никаких прав, кроме права ответить на вызов, если речь
идет о некоторых категориях клеветы, которые сейчас не время и не место
обсуждать... - (Все это архаика: императорским эдиктом дуэли запрещены, но
откуда бетанцам знать такое.) - Так что если у вас нет двух пар мечей и вы
не собираетесь... ну, скажем, оскорблять честь матушки пилота Мэйхью, вам
придется оставить пилота на мое попечение и, прошу прощения, взять себя в
руки.
Своевременный совет: Майлзу казалось, что агент СБ вот-вот взорвется.
Мэйхью слабо кивнул, словно наконец-то поверил в спасение. А Ботари
выпрямился, и сощуренные глаза сержанта обвели всю компанию - он
подсчитывал силы и вооружение противника. Спокойно, подумал Майлз. Все
идет по плану.
- Вставайте, Ард, черт...
Женщина-офицер немедленно связалась с начальством, чтобы обсудить
странный способ, которым Майлз оградил пилота Мэйхью от закона. Но
переговоры, как Майлз и надеялся, зашли в тупик, а точнее, увязли в болоте
межпланетного права, грозившем затянуть весь персонал посольства Барраяра
и бетанского госдепартамента.
С Элен было проще. Разъяренному бетанцу объяснили, что он должен
лично подать жалобу в посольство Барраяра. А там закрутится такая карусель
- заявления, бланки, рапорты, объяснения, - что жалобщик проклянет все на
свете. Среди анкет, которые приходилось заполнять, были весьма занятные,
открывавшие просмотр художественным склонностям потерпевших. И эти поэмы
рассматривались только на Барраяре (что занимало на месте шесть недель), и
можно было гарантировать, вдобавок, что их придется посылать туда-сюда
несколько раз - для исправления неизбежных в таких случаях ошибок.
- Расслабься, - шепнул Майлз Элен. - Этого парня завалят анкетами по
самую макушку, и ты его никогда уже не увидишь. С бетанцами просто: они
убеждены, что доставляют тебе всем этим массу неприятностей, и чувствуют
себя удовлетворенными. Только никого не убивай здесь. Боюсь, моего
дипломатического иммунитета может оказаться недостаточно.
К тому времени, когда бетанцы признали поражение, совершенно
вымотавшийся Мэйхью еле стоял на ногах. Чувствуя себя пиратом после
удачного рейса, Майлз утащил его из космопорта.
- Два часа, - потрясенно пробормотал Ботари. - Мы пробыли в этом
паскудном месте каких-то два часа, и на тебе...
6
- Майлз, дорогой, - бабушка встретила его поцелуем в щеку,
отработанным, как отдание чести. - Ты немного опаздываешь. Что, опять
неприятности на таможне?
- Нет-нет, все в порядке. - Майлз переступал с носка на пятку, ему не
хватало невесомости. Хотелось пробежать километров пятьдесят, или
отправиться на танцы, или еще что-нибудь в таком же духе. Но сержант и
Элен имели весьма бледный вид, а Мэйхью просто валился с ног. Наскоро
представив его бабушке, Майлз отвел пилота в свободную спальню. Там Мэйхью
принял душ, начал выбирать себе пижаму (они были либо слишком малы, либо
слишком велики) да так и повалился на кровать, словно его оглушили.
Бабушка покормила гостей обедом; как и рассчитывал Майлз, она сразу
же полюбила Элен. Та чувствовала себя чуть скованной в присутствии матери
обожаемой ею графини Форкосиган, но Майлз был уверен, что бабушка быстро
справится с этим. Возможно, ей удастся передать Элен хоть толику
бетанского безразличия к классовым предрассудкам, столь характерным для
Барраяра. С тех пор, как они перестали быть детьми, перегородки между ним
и Элен росли все стремительнее. Это из-за костюма фора на нем, иногда
думал Майлз. Он казался Майлзу броней: такой же архаичной, звякающей,
проржавевшей и шипастой. Ее неудобно носить, человека в ней невозможно
обнять. Пусть Элен хоть однажды возьмет консервный нож и посмотрит, какой
бледный, мягкий, несчастный моллюск кроется под броней - хотя и это
зрелище не сахар. Мысли Майлза совсем запутались в черном водопаде волос
Элен; он вздохнул, и тут только сообразил, что бабушка обращается к нему.
- О, простите!
- Я говорю, - терпеливо повторила бабушка, работая ножом и вилкой, -
об одном из моих соседей. Ты его помнишь, некто Хатауэй, работает в
восстановительном центре... Я помню, ты познакомился с ним, когда ходил
здесь в школу...
- Да, помню. И что с ним такое?
- У него небольшая проблема, и ты мог бы помочь с ней, поскольку
живешь на Барраяре. Он даже отложил ее на время - я сказала ему, что ты
вот-вот прилетишь. Если ты не очень устал, вы могли бы заняться этим
сегодня вечером...
