осколки Луны и поныне несутся в межзвездном пространстве.
Когда начались работы по демонтажу Луны, на счету сорокового потомка
Джона Джонса числилось
2721 г. через 800 лет 17.400.000.000$
Разумеется, имея в своем распоряжении такую колоссальную сумму,
директора фонда Джона Джонса произвели крупные капиталовложения на Марсе и
Венере.
В начале двадцать девятого столетия, а точнее, в 2807 г., Луна была
полностью раздроблена на куски и разбросана в космическом пространстве. На
всю работу по ее демонтажу потребовалось 86 лет. Приведу две выписки из
счета сорокового потомка Джона Джонса: в год завершения работ по
уничтожению Луны, незадолго до девятисотлетия со дня основания фонда, и по
истечении 900 лет:
2807 г. через 886 лет 219.000.000.000$
2821 г. через 900 лет 332.000.000.000$
В этих скупых строках заложен простой и глубокий смысл: к 2807 г.
будущий потомок Джона Джонса был практически владельцем всей недвижимости
на Земле, Марсе и Венере - за исключением территории университетского
городка на каждой планете. Эта территория была собственностью
университета.
А теперь я попрошу вас последовать за мной и перенестись в 2906 г. В
этом году директора фонда Джона Джонса оказались перед неразрешимой
проблемой. Согласно завещанию Джона Джонса, оставленному в 1921 г., банк
должен был выплачивать три процента годовых. В 2900 г. был жив тридцать
девятый потомок Джона Джонса по имени Дж664М42721муж. Ему тогда
исполнилось тридцать лет, и он собирался жениться на девушке по имени
Т246М42652жен.
Вы, конечно, хотели бы знать, с какой проблемой столкнулись директора
фонда? А вот с какой.
Произведя тщательную инвентаризацию и оценку недвижимого имущества и
всех богатств на Нептуне, Уране, Сатурне, Юпитере, Марсе, Венере и
Меркурии, а также на Земле и точный подсчет стоимости энергии, оставшейся
в Солнце, по весьма умеренной цене за калорию, директора обнаружили, что
полная стоимость Солнечной системы составляет 630.952.524.136.215$.
Как показывает простой расчет, если мистер Дж664М42721муж женится на
мисс Т246М4265жен и у них в браке родится ребенок, то в 2921 г. по
прошествии тысячи лет с того дня, когда Джон Джонс открыл в банке счет на
1 доллар, этот ребенок будет владеть состоянием:
2921 г. 1000 лет 6.310.000.000.000$
Нетрудно видеть, что дефицит составил бы 47.475.867.385$. Банк просто
не смог бы выплатить сороковому потомку Джона Джонса то, что ему
причиталось.
Члены правления банка были в панике. Высказывались самые
фантастические проекты. Например, предлагалось отправить экспедиционный
корпус к ближайшей звезде с целью захвата какой-нибудь другой солнечной
системы и восполнения дефицита за счет распродажи новых территорий. Но
этот проект был отклонен, ибо на осуществление его потребовалось бы
слишком много лет.
Перед мысленным взором несчастных директоров фонда Джона Джонса живо
вставали картины нескончаемых судебных тяжб и разбирательств, но буквально
накануне величайшего из судебных процессов, который когда-либо знала
история, произошло нечто такое, что в корне изменило дальнейший ход
событий.
Профессор извлек из жилетного кармашка миниатюрный приборчик,
приложил его к уху и нажал рычажок.
- Пятнадцать часов пятьдесят две минуты... пятнадцать часов пятьдесят
две минуты... пят...
Профессор сунул приборчик в карман и продолжал:
- К сожалению, я должен закончить лекцию. В шестнадцать часов у меня
назначена встреча с профессором С122Б24999муж из университета Сатурна.
Итак, на чем мы остановились? Ах, да! Я говорил о небывалом судебном
процессе, который грозил директорам фонда Джона Джонса.
