вообразить не мог, что ты захочешь остаться; мне будет так
нехватать тебя. Но я понимаю... -- он запнулся и поглядел на
Ингвольд, которая вдруг просияла, -- понимаю, что здесь твоя
жизнь будет куда лучше, чем та, что я мог бы предложить тебе --
все равно, рабу или свободному. У тебя будет и славное имя, и
честь, и почет. -- Он поспешно пожал руку Брану и зашагал к
Микльборгу, а за ним двинулись Кольссинир и Дирстигг, с
невыразимо довольным видом оглянувшийся через плечо на Брана и
Ингвольд, которые остались стоять под дождем.
Старый пахарь дважды прошел мимо них, а они все говорили и
говорили, и трое наблюдателей на земляном валу Микльборга
промокли до нитки, когда Бран и Ингвольд наконец подошли к ним.
Кони, пасшиеся неподалеку, подняли головы и, приветственно
фыркая, приблизились в надежде отыскать кусочек лакомства в
чьем-нибудь кармане. Бран обратился к перу через спину его
нового коня, золотогривого гнедого с манерами аристократа:
-- Я надеюсь, ты не уедешь, не дождавшись нашей свадьбы?
-- Да, конечно, -- ответил Пер. Затем Факси, шумно лягаясь
и кусаясь, растолкал прочих коней и занял место рядом с
хозяином -- честь, которую он ревниво не желал уступать никаким
чужакам и захватчикам.
Бран улыбнулся и задумчиво погладил коня по уродливой
шишковатой спине, покрытой недавними шрамами. Затем оглянулся
на пахаря, который все трудился в ясном мареве дождя.
-- Ты ведь не передумал? -- спросил Дирстигг.
-- Если сам того захочешь, можешь запросто отправиться
назад, -- добавил Кольссинир. -- Если останешься здесь, тебя
ждет несладкая жизнь предводителя льесальвов. Обещаю, это будут
не одни сплошные радости.
-- С востока уже доходят кой-какие недобрые вести, --
объявил Дирстигг с нескрываемым удовольствием. -- Это все
старый Глам, тупица, упрямый, как бык. Не удивлюсь, если нам
придется выступить против него, дабы раз и навсегда объяснить
ему, что война закончилась.
-- Да нет, -- Бран, задумчиво улыбаясь, покачал головой,
-- я не передумал. Просто вспомнились былые времена. Я оставляю
Факси с собой, пусть живет себе вольно и сытно и напоминает мне
о том, как я попал сюда и как встретил Ингвольд.
-- А мне и так не грозит опасность забыть, -- отозвалась
Ингвольд, и лицо ее светилось, словно солнышко из-за
рассеивающихся туч.
-- А еще я собираюсь сделать вот что, -- продолжал Бран,
одной рукой обнимая Ингвольд, а другой дружески и сильно, почти
до боли сжимая крепкое плечо Пера. -- Я хочу найти того пахаря
и пригласить его на свадьбу. Сдается мне, что этот
Гулль-скегги, Рибху.
-- Рибху! Что ж ты раньше-то не сказал? -- горячо
воскликнула Ингвольд. Все тотчас завертелись, оглядываясь по
сторонам, но Рибху -- если это был он -- исчез бесследно со
своими грязными сапогами, старой шляпой, конями и всем прочим,
оставив за собой лишь свежевспаханную землю, что раскрыла
объятья неге весеннего дождя.
Конец
