Ингвольд. -- Мы знаем, что ты снова нас предал и заслуживаешь
куда худшего наказания. Так вот -- продай нас всех вместе,
иначе, клянусь бородами Тора и Одина, мы с тобой расквитаемся!
-- Конечно, конечно! Я только...
-- Мы будем поддерживать это ничтожное притворство лишь
покуда ты будешь поступать по-нашему, -- подхватил Пер. -- И
смотри, продай нас хорошему магу, который поможет нам отыскать
Дирстигга.
-- Само собой, с радостью! -- пропыхтел Скальг. -- Мне
ужасно стыдно, что снова вас обманул, но уж такова моя натура
-- едва судьба посулит мне денег, эля и доброй еды, как я от
всего готов отречься, даже от Дирстигга. Умоляю, простите
меня... может быть, хо-хо, мы сумеем обвести всех вокруг пальца
и потом опять объединимся...
-- Никогда! -- прорычал Бран.
-- А без меня вам, может, никогда и не отыскать Дирстигга,
-- с хитрецой заметил Скальг.
-- У нас есть драконье сердце и поддержка Рибху, -- сказал
Бран. -- Такие, как ты, нам ни к чему, Скальг. Расстанемся в
Ландборге и, от всего сердца надеюсь, никогда больше не
увидимся.
Они отпустили мага и бесшумно пробрались назад к своим
скудным ложам, оставив Скальга ощупывать синяки и ссадины и
что-то бормотать себе под нос.
Утром троим рабам приказали ехать позади всадников на
самых крепких конях, а Скальг оседлал Асгрима. Факси бросили на
произвол судьбы, поскольку с виду он был дряхлой беспородной и
неприглядной клячей. К огорчению Брана, Факси, несчастный и
одинокий, скоро скрылся из виду. Тем не менее на следующей
стоянке он прискакал бодрой рысцой и обежал весь лагерь в
поисках Брана, и хотя его опять бросили позади, отправляясь в
путь, он снова нагнал путников. Смидкелль хохотал, затем
изумлялся и пришел в совершенный восторг, когда с наступлением
ночи Факси вбежал в лагерь своей неспешной рысцой, почти такой
же свежий и бодрый, как утром. Смидкелль гладил широкий упрямый
лоб коня и похлопывал его по толстой шее.
-- Этот конь -- настоящий герой! -- провозгласил он. -- Я
бы щедро заплатил за коня, который способен бежать рысью весь
день без перерыва. Он продается, Скальг?
-- Э... гм... нет, не продается, -- Скальг метнул
обеспокоенный взгляд на Брана.
-- Сотня крон, -- сказал Смидкелль.
У Скальга загорелись глаза:
-- Сотня крон...
-- Этот конь лягается и кусается, точно демон, -- поспешно
сказал Бран. -- Только я и могу с ним управляться.
-- Правда? -- отозвался Смидкелль. -- Вот жалость-то. Ну,
я об этом подумаю.
Когда минул полдень следующего дня, кони альвов уже
скакали по широкой зеленой равнине, которая окружала Ландборг.
С трех сторон подножие холма окружал широкий земляной вал, а с
четвертой земля отвесно обрывалась к находившемуся ста футами
ниже узкому входу. За земляным валом теснились сложенные из
торфа дома, мужчины, женщины и дети сновали по своим делам, а
по самому валу расхаживали стражи. Порыв ветра донес до
путников запах готовящейся стряпни от горящих очагов, и у Брана
тотчас разыгрался аппетит.
-- Это дом военачальника, -- Смидкелль указал на обросшее
мхом торфяное сооружение. Кольцо костров горело в окружавшем
этот дом лагере, и на стенах здания блестели щиты и оружие
гостей. -- Слушай, Скальг, ты, конечно, можешь взять своих
рабов и просить приюта у военачальника, а хозяин он щедрый и
рад будет услыхать, что творится к востоку от гор. Получишь ты
при этом несколько дюймов жесткого пола в комнате, которую еще
придется делить не с одной дюжиной солдат. Или же, если хочешь,
отправляйся со мной в мое скромное жилище и будь там почетным
гостем. Жена моя, Хиди, даст тебе пуховую перину, а рабы будут
спать в конюшне, на чистой соломе. Ну, что скажешь, старый маг?