Так вот, этот самый мистер Дж664М42721муж, тридцать девятый потомок
Джона Джонса, поссорился с мисс Т246М42652жен. Их ссора свела к нулю
надежды на брак между ними. Никто не хотел уступать другому. Он так и не
женился, она так и не вышла замуж. В 2946 г. мистер Дж664М42721муж, прожив
всю жизнь холостяком и не оставив после себя детей, умер.
Солнечная система не перешла в частные руки. Немедленно вмешалось
межпланетное правительство и объявило об отчуждении фонда Джона Джонса в
пользу государства. Немедленно упразднилась частная собственность. В
мгновение ока мы достигли всеобщего благоденствия.
Лекция окончена. Все свободны.
Один за другим лица слушателей исчезали с экранов визафона.
Профессор остался сидеть в кресле, размышляя о чем-то.
- Удивительный человек был этот Джон Джонс Первый, - задумчиво
проговорил он наконец. - Какая сила предвидения! Какой ум! В особенности
если учесть, что жил он в двадцатом веке, когда кругом царило невежество.
Но как близка была его тщательно продуманная схема к полному краху. Что
было бы с милым его сердцу обществом всеобщего процветания, если бы
сороковой наследник Джона Джонса все-таки появился на свет?
Дэвид А.КЕЛЛЕР
ТИГРИЦА
Человек приложил немало усилий, чтобы продать мне дом. Ясное дело,
дом должен был мне понравиться. Человек то и дело обращал мое внимание на
панораму.
Вид и в самом деле был великолепный. Вилла, расположенная на вершине
горы, смотрела фасадом на долину, очень зеленую, заросшую виноградниками,
усеянную такими белыми домиками, что слепило глаза.
В самом широком месте долина не превышала пяти километров. Хороший
стрелок, вооруженный ружьем с оптическим прицелом, мог бы держать на мушке
любую ферму.
Они гнездились, как белые жемчужины в море зеленых виноградников.
- Восхитительный вид, сеньор, - повторял агент. - Эта панорама в
любой сезон стоит вдвое дороже того, что я прошу за виллу.
- Но я могу посмотреть на все это и не покупая виллы, - возразил я.
- Только в том случае, если вы случайно ступите на чужую землю.
- Дом очень старый, в нем нет даже водопровода.
- Ошибаетесь! - вскричал он с широкой улыбкой, показывая мне золотые
зубы. - Слышите?
Послышался хрустальный звон. Я повернул голову и увидел мраморного
купидона, несколько неожиданным образом льющего воду в бассейн. Я
улыбнулся и заметил:
- Один такой фонтан есть в Брюсселе, другой в Мадриде. Этот фонтан
красив, но я имел в виду водопровод в современной ванной.
- А зачем вам мыться? Можно просто сидеть и любоваться пейзажем.
Он мне так надоел, что я в конце концов выписал чек, получил акт о
продаже и стал хозяином горы, увенчанной каменным домом, похоже,
наполовину разрушенным.
Но агент не знал, а я не сказал ему, что для меня представлял
ценность только фонтан. Дело в том, что я приехал в Италию только для
того, чтобы купить этот фонтан, если удастся, и увезти его в Штаты. Я
ничего не знал об этой любопытной мраморной скульптуре. О фонтане мне
написал Джордж Сейнбрук. Всего одно письмо, а затем уехал неизвестно куда.
Таков уж был Джордж - вечно в движении. Теперь фонтан мой, и я уже
прикидывал, где я помещу его в своем жилище в Нью-Йорке. Во всяком случае,
не в розарии.
Я сидел на мраморной скамье и созерцал долину. Агент по продаже
недвижимости был прав - пейзаж был изящен, уникален. Окружающие горы были
как раз нужной высоты, чтобы бросать тень на ту или иную часть долины в
любое время суток, кроме полудня. Никаких признаков жизни там, внизу,
видно не было, но я был уверен, что виноградники полны фермеров. В небе
парил орел, инстинктивно используя воздушные течения.
Я потянулся, взглянул на свою машину и вошел в дом.
В кухне сидели двое крестьян - старик и старуха. При моем появлении
они встали.
- Кто вы такие? - спросил я по-английски.
