улице.
А немного времени спустя этот же двор пересек Юра. Вошел в вестибюль
госпиталя. Около лестницы за столиком дежурила сестра, что-то записывала
в журнал.
Юра громко кашлянул, чтобы обратить на себя внимание. Сестра подняла
голову:
- Тебе что, мальчик? - строго спросила она.
- Извините, я хотел бы посетить товарища Фролова, - замялся перед
этой казенной строгостью Юра.
- Его сегодня уже проведывали!..
- Но мне тоже нужно... - Он подумал и тихо, но твердо добавил: - Мне
необходимо...
- Вы - родственник? Сын? - с любопытством разглядывая мальчика, доп-
рашивала сестра.
- Нет. Но...
По лестнице спускался маленький старичок в белом халате. Он сердито
махал руками:
- Ступайте! Ступайте! Часы приема посетителей кончились!
Сестра, в чем дело? Немедленно удалите посторонних! Юра, вздохнув,
направился к выходу. Но потом вернулся.
Вынул из-за пояса книгу, положил ее перед сестрой:
- Пожалуйста, передайте эту книгу товарищу Фролову!
Сестра взяла книгу, пролистала ее, удивленно прочла название:
- "Граф Монте-Кристо"...
Юра вышел из ворот госпиталя, и город в сумерках показался ему чужим
и неприветливым. С глухой обидой он думал о том, что остался совсем
один, что нет у него в этом огромном городе человека, дома, крова, куда
бы он мог сейчас пойти. Страх одиночества родил и окончательно укрепил в
нем то решение, которое он принял.
Где-то был его отец... Путь к нему далек и труден. Но, отойдя от гос-
питальных ворот, он сделал первые шаги по этому пути.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Допоздна засидевшись в кабинете, Щукин тщательно обдумывал полученное
от Николая Николаевича донесение о провале Киевского центра. Неожиданно
наступила для него полоса неудач - арест Загладина, теперь провал Киевс-
кого центра. Щукин был верен своей всегдашней привычке не преуменьшать
Масштабов случившегося. Донесение вызвало в нем поначалу Приступ слепого
нервного гнева. Теперь же, когда острота известия несколько притупилась,
Щукин весь отдался напряженному анализу. Провал заговора подтвердил его
предположение, что события в Киеве - не цепь случайностей, что скорее
всего это хорошо продуманная и организованная операция чекистов. Но как
они вышли на Центр? Где, с какой стороны организация оказалась уязвимой?
Кто допустил ошибку? Сперанский? А может быть, Лебедев? О его судьбе Ни-
колай Николаевич ничего не сообщал. Неужели причина провала в Лебедеве?
Нет, это Маловероятно, Лебедев очень осторожный, опытный разведчик.
Значит, он, Щукин, что-то не предусмотрел, позволил застать себя
врасплох?
Нужен был Осипов. Щукин вызывал его дважды, но капитана не могли най-
ти. С еле сдерживаемой яростью Щукин вызвал дежурного, приказал ему не-
медленно найти капитана. Но Осипов вскоре явился сам. Молча выслушал на-
чальственные замечания Щукина по поводу его беспричинного отсутствия.
Дождавшись паузы, тихо сказал, что был на конспиративной квартире на
Клочковской улице, куда пришел из Киева Мирон Осадчий.
- Что с Лебедевым? - нетерпеливо спросил Щукин.
- Подполковник погиб. Чекисты вышли на ювелира. Когда Лебедев с про-
водником пришли туда, их ждала засада. Осадчему удалось бежать, - ров-
ным, бесстрастным голосом докладывал Осипов.
- Ю-ве-лир, - раздельно проговорил Щукин, глаза его сузились. Значит,
либо его перехитрили чекисты, либо истоки провала следует искать
здесь... в штабе. Похоже, что здесь.
- Кто знал о ювелире? - Это было раздумье, а не вопрос, но Осипов го-
товно ответил:
- Кроме нас с вами, только Лебедев и командующий. - Немного помедлив,
он добавил: - Еще, может быть, ротмистр Волин.
- А связной? - пронзительно взглянул на капитана Щукин.
- Исключено. Мирон Осадчий ничего не знает. Шел, куда приказывали.
