гами от карниза и перелетел через пропасть, разделявшую два дома. Но не
было в его уже немолодых ногах той силы и упругости, как у Мирона, и он,
каким-то чудом успев ухватиться за водосточный желоб, завис над про-
пастью, закричал Мирону:
- Помоги-и!..
Подполковник из последних сил держался за край желоба, боясь взгля-
нуть вниз, чтобы не ослабеть от страха высоты, и все смотрел вверх, на
свои побелевшие от напряжения руки, и еще выше, туда, где дрожали в вы-
беленном зарею небе редкие пригасающие звезды. На отчаянный крик подпол-
ковника Мирон невольно оглянулся и... снова ринулся дальше, пригибаясь и
петляя. Он уже успел поверить, что и на этот раз кривая вывезла - спа-
сен, а спасенному незачем второй раз рисковать.
Желоб под тяжестью тела подполковника медленно разогнулся, и он с
глухим криком рухнул вниз. Перед последним смертным мгновением ему пока-
залось, что он еще может за что-нибудь уцепиться, и вытянул руки, но не-
бо внезапно отодвинулось, покачнулось и выбросило ему в глаза нестерпи-
мобелое свечение.
Когда подбежали чекисты, подполковник уже не дышал, его глаза незряче
смотрели в небо, а руки были вытянуты вперед, словно он все еще силился
до чего-то дотянуться.
Раненый Сазонов обыскал погибшего, извлек из карманов пистолет и ка-
кие-то бумаги. Одного чекиста он оставил сторожить тело, трех послал
преследовать Мирона, а сам поднялся в квартиру Федотова.
- Один, похоже, ушел, товарищ Красильников, а второй насмерть разбил-
ся, - невесело доложил Сазонов и утомленно протянул пачку бумаг: - Это
вот при нем нашли.
- Ты ступай голову-то перевяжи, - посоветовал Сазонову Красильников,
взглянув на его слипшиеся волосы и темные потеки крови на шее и гимнас-
терке. - Ишь сколько кровищи выв шло.
- Ничего, заживет, - приободрился Сазонов.
- Не геройствуй, не надо! - пристрожил его Красильников и подсел к
столу. Неторопливо надел очки и стал раскладывать перед собой найденные
у подполковника бумаги.
Лев Борисович, сидевший неподалеку, не удержался, зыркнул острым,
цепким взглядом по этим бумагам и тут же отвел глаза, снова приняв без-
различный вид. Лишь большие пальцы рук опять стали торопливо выделывать
замысловатые фигуры.
Семен Алексеевич на мгновение покосился на руки "Федотова, с улыбкой
подумал: "Чудно! Владеет-то собой как, а с руками справиться не может".
- А нервишки у вас, Лев Борисович, я замечаю, неважнецкие. Лечиться
бы надо, - сочувственно сказал Красильников Федотову, продолжая нетороп-
ливо разбираться в бумагах.
- Вы это к чему? - встревожился Федотов и тут же сделал вид, что не
понял Красильникова.
- К тому самому, что... есть та бумажка, которой вы сейчас так бои-
тесь. Вот она... - Семен Алексеевич сдвинул ниже на нос очки, стал вни-
мательно рассматривать потертый на сгибах лист бумаги. - Самим командую-
щим Добровольческой армией Ковалевским подписанная. С печатью. Все чин
чином... Почитать?
- Зачем? Мало ли что они там пишут! - Опять напустил на себя добро-
душную ленцу Лев Борисович.
- Ну что это вы так? - укоризненно покачал головой Красильников. -
Солидный же человек! Генерал. Гарантирует... Вот, читайте!.. Что золо-
тишко, которое вы вручите "подателю сего", вам все сполна вернут после -
победы над Советами... над нами, значит. Лев Борисович!
- Пускай гарантируют, мне-то что, ни жарко и ни холодно, - попытался
уклониться от прямого ответа Федотов, решивший держаться до конца.
- Понятно. Не хотите, значит, сознаваться, где вы его прячете? - нас-
тойчиво докапывался до истины Красильников, понимая, что нельзя давать
своему противнику ни минуты передышки.
- Все, что прятал, вы нашли, - откровенной бравадой ответил Федотов.
- Нет, не все! - покачал головой Красильников. - Ну ладно! Одевай-
тесь! Придется нам с вами в Чека продолжить эту, прямо скажу, не очень
приятную беседу.
