в холодной воде. Очень скоро всех их потянуло в путь.
Кольссинир определил, что идти надо на северо-запад, и путники
с опаской двинулись сквозь туман, который поднялся к полудню,
но к вечеру лег еще гуще прежнего.
Путникам пришлось наскоро устраиваться на ночлег. Они
мечтали о тепле костра, но сколько ни удалось отыскать хвороста
или коры -- все было насквозь пропитано сыростью и пламя никак
не желало разгораться. Наконец Кольссинир заклинанием сотворил
небольшой огонек, чтобы согреть чаю, осыпая его лестью
вперемешку с угрозами, когда пламя шипело и едва не гасло.
-- Проклятый туман, -- бормотал он. -- Уверен, это ледяные
чары, и навели их Миркъяртан и Хьердис, чтобы подготовить штурм
Микльборга. Остается лишь надеяться, что в Микльборге к этому
готовы. Эх, если б только я был там! Уж я бы устроил из
проклятых драугов такой костер, что небесам стало бы жарко, а
Миркъяртан счел бы, что Скарпсей для него чересчур теплое
местечко...
Скальг приподнял край отсыревшего капюшона, который сполз
ему на глаза.
-- Но ведь от таких чар огненная магия... гм...
отсыревает, Кольссинир. Или нет?
-- Ты бы заткнулся, -- проворчал Пер. -- Это ведь из-за
тебя забрели мы невесть куда в поисках того, кто, неизвестно
даже, жив или нет. С тех пор, как мы миновали те пещеры да
копи, где как будто засел Миркъяртан, я не знал ни минуты
покоя. А теперь мы повернули назад, и мне это ничуточки не
нравится.
-- Нет, мы выбрали правильный путь, -- заверил его Скальг.
-- Нам нельзя здесь мешкать, иначе попадем в самое пекло
сражения, а уж это понравится тебе еще меньше.
-- А еще мне кажется, что ты задумал сыграть с нами
очередную шуточку, -- продолжал со злостью Пер. -- Похоже, у
тебя вошло в привычку, едва поблизости окажется Миркъяртан,
изменять своим же клятвам ради собственной выгоды.
-- Неправду ты говоришь, -- отозвался Скальг с
оскорбленным видом. -- Мы бы никогда не нашли Кольссинира, если
б я в Ландборге не сделал вид, что хочу продать своих рабов!
-- Это кто же сделал вид? -- вмешалась Ингвольд. -- А как
насчет Кольссинировых пятидесяти монет? А еще раньше, в
Ведьмином Кургане...
Бран устало поднялся на ноги.
-- Отстою первую стражу, -- бросил он в гущу спора,
сомневаясь, услышал ли его хоть кто-нибудь.
Миновала еще одна ночь, наполненная шорохом неутомимого
движения драугов и тяжелым стылым туманом, от которого поутру
пальцы немели и становились такими неловкими, что прищемить их,
седлая и навьючивая коней, было обычным делом -- все это никому
не улучшило настроения. Бран скоро обнаружил, что Факси овладел
дух непокорства -- конь отказался даже подпустить к себе
Скальга, чтобы тот мог поставить ногу в стремя, так что
пришлось Перу отдать Скальгу собственного коня и двинуться
пешком -- а пешее путешествие никогда не прибавляло ему доброго
расположения духа. Кольссинир торопился и рычал на всех подряд,
а Скальг надоедал всем до смерти своим нытьем -- они, дескать,
взяли слишком сильно к западу.
Бран погонял Факси, стараясь, чтобы она не отставала от
других лошадей, но упрямую старую клячу не так-то легко было
пришпорить -- казалось, Факси доставляет какое-то извращенное
удовольствие плестись позади всех, сколько Бран ни грозил и ни
улещал его. Когда Бран ударил его, хитрец тотчас захромал и
прижал уши, поджимая задние ноги, точно собирался сбросить
седока. Разозлившись, Бран спешился и зашагал прочь. Факси
принялся щипать траву, не сводя глаз с хозяина, и время от
времени делал несколько шагов ему вслед, а затем как ни в чем
не бывало продолжал пастись. Бран знал, что старый конь не
упустит его из виду и скоро нагонит его своей обычной
озабоченной трусцой.