Убедил я тебя?
-- Слова твои приятны для слуха, -- снисходительно
согласился Скальг. -- Давненько уже эта старая спина не
отдыхала на пуховой перинке.
Дальние родичи Смидкелля с радостью рассыпались по своим
домам или отправились искать ночлега в доме военачальника, если
их дома были слишком далеко. Пер, Бран и Ингвольд брели за
конем Смидкелля, обмениваясь сердитыми взглядами.
-- Пуховая перина! -- ворчал Пер. -- А мы должны спать на
соломе.
Путников тепло встретили в доме Смидкелля, опрятном и
ладном строении, которое давало приют и людям, и скоту под
одной крышей, да к тому же имелась пристройка, в которой
помещался кнорр, когда зимнее море становилось непригодным для
мореплавания. Пер, Бран и Ингвольд должны были провести ночь в
половине для скота, и их совсем не радовало то, что место для
ночлега предстояло разделить с несколькими лошадьми и дружным
семейством коз.
После сытного ужина, долгих возлияний и романтических
разговоров Смидкелль и его домочадцы наконец отправились спать.
Наверху, на балках расселись куры, сунув головы под крыло.
После стольких ночей, проведенных на жестких ледяных камнях в
чутком ожидании своей очереди стоять на страже чистая солома
показалась Брану королевским ложем.
Рано утром -- чересчур рано -- весь дом был разбужен
громким стуком в дверь и нетерпеливыми окриками. Голос был
громкий и весьма самоуверенный:
-- Эгей, Смидкелль! Что это ты так поздно валяешься в
постели? Я хочу посмотреть рабов, которых продает твой
приятель. Открывай! Я не намерен весь остаток своей жизни
ждать, пока ты проснешься!
Бран, Пер и Ингвольд переглянулись и прислушались.
-- Остается надеяться только на одно, -- сказала Ингвольд.
-- Что характер у нашего нового хозяина приятнее, чем его
голос.
Глава 12.
В дом Смидкелля с надменным видом вошел маг Кольссинир --
рослый, худощавый, с великолепной серебристо-черной бородой.
Длинный плащ его был застегнут на плече, короткую куртку с
высоким воротом стягивал широкий дорогой пояс. Плащ и куртка
были щедро украшены развевающимися лентами и вышивкой, вдобавок
маг носил довольно вызывающего вида шляпу с четырьмя свисающими
ушами на макушке -- эта шляпа весьма ясно указывала, откуда он
родом. Его штаны -- в жизни Брану не доводилось видеть более
ярких и необъятных штанов -- были заправлены в сапоги,
выделанные из кожи с головы северного оленя (ноздри животных
образовывали загнутые носки сапог). И точно всей этой роскоши
было еще недостаточно, маг еще носил заткнутыми за пояс пару
великолепнейших вышитых рукавиц.
Поверх собственного носа он уставился на троих рабов,
которых привели к нему на осмотр, затем с явным неудовольствием
поглядел на Скальга.
-- Так это и есть те самые рабы, -- подвел он итог. --
Негусто, прямо скажем. Глядеть почти и не на что. Как и на
тебя, Скальг. Знавал я одного конокрада, так тот был так на
тебя похож -- ну прямо брат-близнец.
Скальг кивнул и нервно сплел пальцы.
-- Да ведь у меня никогда и не было брата-близнеца. Видишь
ли, этот мир несправедлив и неблагодарен, и знавал я такие
трудные времена...
-- Ба! -- фыркнул Кольссинир прямо в лицо Брана, хотя тот
был его на несколько дюймов выше. Бран не шелохнулся, юноша и
маг обменялись оценивающими взглядами.
Затем Кольссинир толкнул Ингвольд.
-- А этот чересчур тщедушный. Этакие тощие мальчишки мрут,
как мухи, без малейших усилий со стороны, а причиной тому
считается недостаток еды и приличного убежища на ночь.
Скальг горячо вклинился в его речь:
-- Но ведь рослые крепкие парни, как эти двое, вдвое
больше и наработают дровосеками и водоносами, а уж работать
могут хоть полночи без особых усилий. Не говоря уже, кстати, о
том, что хорошего работника найти сейчас нелегко, потому что
торговцы не добираются до этих мест, а доккальвы похищают и
убивают ваших рабов все чаще и чаще.
