собственных туфель. --Он не их города. Мне не нравится его вид.
Смахните-ка ему с плеч колдун. -- Она хотела сказать колтун, но
от совпадения страх мокрой водорослью прополз вдоль
позвоночника Шмендрика. Он соскользнул с коня и встал перед
капитаном разбойников.
-- Я -- Шмендрик Маг, -- провозгласил он, вздымая плащ
руками. -- А ты действительно знаменитый Капитан Калли из
Зеленого леса, храбрейший из храбрых и свободнейший из
свободных. Разбойники прыснули, женщина застонала. -- Я так и
знала, -- объявила она. -- Калли, выпотроши его от жабр до
греха, прежде чем он облапошит тебя, как прошлый.
Но капитан гордо поклонился, блеснув плешью, и ответил:
-- Воистину это я. Коль с миром ты пришел -- то вот моя
рука, а с умыслом -- опасней нет врага. Как вы прибыли сюда,
сэр?
-- На брюхе, -- ответил Шмендрик, -- и непреднамеренно,
но, тем не менее, как друг. Хотя ваша возлюбленная и
сомневается в этом, -- кивнул он в сторону тощей женщины. Она
плюнула на землю.
Капитан Калли ухмыльнулся и осторожно положил руку на
хрупкие плечи подруги.
-- Такой уж характер у Молли Отравы, -- объяснил он. --
Она охраняет меня лучше, чем я сам. Я доверчив и благороден,
возможно, и слишком. Открытое сердце для всех беглецов от
тирании -- вот мой девиз. Естественно, Молли должна была стать
подозрительной, исстрадавшейся, суровой, преждевременно
постаревшей, даже тираничной. Яркий шарик следует завязывать с
одного конца, а, Молли? Но какое доброе сердце, какая душа. --
Женщина увернулась от его протянутой руки, но капитан не
повернул головы. -- Приветствуем вас, сэр волшебник, -- сказал
он Шмендрику. -- Прошу к огню, и расскажите нам что-нибудь. Что
говорят обо мне в вашей стране? Что слыхали вы о лихом Капитане
Калли и его свободной шайке? Угощайтесь.
Шмендрик устроился у огня, изящно отклонил холодное
угощение и ответил:
-- Я слыхал, что вы -- друг беспомощным, враг могучим и
вместе со своей веселой шайкой ведете счастливую жизнь в лесу,
отдавая бедным отобранное у богатых. Дошло до меня, как вы с
Джеком Трезвоном разбили друг другу головы дубинками и так
стали побратимами и как вы спасли свою Молли от назначенной ее
отцом свадьбы с богачом. -- На самом же деле Шмендрик до этого
дня ни слова не слыхал о Капитане Калли, однако хорошая
подготовка в области англо-саксонского фольклора позволила ему
использовать типичные мотивы. -- И конечно, -- рискнул он, --
некий злой король... -- Хаггард, да сгинет он! -- вскричал
Калли. -- О, многим из нас причинил зло старый Король; кого
лишил земли, кого -- титула и доходов, кого -- наследства. Они
живут только местью--заметь, волшебник, -- и настанет день,
когда Хаггард нам за это заплатит так...
Оборванные тени что-то прошипели в знак согласия, но Молли
Отрава разразилась смехом, шуршащим и разящим как град.
-- Может, он и заплатит, -- с издевкой сказала она, -- но
не таким болтливым трусам. С каждым днем его замок ветшает, его
люди стали слишком стары, чтобы надевать броню, но если это
будет зависеть только от Капитана Калли, его царство никогда не
кончится.
Шмендрик поднял бровь, и Калли покраснел как редиска.
-- Вы должны понять, -- пробормотал он. -- У Короля
Хаггарда есть этот Бык.
-- Ах, Красный Бык, Красный Бык, -- как на травле,
закричала Молли. -- Говорю тебе, Калли, после всех лет,
проведенных с тобой в лесу, я поняла, что Бык -- это имя,
данное тобой собственной трусости. И если я услышу эту сказку
еще раз, я пойду и свергну Хаггарда сама и докажу, что ты...
-- Довольно! -- взревел Калли. -- Не перед чужими! -- Он
схватился за меч, и Молли, все еще смеясь, простерла к нему
руки. У огня сальные пальцы лениво вертели кинжалы, а длинные
луки, казалось, сами звенели тетивой, но Шмендрик поспешил на
помощь тонущему тщеславию Калли. Он ненавидел семейные сцены.
-- В моей стране о вас поют балладу, -- начал он. -- Я
только забыл, как она начинается... Капитан Калли замурлыкал
как кот. -- Которую? -- вопросил он.
-- Не знаю, -- растерялся Шмендрик. -- Разве их больше
одной?