Щукин почувствовал незнакомую прежде ватную слабость во всем теле: он
был постоянно готов к самым неожиданным ситуациям, только не к этому, не
к встрече с лазутчиком красных вот так впрямую, в штабе! Это же катаст-
рофа. Именно катастрофа... В последнее время Николай Николаевич уже
дважды сообщал, что, по его предположениям, некоторые оперативные сводки
Добровольческой становятся известными в штабе красных, Однако Щукин ре-
шительно отвергал эти предположения как не имеющие под собой почвы. Но
теперь?.. Полковник вытер пот со лба. Теперь-то как? Кому верить? Кому
доверять?
- В приемную командующего могли просочиться сведения о ювелире, -
предположил Осипов, присвоив себе прежнюю настороженность Щукина к
Кольцову.
Щукин вспомнил о своем разговоре один на один с командующим - тот, не
читая и даже не поинтересовавшись фамилией ювелира, подписал письмо.
- Нет, не могли! - Полковник отошел к зашторенному окну. А ведь у ме-
ня нет другого выхода, как немедленно начать проверку офицеров штаба, -
с внезапной бессильной горечью подумал он. - Проверку тщательную и стро-
гую".
Утром следующего дня полковник Щукин стремительно про шел через при-
емную командующего, но прежде чем войти в кабинет, коротко бросил
Кольцову:
- В ближайший час Владимир Зенонович будет занят. Никого не впускать,
ни о ком не докладывать!.. Ни о ком!
Микки взглянул многозначительно: что-то случилось. Кольцов тоже отме-
тил это про себя. Медленно, с немало стоящим ему спокойствием он собрал
бумаги, разложенные на столе, не спеша направился к выходу. Поймав воп-
росительный взгляд Микки, сказал:
- Понадоблюсь - я у телеграфистов.
Со скучающим видом он прошел в аппаратную, спросил у дежурного офице-
ра связи:
- Ничего срочного?
- Пока нет, Павел Андреевич, - ответил тот, не отрывая взгляда от те-
леграфной ленты.
- Я попозже еще загляну, - сказал Кольцов и вышел, оставив позади се-
бя торопливый стук телеграфных аппаратов и тонкий писк морзянки.
Скользнул в сумеречный тупиковый коридорчик. Затаив дыхание, несколько
секунд прислушивался. На ощупь нашел знакомую дверцу и оказался в зава-
ленной старой рухлядью комнатке. Замер.
- Ни одну из этих операций осуществить не успели, - донесся сверху,
из кабинета командующего, сухой и ровный голос Щукина. - По имеющимся у
меня данным, чекисты одновременно арестовали почти всех руководителей
Киевского центра.
Наступила пауза, во время которой Кольцов слышал звук шаркающих шагов
Ковалевского, и затем донесся его глуховатый голос:
- Продолжайте!
- Большие потери и среди личного состава Центра... - четко докладывал
Щукин. - Впрочем, это уже не имеет значения - чекисты ликвидировали все
склады оружия и боеприпасов. Так что в случае чего все равно вооружать
людей практически нечем.
- Значит, рассчитывать на помощь Киевского центра не следует? - проз-
вучал издалека голос командующего. Видимо, он стоял в дальнем углу каби-
нета. - Так я должен понимать ваше сообщение?
- Да, Владимир Зенонович, - негромко сказал Щукин, и стул под ним
заскрипел. Разговор оборвался.
Кольцов мысленно представил себе Ковалевского: он, как обычно, смот-
рит на карту, вобрав в себя большую седую голову, странно похожий на по-
павшую на свет сову. Молчание затянулось. Казалось, Ковалевский забыл о
Щукине, либо Щукин уже бесшумно вышел.
- Как Николай Николаевич? - глухо спросил наконец Ковалевский.
И опять - молчание. То ли скорбное. То ли Щукин обдумывает ответ. И
наконец послышался его уверенный голос:
- Цел и невредим... Он-то и сообщил о разгроме Киевского центра...
- Слава богу... Слава богу... - с некоторым облегчением вздохнул Ко-
валевский, прошаркал по кабинету к столу и затем снова туда, к стене,
где карта. Голос его зазвучал тверже и громче: - Киев - крепкий орешек.
Я надеялся раскусить его малой кровью с помощью Киевского центра. Но...
без карты Киевского укрепрайона мы уложим у стен Киева всю армию. И сами
сложим головы. И вы, и я...
- Вы хотите сказать, - с несвойственной ему нерешительностью начал
Щукин.