- Честно говоря, я мало что могу сказать о нем, - промолвил Хатауэй,
оглядывая огромную, прикрытую куполом арену, находившуюся в его ведении.
(Майлз подумал - непонятно только, как можно привыкнуть к этому запаху.) -
Утверждает, что он барраярец. Время от времени исчезает, но всегда
возвращается. Я уговаривал его отыскать какой-нибудь приют, но ему эта
идея, похоже, не по вкусу. А последнее время он совершенно одичал - не
дает даже подойти к нему. Поймите, он никому не причинил вреда, но кто
знает, как оно обернется в будущем. Ведь он с Барраяра... Ах, извините...
Хатауэй, Майлз и Ботари осторожно пробирались по неровной,
предательской поверхности. Эти мусорные кучи таили какие-то странные
предметы, которые оживали, когда на них наступали, и могли запросто
ударить по затылку. Осколки высокой технологии поблескивали среди куч
обычного человеческого мусора, ожидая дальнейших превращений под руками
бетанских умельцев.
- О-о, ч-черт, - вдруг с досадой воскликнул Хатауэй. - Опять он зажег
огонь! - В сотне метров от них в небо поднимались завитки серого дыма. -
Надеюсь, на сей раз это не дерево. Никак не могу убедить его, что дерево
слишком ценный материал... Вот мы и отыскали его.
Лощина между кучами давала иллюзию защищенного пространства. Худой
темноволосый мужчина лет тридцати сидел, согнувшись над огнем, аккуратно
разложенным на дне плоской параболической тарелки-антенны. Под кухонный
стол был приспособлен предмет, начинавший свою жизнь как подставка для
компьютера; на нем чередовались плоские куски пластика и металла,
выполняющие функции тарелок и кастрюль. Тут же, поблескивая
красно-золотистой чешуей, лежал готовый к жарке большой карп.
Когда они приблизились, под чьей-то неловкой ногой звякнула железка.
Человек у костра мгновенно вскочил и схватился за нож, по всей видимости
самодельный; блеснули черные глаза, обведенные кругами бессонницы или
болезни. Майлз не мог разглядеть, из чего сделан нож, но если им разделали
рыбу, значит это не просто железяка. Рука Ботари потянулась к
парализатору.
- Похоже, парень действительно с Барраяра, - тихо сказал Майлз. -
Смотри, как он двигается.
Сержант согласно кивнул. Человек у костра держал нож по-солдатски,
прикрывая левой рукой правую, готовый отбить руку противника, а уж потом
действовать ножом. Казалось, он и сам не замечал, что принял боевую
стойку. Хатауэй крикнул:
- Эй, Баз! Я тут привел к тебе гостей, не возражаешь?
- Возражаю.
- Ну послушай! - Хатауэй скользнул вниз с кучи мусора: так он был уже
чуточку ближе к костру. - Я ведь тебе не докучал, правда? Позволил тебе
околачиваться тут целыми днями, хотя инструкция запрещает это. Слушай, ты
что, жжешь дерево? Разве тебе не известно... а, ладно. Будем считать, что
я ничего не заметил, но ты должен поговорить с этими людьми. Они с
Барраяра.
Баз быстро глянул на пришельцев, и лицо его отразило странную смесь
радости и отчаяния. Он видит только наши силуэты, подумал Майлз, надо
сойти вниз, чтобы он увидел мое лицо в свете костра. Он осторожно
спустился и стал рядом с Хатауэем. Баз тупо смотрел на него.
- Ты не барраярец, - сказал он наконец безжизненным голосом.
- Да. Я наполовину бетанец, - коротко ответил Майлз, не расположенный
обсуждать свою родословную. - Но я вырос на Барраяре. Там моя родина.
- Родина, - одними губами повторил Баз.
- Далековато ты забрался. - Майлз поставил на попа корпус какого-то
прибора или механизма, из которого торчали провода, и уселся на него, как
на табуретку. Ботари устроился повыше, на куче мусора, откуда мог без
труда достать любого собеседника. - Ты что, не можешь добраться домой?
Тебе нужна помощь?
- Нет. - Баз отвернулся, нахмурившись. Огонь прогорел. Он пристроил
металлическую решетку кондиционера на угли и положил на нее рыбу.
Хатауэй, вытаращив глаза, смотрел на эти манипуляции.
- Что ты собираешься делать с этой мертвой рыбой?
- Съесть.
На лице Хатауэя изобразилось отвращение.
- Послушай, чудак, стоит тебе обратиться в приют и получить карточку,
как ты получишь сколько угодно протеина, прямо из чанов. На этой планете
не едят мертвечину. Кстати, где ты нашел эту рыбу?
Баз, помедлив, ответил:
- В фонтане.
Хатауэй задохнулся от ужаса.
- Эта выставка животных принадлежит зоосаду Силика! Как это можно -
есть экспонат?
- Там их куча. Не думаю, чтобы хватились одной пропавшей рыбины. И
