- Начинайте, - распорядился Красильников. - По порядку - гостиная,
кабинет, спальня. Я подойду...
И снова они остались вдвоем. Молчали. Юра внимательно исподлобья
рассматривал Красильникова. Ему нравилось его доброе, несколько утомлен-
ное лицо, стеснительная, неторопливая улыбка - он еще тогда, - в артди-
визионе, отметил про себя, как хорошо и озаренно улыбался Семен Алексее-
вич. Но Юру отпугивал его матросский бушлат, лихо сломленная посередине
фуражка и висящий на длинном ремне маузер в деревянной кобуре.
- Скажите, а вы и взаправду чекист? - решился задать Юра давно инте-
ресовавший его вопрос.
Семен Алексеевич повеселел: ему все больше нравился этот мальчишка, с
которым так часто, так упорно сводила судьба.
- Что, слово страшное? Или форма тебя смущает? Так это отчего. Был,
понимаешь, моряком, а теперь вот пришлось... - Голос у него слегка пост-
рожал, и на лице еще резче выступили скулы. - Только какой я чекист. До
чекиста мне еще во-она сколько плыть! Однако же кому-то и этим надо...
Красильников вытащил кисет, несколько раз встряхнул его в руке, чтобы
табак сильнее перемешался, свернул цигарку и всласть затянулся горьким
дымом отстоявшегося самосада. Когда он снова начал оборванный разговор,
голос у него потеплел, стал каким-то свойским и обстоятельным:
- Двое детишек у меня в Евпатории остались, один - вроде тебя, четыр-
надцать годков ему, а второй и вовсе салажонок...
- Как это - "салажонок"? - спросил Юра, ему нравилось, что их разго-
вор идет неторопливо, по душам.
- Ну совсем пацан еще: семь годков... Н-да! Вот видишь, какой я че-
кист! - досадно крякнул Красильников. - Мне бы помалкивать про Евпато-
рию-то. Она пока у ваших, у белых... Эх!
- А за что вы Загладина арестовали? - вспомнил Юра свое недавнее пот-
рясение, с которого, как показалось ему, все в доме Сперанских измени-
лось, пошло кувырком.
- Э-э, да ты и его знал? Ну и компанию ты себе подобрал, однако! -
сокрушенно покачал головой Красильников.
- Я видел, как вы его там, на базаре... возле телеги с оружием...
- На совести у твоего знакомого не только оружие, - цепко вглядываясь
в мальчика, сказал чекист. - Когда пожар случился, ты уже в Киеве был?
- Это когда Ломакинские склады горели?.. Да, - ежась от воспоминаний,
ответил мальчик.
- Вот он их и поджег, - жестко подытожил Красильников. - Сколько доб-
ра сгорело! Люди голодают, осьмушка на брата, а там весь хлеб в огне по-
гиб!.. Однако заговорились мы с тобой, а дело стоит. - И его шаги тороп-
ливо простучали по лестнице, затем, то удаляясь, то приближаясь, зазву-
чал его распоряжающийся голос.
...Обыск в квартире Сперанского ничего не дал. Когда чекисты вошли в
переднюю, уже одетый Сперанский бодрым голосом попытался пошутить:
- Я так понимаю, мне уже можно раздеться?
- Нет, почему же! Сейчас поедем! - не приняв шутки, бесстрастно отве-
тил Красильников и отошел. Воспользовавшись этим, Викентий Павлович ук-
радкой дотронулся до плеча Юры и попытался что-то втолковать ему взгля-
дом. Но не успел. Красильников вернулся, приказал Сперанскому: - Прохо-
дите!
Викентий Павлович, держась одной рукой за конец шарфа, которым за-
чем-то укутал шею, скорбно склонился к своей жене:
- Ты не волнуйся, Ксения. Надеюсь, товарищи теперь все поняли, и ме-
ня, видимо, сразу же отпустят. Но очень тебя прошу... ты пойми... - и он
снова выразительно взглянул на жену, Красильников опять обратил внимание
на эту фразу, нахмурился, обернулся к Юре и Ксении Аристарховне.
- Вы тоже поедете с нами! - отчужденно сказал он, налитый весь ка-
кой-то ледяной и властной силой.
На стареньком автомобиле, который волочил за собой пласты густого ды-
ма, они поехали в Чека. По дороге Викентий Павлович еще несколько раз
пытался подать Юре какие-то знаки, но Юра каждый раз отворачивался, де-
лая вид, что внимательно рассматривает случайно взятую с собой книгу
"Граф Монте-Кристо".