Кольссинир пренебрежительно ткнул Ингвольд своим посохом.
-- Ты, стало быть, хочешь сказать, что мне следует взять,
что дают, и радоваться, а иначе ты пойдешь торговаться с
кем-нибудь еще или запросишь немыслимую цену только потому, что
волен отказаться от сделки. Так, что ли?
Скальг весь скорчился, едва выдавив болезненную ухмылку.
-- А если даже и так -- что в том плохого? Торговля есть
торговля, я так считаю. Я предлагаю тебе выгодную сделку --
купить у меня троих рабов, вот и все.
Кольссинир хмуро воззрился на Пера, и тот ответил ему
точно таким же хмурым взглядом.
-- Не нужны мне три раба. На троих у меня коней не хватит.
-- У нас есть два коня, -- надменно промолвила Ингвольд.
-- Ничего себе! -- воскликнул Кольссинир с явным
возмущением. -- Чтобы у рабов были собственные кони? Да одна
мысль о таком святотатстве способна поставить с ног на голову
всю нашу систему правления, а заодно и общественный порядок!
Не-ет, едва я увидел всю вашу компанию, я уж понял, что
творится что-то дьявольски неладное, а моя Сила предостерегла
меня, что внутри у вас кишмя кишат черные замыслы, извиваясь,
точно змеи, готовые ужалить незащищенного. Ты, к примеру,
Скальг, совсем не тот, за кого себя выдаешь.
Ухмылка Скальга стала шире и вынужденней.
-- Я бы мог покаяться, и дело с концом, но позволь тебе
напомнить, что я ведь и не старался никого обмануть. Я просто
приехал сюда, чтобы избавиться от троих рабов, которых я больше
не в силах содержать. Это верно, я хоть и маг, но не из
Гильдии, и даже никогда там не был, да, без сомнения, и не
буду, поскольку от мага Гильдии требуется быть хотя бы изредка
трезвым, а я очень уж уважаю добрый выдержанный эль. Были у
меня когда-то и Сила, и стремления, и мечты, как бы сделать
побольше добра моим соплеменникам-альвам и причинить побольше
зла их врагам... но сейчас ты видишь перед собой жалкие останки
всех этих драгоценных надежд, ничтожное существо, которое
стремится лишь обрести недолгий кров и пищу, прежде чем
вернуться в ледяной и злосчастный мир бездомных и одиноких
скитаний. Все, чего я прошу -- приличную цену за этих рабов,
которые разделяли со мной мой горький жребий, надеясь найти
что-то получше, но так надежды и не осуществив. Так что же,
сговоримся -- сотня марок за троих рабов и двоих коней, идет?
Кольссинир лишь фыркнул.
-- Слушай, Скальг, это ведь не последние рабы в мире. На
миг ты меня чуть было не разжалобил своей душераздирающей
болтовней. А я прежде всего хотел бы знать, откуда ты добыл
сразу троих рабов, старый воришка. Красть рабов -- преступление
почти такое же тяжкое, как конокрадство.
-- Нет-нет, я этого не делал! -- запротестовал Скальг,
впадая в праведное возмущение. -- Я могу быть порой слегка
нечестен, иногда меня можно назвать, как ты сказал, воришкой,
но никогда в жизни не украл я вещи солидных размеров, как вот
раб или, к примеру, лошадь.
-- Так откуда же ты их взял-то? -- вмешался Смидкелль,
явно мучимый беспокойством и раскаянием за то, что дал приют
подобному типу.
-- Мы беглые, -- сказала Ингвольд так спокойно, точно не
существовало наказания для рабов, бегущих от хозяев.
-- Час от часу не легче! -- вскричал Кольссинир,
разворачиваясь к ней с изумлением, которого ему не удалось
скрыть. -- Тогда эти кони -- краденые, а вы трое ничем не лучше
изгоев, да тут еще и этот старый плут пытается с выгодой
продать рабов, которые ему и не принадлежат, а между тем их,
должно быть, ищут законные хозяева, чтобы примерно наказать за
побег, если вообще не вздернуть!
-- Об этом можешь не беспокоиться, -- продолжала Ингвольд
тем же спокойным и полным достоинства голосом, который
приличествовал бы всякой дочери вождя. -- Мы из мира