Он шагал вперед в одиночестве, наслаждаясь тем, что
свободен и от язвительных жалоб Пера, и от хитрых блестящих
глазок Скальга, которые примечали все подряд, касалось это его
или нет. Впереди вдруг послышался голос Кольссинира,
призывавший Брана поторопиться -- но звук этот зловещим эхом
отражался от гряды густого тумана, катившегося вниз по
отвесному склону каменистой горы. Бран с тревожным изумлением
воззрился на туманную завесу. Солнце угасло, точно свечка,
прихваченная щипцами для нагара. Покров непроницаемого мрака
стелился над землей, наполняя небольшие долины тьмой и сырым
землистым запахом разрытых могил и драугов. Сердце Брана гулко
заколотилось -- он вдруг с ужасом понял, что творится что-то
неладное. Он свистнул Факси и побежал за спутниками, пока еще
можно было различить на мягкой земле их следы. Очень скоро он
нырнул во влажную мглу тумана и заспешил дальше, спотыкаясь о
камни и раздирая руки в кровь на холодных влажных булыжниках,
когда пытался нащупать на торфяной почве отпечатки конских
копыт. Факси шел за ним по пятам и помогал, как мог,
подталкивая хозяина в спину длинной мордой.
Бран не мог определить, как долго он брел ощупью в тумане.
Ободранные ладони кровоточили, а колени были так разбиты, что
уже почти не чувствовали новых синяков и ссадин. Он тяжело
дышал и все чаще останавливался, чтобы задержать дыхание и
прислушаться. Один раз ему как будто почудились конский топот и
крик, но в тумане невозможно было разобрать, откуда доносится
звук. Бран ничего не видел, кроме неясных черных теней, которые
маячили вокруг него в колдовских сумерках тумана. Вновь и вновь
он наклонялся и ощупывал землю в поисках следов копыт.
Перебравшись через небольшой ручей с холодной, как лед, водой,
миновав какую-то каменистую гряду, Бран в конце концов
наткнулся на следы коней. Он двинулся дальше, жадно нашаривая
на земле отпечатки копыт, и порой, когда туман немного
рассеивался, мог даже различить, куда идти дальше.
Вдруг его рука коснулась чего-то мягкого и теплого...
складки плотной ткани. Бран поспешно отпрянул и прошептал:
-- Эй, кто здесь? Кто?
Стук сердца грохотал у него в ушах, и больше он ничего не
услышал.
-- Пер? Ингвольд? Кольссинир? Скальг? -- Бран шептал эти
имена в тишину, одно за другим, но ответа так и не дождался.
Без особой охоты он испытующе подергал ткань; и затем его
пальцы наткнулись на человеческую руку -- раскрытую ладонь,
твердую и холодную, точно мрамор.
Бран со сдавленным криком метнулся прочь и упал прямо в
груду острых камней. Весь дрожа, он пополз прочь и наткнулся на
Факси, который фыркал и трясся в тревожном ознобе. Живое тепло
конского бока помогло Брану собраться с силами -- в конце
концов, он должен был определить, чей труп обнаружил. Бран
заставил себя успокоиться и, исполнясь решимости, пополз назад,
к мертвецу. Осторожно вытянув руку, он нащупал подкладку плаща,
покрытую странным хрустящим инеем, ожегшим ему пальцы. Далее
обнаружились капюшон и голова, повернутая набок. Бран с опаской
коснулся вьющихся волос, крупного, явно мужского носа и большой
жесткой бороды. Скрежеща зубами, он перевернул тело и попытался
наощупь определить, во что одет мертвец. Похоже было на
короткую куртку с высоким воротом, перетянутую поясом и вышитую
серебром и золотом. К широкому, покрытому украшениями поясу
были привешаны кошельки. Рядом лежала сумка, а рука намертво
сжала посох.
-- Кольссинир!.. -- неверяще выдохнул Бран и сел,
невидящими глазами уставясь в никуда. Затем он принялся искать
прочих своих друзей -- ведь они наверняка должны быть
неподалеку -- но так никого больше и не нашел и, отчаявшись,
ползком вернулся к Факси. Спотыкаясь, он прошел в тумане
несколько шагов и наконец привалился ко влажному боку большого
валуна, решив больше не трогаться с места, пока не осядет
туман.