...Фролов дружелюбно встретил мальчика, кивнул ему, даже подал
большую и гостеприимную ладонь.
- Садись... Юра. Так, кажется, тебя зовут? - ласково произнес Фролов,
с любопытством вглядываясь в хмурое лицо маленького гостя.
"Покупают", - растерянно подумал Юра и решительно ответил:
- Ничего я вам рассказывать не буду. Можете сразу расстрелять. - И
высокомерно пожал худыми плечами.
Фролов беззвучно засмеялся, глаза у него сошлись в веселые щелки.
- С расстрелом мы малость повременим. А рассказать я тебя прошу
только одно: за какие провинности тебя упрятали в чулан? А?
Юра сжался, беспомощно глядя перед собой, и невесело молчал.
- Ну что ж... не хочешь рассказывать - не настаиваю, - пристально ог-
лядев Юру своим особым прищуренным взглядом, продолжил Фролов. - Понимаю
- кодекс чести. Да мне и не нужно, чтобы ты выдавал чьи-то секреты. Мне
и без тебя хорошо известно, что за птица - твой дядя. И кто такие - его
друзья. И чего они добивались - тоже знаю... Ты, конечно, не раз слышал,
как высокомерно они называли себя патриотами.
Говорили высокие слова о чести, совести, любви к родине. А на самом
деле они попросту отпетые бандиты. Все. В том числе и твой дядя!
Фролов задел в Юре самое больное, и тот опустил голову. Перед его
мысленным взором один за другим прошли рябой Мирон, вкрадчиво-сладкий
Бинский, весовщик Загладин, ЛысыйПрохоров, испуганный подполковник с
пистолетом в руке, Викентий Павлович с искаженным от гнева лицом...
- Запомни, плохие люди не делают хороших дел!.. Так-то вот! - хоть и
резко, но с доброжелательством произнес Фролов и неторопливо размял в
руках тощенькую папироску, прикурил, позвал Красильникова: - Отведи его,
Семен, в дежурку, пусть там побудет. И вели, чтоб чаем напоили.
Большая комната, куда привел Юру Красильников, поражала строгой, поч-
ти стерильной аккуратностью, даже обычные дощатые нары не портили этого
впечатления.
В раскрытые окна с улицы неутомимо вливалось солнце, наполняя комнату
веселым светом, матово блестели в пирамиде стволы винтовок, отсвечивал
золотом большой надраенный медный чайник.
Четверо красноармейцев за столом играли в домино. На нарах, прикрыв
глаза от солнечного света кто фуражкой, а кто и просто рукой, спали еще
несколько красноармейцев. Один сидел в нижней рубашке и пришивал к гим-
настерке пуговицу.
- Входи, входи, - добродушно подтолкнул Красильников Юру и обратился
к красноармейцам: - Пусть мальчонка пока тут у вас посидит.
- Это как? - перекусывая нитку, спросил красноармеец в нижней рубахе.
- Под охраной его, что ли, держать? Или он сам по себе?
- Да нет! Скажешь тоже - под охраной. Сам по себе...
Чаю ему дайте! - Красильников порылся в кармане бушлата, достал кусок
сахару, стыдливо сунул его Юре в руку и тут же вышел.
...В полдень Лацис вызвал к себе Фролова с докладом. Слушал не пере-
бивая, ни на миг не спуская с докладчика прямого, заинтересованного
взгляда. Он по привычке стоял у окна, и за его плечами виднелось широ-
кое, разливное украинское небо и луковки собора, так похожие на этом фо-
не на созревшие каштаны...
- Сперанский - один из руководителей заговора, - докладывал Фролов. -
В прошлом - кадровый офицер. Вот... нашли при обыске... - Он положил на
стол несколько фотографий. - Бывший председатель местного союза офице-
ров. Убежденнейший монархист.
- Что показывает? - Лацис прислонился спиной к подоконнику и весь
напрягся в ожидании.
- От показаний отказался! - Фролов грустно усмехнулся.
На столе лежали фотографии. Лацис стал неторопливо их рассматри-
вать... Вот еще совсем молодой и бравый Викентий Павлович в новенькой
офицерской форме картинно стоит, опираясь на эфес шашки... А вот группо-
вая фотография: он - в центре - уже с внушительным лицом и строгим об-
личьем. На третьей фотографии он же, по-гвардейски вытянувшись, с вос-
торженно-оторопелым выражением лица, стоял возле кресла, в котором сидел
полковник. Это был полковник Львов.