Федотов молча оделся, нетерпеливо сказал:
- Ну пошли, что ли!
Однако Красильников не тронулся с места. Он стоял возле кресла, где
все время сидел Федотов, и внимательно смотрел на пол. В крашеных досках
слабо поблескивали шляпки двух новых, недавно вбитых гвоздей. Сидя в
кресле, Федотов ногами прикрывал их.
Красильников поднял голову, сказал чекистам:
- А ну, хлопчики! Подденьте-ка еще вот эти досочки.
И тут Льва Борисовича оставило самообладание. Он покачнулся, схватил-
ся рукой за стену и тяжело опустился, почти сполз, на табурет.
- Я же говорил, Лев Борисович, что нервы у вас ни к черту, - мельком
заметил Красильников, наблюдая за быстрой работой чекистов. Они вынули
гвозди и легко подняли доски, скрывающие подпол. Оттуда остро пахнуло
сыростью, гнилью.
Сазонов склонился к подполу, осветил тугую темень фонариком. Двое че-
кистов спрыгнули вниз и подали один тяжеленный чемодан, за ним - другой.
- Ого-го! - не удержался от удивления Сазонов и тут же, встретив уко-
ризненный взгляд Красильникова - мол, нужно быть сдержаннее, - бросился
помогать товарищам.
Содержимое чемоданов Семен Алексеевич высыпал на стол. На круглом
столе выросла целая гора драгоценностей, в основном золотых монет, среди
которых инородными телами выделялись кольца с крупными камнями, тонко и
вычурно выгнутые серьги, тускло поблескивающие церковным золотом кресты,
налитые тяжестью серебра, кулоны, легкомысленные дорогие ожерелья... И
все это составляло один искрящийся, почти живой клубок.
Красильников смотрел на все это богатство спокойными, холодными гла-
зами.
- И это - тоже на старость? - жестко спросил он. - Долго же вы жить
собирались, господин Федотов.
- Меня... расстреляют? - ослабевшим голосом спросил ювелир, весь под-
жавшись и потеряв былую респектабельность. Руки у него бессильно повис-
ли, ноги обмякли, словно из него вынули сейчас какую-то главную, стерж-
невую пружину.
- Не знаю. Это решит военный трибунал, - неопределенно ответил Кра-
сильников: не в его правилах было добивать Поверженного противника.
- Чистосердечные показания облегчат мою участь?
- По крайней мере, в этом случае вы хоть можете еще на что-то рассчи-
тывать.
- Хорошо! Я все расскажу! Все!.. - с дрожью в голосе произнес Федо-
тов.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Звонили настойчиво, неотрывно. И оттого что было уже утро и в окна
процеживался благожелательный свет, Викентий Павлович без опаски прошел
к калитке, отодвинул задвижки, открыл замки и... отступил, отшатнулся. В
дверном проеме встал, заслонив собой улицу, Красильников, сзади него,
стояли еще двое.
- Викентий Павлович Сперанский? - коротко бросил Красильников, скорее
утверждая, чем спрашивая.
И по тому, как эти трое холодно смотрели, как деловито шагнули во
двор, обтекая Сперанского, он понял: это из Чека.
- Д-да, - растерянно отозвался Сперанский и тут же попытался скрыть
смятение, широко, приглашающе взмахнул рукой - жест, однако, получился
запоздалым и ненужным: все трое уже были во дворе.
- Мы из Чека. Вот ордер на обыск. - Красильников обернулся к своим
помощникам, приказал: - Позовите понятых, и приступим.
- В чем, собственно, дело? - все еще пытался взбодриться Сперанский,
ступая за Красильниковым на ослабевших ногах. А сам лихорадочно прикиды-
вал: "Обыск или арест? Если обыск, то все еще может обойтись. Арест -
значит дознались. Спокойнее! Спокойнее..."
Не отвечая, Красильников прошел в переднюю, бегло огляделся, открыл
дверь в гостиную. Задержался взглядом на копии "Спящей Венеры", укориз-
ненно покачал головой, и Сперанскому стало окончательно не по себе. А
Красильников, кивнув в глубину комнаты, хмуро бросил:
- Там что?
- Мой кабинет, - с тоскливой предупредительностью ответил Викентий
Павлович, быстро прошел через гостиную, открыл дверь. - Пожалуйста, про-
шу... - И, поймав на себе взгляд Красильникова, спросил: - Мне что, со-
бираться?