Они улыбнулись и завертели руками. Я повторил свой вопрос
по-итальянски.
- Мы слуги, - ответил старик.
- Чьи?
- Любого хозяина.
- Вы давно здесь?
- Всегда. Это наш дом.
Я улыбнулся.
- Хозяева уходят, а вы остаетесь?
- Вроде так.
- И много у вас было хозяев?
- Увы, да! Они приходят и уходят. Все молодые господа, вроде вас, но
они не остаются. Они покупают дом, любуются пейзажем, едят с нами
несколько дней, а потом уходят.
- И вилла снова идет в продажу?
Старик пожал плечами.
- Откуда мне знать? Мы только слуги.
- В таком случае приготовьте мне обед и подайте его в беседку, откуда
я смогу восхищаться видом.
Женщина послушно двинулась. Мужчина подошел ко мне.
- Не отнести ли ваш багаж в спальню?
- Да. Я тоже поднимусь с вами, чтобы разобрать его.
Он отвел меня в спальню - комнату на втором этаже. Там была кровать и
очень старинный комод. Пол был исключительно чистым, стены недавно
побелены. Их идеальная белизна наводила на мысль о всевозможных методах ее
нарушить - нарисовать картину, написать поэму или расписаться каракулями,
которые приводят в отчаяние моих родных и друзей.
- Все предыдущие хозяева спали здесь? - спросил я небрежно.
- Да.
- Был ли среди них некий Джордж Сейнбрук?
- Кажется, был. Но все они приходили и уходили, а я стар, память у
меня уже не та.
- Они когда-нибудь писали на стенах?
- Все писали! Кто им запретит? Пока они здесь жили, вилла
принадлежала им, не так ли? Но мы всегда перебеливаем стены для следующего
хозяина.
- Вы всегда уверены, что появится новый хозяин?
- Конечно. Должен же кто-то платить нам жалованье?
- Что они писали на стенах? - спросил я, вкладывая золотую монету в
жадную ладонь старика.
Он посмотрел на меня внимательными старческими глазами.
- Каждый писал и рисовал, что хотел. Они были хозяевами и могли
делать все, что им вздумается.
- Но все-таки, какие слова?
- Я не понимаю по-английски и не умею читать.
Похоже, старик не хотел говорить. Эта ситуация не на шутку
заинтересовала меня. Те же слуги, та же вилла, а владельцы все время
новые. Они покупают виллу, пишут на стенах и уходят, а мой друг, агент,
снова продает дом. Весьма подозрительное дело!
Очутившись внизу, снаружи, перед отличной итальянской едой и
великолепной панорамой, я посмеялся над своими подозрениями. Я ел
спагетти, оливки и черный хлеб, запивая вином. Тишина давила. Небо стало
медного цвета и предвещало дождь. Пришел старик и показал место, где можно
поставить машину, - пристройку у стены дома, открытую с одной стороны, но
под крышей. Каменный пол почернел от грязи или от масла.
- Видимо, здесь было много машин? - предположил я.
- Все хозяева имели машины.
Вернувшись на террасу, я ждал, когда начнется гроза. Наконец серая
стена воды хлынула на долину и вскоре загнала меня в дом.
Женщина принесла свечи. Я взял один подсвечник, объяснив:
- Я хочу осмотреть дом.
Она не возражала. Я начал с нижнего этажа. Одна комната явно
предназначалась для слуг. Затем шла кухня и еще две комнаты, когда-то, по
всей вероятности, бывшие столовой и гостиной. В них почти не было мебели,
стены посерели от сырости. Одна каменная лестница вела в спальню, другая
вниз, в погреб. Я выбрал последнюю.
Ступени, видимо, были выбиты прямо в скале, как и сам погреб. Все
выглядело очень древним. У меня возникло впечатление, что этот погреб был
гробницей, над которой впоследствии построили дом. Но, когда я спустился
вниз, там ничего не напоминало гробницу: я увидел несколько винных
бочонков, разное барахло, мотки веревок и проволоки по углам, в основном