Фотографии - тоже свидетели. Они давали показания, нужно было только
внимательно всмотреться в них. И эти показания были против их хозяина,
они говорили красноречиво о нем как о человеке заурядном и самовлюблен-
ном. Такие люди обыкновенно упрямы.
- А вы его пока не трогайте, - небрежно бросив на стол фотографии,
посоветовал Лацис. - Пусть денек потомится. Глядишь, разговорчивее ста-
нет. Такая порода больше всего боится неизвестности.
- Денек?.. Да за денек они могут такого натворить!..
- Умение ждать - тоже немалая чекистская наука, Петр Тимофеевич, -
мягко заметил Лацис и обнял Фролова за плечи.
Потом они обсуждали текущие дела. Их к середине дня уже накопилось
немало, все они были важные, все требовали безотлагательного решения.
В завершение разговора Лацис рассказал Фролову, что к нему обратился
Управляющий делами ЦК КП(б)У Станислав Викентьевич Косиор, по совмести-
тельству возглавляющий недавно созданное при военном отделе ЦК Зафронто-
вое бюро.
Просил помочь наладить надежную связь с Харьковом. До сих пор она
осуществляется курьерами от случая к случаю, и зачастую ценная информа-
ция приходит с большим опозданием, устаревает.
Слушая Лациса, Фролов все больше хмурился. Он понимал: к хорошо нала-
женной и пока не имевшей провалов эстафете, по - которой передавал свои
донесения Кольцов, Косиор рассчитывает подключить и своих людей из
Харьковского подполья. Дело общее, это ясно. И все же умножалась вероят-
ность провала эстафеты и неизмеримо увеличивался риск для самого Кольцо-
ва. Фролов так прямо и сказал об этом Лацису.
- Риск, бесспорно, возрастает, - согласился Лацис. - Однако что иное
мы можем предложить?
- Надо подумать, - потер подбородок Фролов. - Во всяком случае эста-
фету, которая надежно действует, не следует трогать. Думаю, можно сдуб-
лировать эстафету. Наладить еще одну - запасную. Она, в общем, уже су-
ществует, хотя мы ею еще и не пользовались. Через Харьковское депо. Вот
ее и нужно попытаться привести в действие. Пока пусть ею пользуется Заф-
ронтовое бюро, а в случае надобности к ней сможет подключиться и
Кольцов.
Лацис согласился с доводами Фролова, и они договорились вернуться к
этому разговору еще раз в ближайшие же дни.
- А ты все-таки хорошенько отдохни, Петр Тимофеевич, - снова сказал
Лацис, когда Фролов покидал его кабинет. - Оттого что ты вот уже какие
сутки не спишь, выиграет не Советская власть, а ее враги.
- Слушаюсь, - тихо сказал Фролов и вышел.
В приемной его ожидал, сложив руки между коленками, Красильников. Они
пошли по длинному коридору Чека, и шаги их гулка отдавались в огромном
помещении.
- Ну что? Вызывать к тебе Сперанского? - спросил Красильников. - Ночь
длинная - размотаем.
- Ночь для того, Семен, чтобы спать, - наставительно сказал Фролов.
- Та-ак! Мы, значит, будем спать, а наши враги тем временем... - так
же как недавно Фролов, взметнулся Семен Алексеевич.
- Это товарищ Лацис велел так: хорошенько выспаться.
Чтоб голова была ясная!.. - Смеющимися глазами посмотрел искоса на
своего помощника Фролов.
- Шутишь?! - опять усомнился Красильников.
- Нет, не шучу! - еще больше повеселел от красильниковской неуступчи-
вости Фролов. - Мальчик где?
- В дежурке! Как-то надо и с ним решать. Малец, конечно, многое зна-
ет, это точно, но упрямый, вряд ли что скажет... Может, его в Боярку
отправим? - предложил Красильников. - Там приемник для малолетних орга-
низовали...
Фролов от удивления даже остановился, зло сказал:
- Ну и до чего же ты туго соображаешь, Семен! Да люди Сперанского
сейчас только и ждут, чтобы мы от парнишки избавились. Они же понимают,
что как не меняй квартиры, а он для них все равно опасен. Даже если
больше он ничего не знает, то в лицо определенно многих видел... Поверь,