- Да-да, нужна карта! - резко сказал Ковалевский, и опять Кольцов
слышал только, как поскрипывал под Щукиным стул, как мягко шаркали по
полу сапоги Ковалевского, а в окнах тихо позвякивали от ветра стекла.
Переступив с ноги на ногу, Кольцов обернулся к двери, упорно прислу-
шиваясь к звукам в коридоре. Но там было по-прежнему тихо.
Казалось, все силы его, все нервы были натянуты до предела, каждый
звук, каждый шорох держали его в непрестанном, напряжении. Риск был
чрезвычайно велик. Если бы кто-нибудь увидел его здесь, ничего другого
не оставалось, как бежать. Бежать, когда только-только с таким трудом
наладил работу, только начал приносить пользу...
А там, наверху, в кабинете командующего, снова откашлявшись, загово-
рил полковник Щукин, заговорил убежденно, с напором, торопливо, словно
боясь, что его до конца не дослушают":
- Это слишком рискованная операция, Владимир Зенонович.
Это почти немыслимая операция!
- На войне как на войне, полковник, - возразил Ковалевский. - Я так
думаю, что эта операция по плечу Николаю Николаевичу?
- Я берег Николая Николаевича на крайний случай! На самый крайний
случай, Владимир Зеноновнч! - отстаивал свое полковник. Было слышно, как
он поднялся со стула.
- Падение Киева может во многом повлиять на исход всей военной кампа-
нии. Победы, как известно, окрыляют. - Голос Ковалевского то удалялся,
то звучал громко, отчетливо: видимо, командующий медленно ходил по каби-
нету. - Победы поднимают боевой дух в войсках! А нам это сейчас очень
необходимо... Вот и судите теперь сами, Николай Григорьевич, крайний ли
это случай.
- Хорошо, Владимир Зенонович! - сдался наконец Щукин. - Я прикажу Ни-
колаю Николаевичу достать карты Киевского укрепрайона... Но не гаранти-
рую, что это удастся... И не гарантирую, что Николай Николаевич сумеет
после этого остаться на своем посту. - И после паузы добавил: - Вы
по-прежнему настаиваете на этом?
Ковалевский подумал немного, твердо ответил:
- Выбора нет!
Дольше оставаться в комнате Кольцов не решался - его могли разыски-
вать. Он неторопливо вышел в коридор и снова отправился к телеграфистам.
Отобрав свежие телеграммы и на ходу непринужденно, как это и полага-
ется адъютанту его превосходительства, перечитывая их, поднялся в прием-
ную. Одна телеграмма-с передовой от генерала Бредова - заинтересовала,
его.
- Николай Григорьевич все еще там? - озабоченно спросил Павел у Мик-
ки, висящего на телефоне с очередной светской новостью.
- Да, - ничуть не отвлекаясь от разговора, беспечно бросил Микки.
Кольцов, однако, не стал ждать. Он решительно отворил дверь в кабинет
командующего, поймал на себе недовольный, угрюмо-диковатый взгляд Щуки-
на.
- Простите, ваше превосходительство!.. Кажется, нашелся сын полковни-
ка Львова! - доложил Кольцов, не удостаивая даже мимолетным взглядом за-
мершего в негодовании Щукина.
- Что вы говорите?! - Командующий вскинул на адъютанта потемневшие от
бессонницы удивленные глаза. - Если это правда, я рад такой новости!
- Вот телеграмма с передовой! Генерал Бредов доносит, что к нему в
штаб доставили мальчишку, который утверждает, что он - сын Львова. - В
голосе Кольцова звучала неподдельная радость.
- Но... Как же он мог попасть на передовую? - спросил Ковалевский,
обернувшись к полковнику Щукину.
Щукин недоуменно пожал плечами. От чьих бы то ни было личных пережи-
ваний он стремился тщательно отгораживаться.
И тогда Ковалевский решительно сказал:
- Вот что, капитан! Возьмите мою машину и поезжайте к генералу Бредо-
ву. На месте во всем разберетесь. Если мальчишка действительно сын пол-
ковника Львова - немедленно везите его сюда, ко мне. Я не оставлю его на
произвол судьбы. - Носовым платком он вытер повлажневшие глаза, глухим
сдавленным голосом добавил: - Михаил Аристархович... был моим другом...
с детства... Жаль, не дожил... - и низко склонил голову, словно ее приг-