Должно быть, Бран заснул, потому что вдруг проснулся,
дрожа от холода. Была ночь, но он тотчас понял, что черный
туман рассеялся и его обступает обычная ночная тьма. Даже видны
были звезды. Факси шумно терся и скребся седлом о камни,
намекая, что не худо бы обратить на него внимание. Бран
расседлал коня и привязал его, чтобы тот мог попастись. Сам он
вынул из седельной сумки одеяло и принялся жевать кусок сушеной
рыбы -- по вкусу тот больше напоминал прогнившее дерево, но
Бран едва не умирал с голоду. Он все еще не насытился, когда
вынудил себя убрать остатки рыбы, угрюмо гадая, надолго ли
хватит ему скудных припасов.
Всю ночь -- на редкость холодную -- он пытался уснуть.
Когда наступило утро, Бран настолько был ему рад, что почти
забыл о бессонной ночи. Он съел на завтрак еще кусок рыбы и,
собравшись с духом, вернулся туда, где обнаружил Кольссинира.
Бран помнил, что это должно быть неподалеку, но так и не
отыскал нужного места. Зато он нашел множество отпечатков ног,
точно здесь случилась какая-то заварушка. Видно, кто-то пришел
ночью и унес тело Кольссинира, а заодно и троих его спутников
-- если, конечно, они тоже погибли, как и Кольссинир, от стрел
или чар доккальвов.
Озадаченный и приунывший, Бран изучал следы людей и коней.
Он совершенно не знал, что ему делать и куда податься. Если
Скальг погиб, с ним погибли и сведения о том, где искать
Дирстигга.
-- Драконье сердце, -- пробормотал Бран, обращаясь не то к
себе, не то к Факси, когда прошло вызванное ударом судьбы
оцепенение. -- О Гулль-Скегги, если ты мне и был когда жизненно
необходим, то именно сейчас. -- Он раскрыл медальон, оторвал
несколько волоконцев черного мяса и принялся жевать, ожидая
привычного уже жжения и немоты. Закрыв глаза, Бран призвал к
себе страшные видения, и они не замедлили явиться с пугающей
четкостью. Гулль-Скегги показал ему безжалостное нападение на
его друзей, которые затерялись в черном тумане и стали легкой
добычей доккальвов. Бран видел лишь черные силуэты, сражавшиеся
друг с другом; то и дело их озаряла безмолвная слепящая
вспышка, точно всполох летней молнии. Затем действие мгновенно
переместилось в угрюмые пещеры и копи, где кишели драуги, и
перед Браном мелькнули жуткие фигуры Призрачных Всадников --
они мчались по воздуху и манили его к себе. Увидел он и
Гулль-Скегги, который неумолимо указывал на древние копи,
средоточие ужаса. Бран потряс головой, отказываясь верить тому,
что открывалось его зрению. Он пытался преодолеть действие
жгучего драконьего мяса и уйти от жуткой картины -- Миркъяртан
и Хьердис, сгустившись из черного тумана, искали его взглядом
тысяч колдовских глаз, злобно сверкавших из каждой тени. В
ужасе он отступал, а зловещие очертания призрачных гор и
заброшенных копей неотступно маячили перед ним, угрожающе росли
и близились. Затем Бран услышал слабый голос, звавший его по
имени -- он доносился из зияющей пасти полуобрушенного дверного
свода, который был исписан странными письменами -- они двоились
и извивались, словно живые змеи.
-- Бран! -- молил голос. -- Помоги мне!
Бран внезапно, одним рывком пришел в себя, и голос
Ингвольд все еще звенел эхом в его ушах.
-- Ингвольд! Где ты, Ингвольд? -- крикнул он, неловко
вскочив и озираясь с неясным ощущением, что девушка где-то
неподалеку, прямо за ближними камнями. В тот же миг он осознал,
что зов Ингвольд только чудился ему, смутился от собственной
глупости и снова сел, прежде чем слабеющие колени подогнулись
под ним сами собой. Размышляя над видениями, которые показало
ему драконье сердце, Бран пришел в еще большее смятение. Дважды
он почти уже убедил себя, что ему ни в коем случае не стоит
идти к заброшенным копям, но в конце концов голос Ингвольд
победил. С большой неохотой Бран оседлал Факси и направил его