Оглядывая кабинет, Красильников безмятежным голосом ответил:
- Собирайтесь, конечно. Собирайтесь!
Из кабинета Красильников снова вернулся в переднюю, осмотрелся здесь
тщательней. Подошел к двери рядом с гостиной.
- Комната моей жены... спальня, так сказать, - опережая вопрос, то-
ропливо объяснил Сперанский.
В спальню Красильников не вошел, приоткрыл еще одну - белую - дверь,
ведущую в кухню. Увидев там Ксению Аристарховну, в глазах которой леде-
нел безмолвный ужас, вежливо и успокаивающе сказал ей:
- Здравствуйте.
- Дорогая, это недоразумение... Прошу тебя, ты понимаешь?.. - многоз-
начительно начал Сперанский и тут же под вопросительным взглядом Кра-
сильникова осекся: - Я действительно уверен, товарищ, произошла досадная
ошибка.
- Разберутся, - спокойно пообещал Красильников и, не найдя ничего
примечательного в кухне, снова вышел в переднюю и только теперь обратил
внимание на низенькую дубовую дверь, толкнул ее рукой. Дверь была запер-
та.
- Откройте! - приказал Красильников.
- Да-да... секундочку... - суетливо гремя ключами и не умея скрыть
своего волнения, пробормотал Сперанский. - Тут, видите ли, некоторым об-
разом... узник... мой племянник... наказан - кхе-кхе! - за непослушание.
Дверь со скрипом открылась. Сперанский понуро остановился на пороге,
а Семен Алексеевич, переступив плоский порог, всмотрелся в полумрак и
увидел в углу чулана худощавого мальчика, который сидел на матрасе, без-
надежно обхватив колени руками. Мальчик даже не пошевелился, когда отк-
рылась дверь, лишь только чуть отвернул лицо от ворвавшегося в чулан
света. Что-то знакомое почудилось Красильникову в этой узкоплечей согну-
той фигурке, в острых коленках. Внимательно вглядевшись, он узнал Юру.
- А-а, старый знакомый!.. Здравствуй... э-э... Юра! - добродушно и
даже радостно поздоровался Красильников.
Юру тоже не только не испугало, но даже и не очень удивило появление
здесь Семена Алексеевича. Он многое передумал за эту ночь, далеко не все
понял, но кое-что уяснил для себя твердо и иначе взглянул на то тайное в
доме Сперанских, что вначале влекло его, а теперь показалось совсем не
таким заманчиво-героическим. Была какая-то закономерность в появлении
чекистов здесь, у Сперанских, и Юра даже испытывал удовлетворение от то-
го, что одним из этих чекистов оказался именно Красильников, как будто
он сразу же сумеет дать ему четкие ответы на все мучившие его вопросы. И
в то же время Юра понимал, что вопросы станет задавать Красильников.
Только он, Юра, ничего не скажет. Как бы там ни было, но предателем он
не станет. Пусть сами во всем разбираются... И ожесточение, и вызов от-
разились на его лице.
А Красильников, пристально глядя на Юру, сожалеюще подумал: "Запуга-
ли, запутали парнишку".
- За какие такие провинности тебя в каталажку упрятали? - морщив нос,
что бы хоть как-то развеселить мальчишку, спросил чекист. - Нашалил че-
го-нибудь?
- Да нет... так... ничего, - равнодушно отозвался Юра, даже не подняв
головы.
- Из ничего - ничего не бывает, - обронил Семен Алексеевич. - Помнит-
ся, ты говорил тогда, что едешь к родственникам. Это, что ли, твои
родственники?
Юра отметил нотки неподдельного презрения в голосе Красильникова,
когда он спросил о родственниках, и обреченно кивнул головой.
- Понятно...
"Ничего ему не понятно", - с внезапной горечью подумал Юра, и такое
отчаяние, вошло в его сердце, что он готов был заплакать. Не расскажешь
ведь, что и он, Юра, со вчерашнего вечера многое понял о своих родствен-
никах, особенно о Викентии Павловиче, что и он презирает дядю за то, что
тот связан с бандитами...
- Так все-таки за что тебя сюда? Не на тот курс лег? - посочувствовал
мальчику Семен Алексеевич.
Юра даже вздрогнул: к его удивлению, Красильников почти угадал.
В чулан заглянул один из чекистов, доложил:
- Понятые уже здесь.