-- Воистину так! -- воскликнул Калли, сияя и раздуваясь от
собственной славы. -- Вилли Джентль! Вилли Джентль! Где он?
Волоча ноги, подошел длинноволосый прыщавый юнец с лютней.
-- Спой этому джентльмену об одном из моих подвигов, --
приказал ему Калли. -- Спой о том, как ты присоединился к моей
вольной шайке. Я не слышал этой баллады со вторника.
Менестрель вздохнул, ударил по струнам и запел дрожащим
фальцетом:
Было так: ехал Калли из леса
С королевским оленем домой,
Видит -- навстречу юноша бледный
Едет дорогой прямой.
"Что случилось с тобою, юноша бледный,
Почему столь печален твой взгляд?
Или потерял ты навек свою даму,
Или с шуйцей десница не в лад?"
"Нет, с десницей в ладу моя шуйца,
Чтоб ни значили эти слова,
Но братья мои увезли мою даму,
И склонилась моя голова".
"Я -- славный Калли из Зеленого леса,
Сильны и свободны люди мои,
Какую службу ты мне сослужишь,
Коль деву верну я в объятья твои?"
"Коль деву спасешь ты, о старый коршун,
Сверну я набок твой глупый нос,
Носила она изумруд на шее,
Один из трех братьев его унес".
И Калли отправился к смелым ворам,
Мечом пригрозил им: "А ну-ка, голь,
Возьмите девицу, отдайте мне камень,
Которым гордился бы даже король".
-- Начинается лучшая часть, -- прошептал Калли Шмендрику.
Обхватив себя руками, он прыгал на месте.
Три молнии -- трое мечей сверкнули,
Плащи долой -- бой, как чайник, кипит,
"Ни камня, ни девы, -- им крикнул Калли, --
Клянусь собой, вам не получить!"
И он их гнал, и мечи сверкали,
И он их гнал, как овец...
-- Как овец, -- выдохнул Калли. Забыв про колкости Молли и
смешки своих людей при исполнении последующих семнадцати
куплетов, он раскачивался, мычал под нос и парировал рукой
удары трех мечей. Наконец, баллада завершилась, и Шмендрик
громко и честно зааплодировал, восхищаясь техникой правой руки
Вилли Джентля.
-- Я называю это щипком Аллана-э-Дейла... -- ответил
менестрель.
Он хотел продолжить, но Калли перебил: -- Вилли, хорошо,
малыш, а теперь сыграй остальные. -- Сияя, он следил за
выражением лица Шменд-рика, которое, как тот надеялся, выражало
смесь удовольствия и изумления. -- Я говорил, что обо мне
сложено много песен. Точнее, их тридцать одна, хотя до
настоящего времени в собрание Чайльда они не попали, -- тут его
глаза внезапно расширились и он схватил волшебника за плечи. --
Послушайте, а вы не мистер Чайльд собственной персоной, а? --
спросил Калли. -- Он часто выезжает переодетым на поиски
баллад. Шмендрик покачал головой: -- Нет, мне очень жаль,
поверьте, нет. Капитан вздохнул и отпустил его. -- Ничего, --
пробормотал он, -- конечно, ведь так хочется, чтобы собирали,
подтверждали достоверность, искали разницу между вариантами,
даже, даже чтобы сомневались в подлинности... Ну-ну, ничего.
Вилли, дорогой, спой остальные песни. Когда-нибудь тебя будут
записывать в полевых условиях, и тебе это понадобится...
Ворча, разбойники стали расходиться, кто-то наподдал по
камню. Из безопасной тени раздался грубый голос:
-- Не, Вилли, лучше спой нам настоящую песню. Что-нибудь
про Робин Гуда.
-- Кто сказал это? -- Калли поворачивался из стороны в
сторону, и меч его позвякивал в ножнах. Лицо его сразу стало
бледным, усталым и выжатым как лимон.
-- Я, -- ответила до того молчавшая Молли. -- Дражайший
капитан, люди устали от баллад о твоей храбрости. Даже если ты
пишешь их сам. Калли вздрогнул и искоса глянул на Шмендрика. --
Но они все-таки могут считаться народными песнями, правда,
мистер Чайльд? -- спросил он тихим обеспокоенным голосом. --
Все-таки...
-- Я не мистер Чайльд, -- ответил Шмендрик. -- Поверьте...
-- По-моему, описание эпических событий не следует
доверять людям. Они все переврут.
Вперед с опаской вышел стареющий разбойник в потертом
вельвете:
-- Капитан, если нам нужны народные песни -- а я полагаю,
они нужны, -- то это должны быть правдивые песни о настоящих
разбойниках, а не о нашей лживой жизни. Не в обиду будь
сказано, капитан, мы в самом деле не чересчур веселы...
-- Я весел двадцать четыре часа в сутки, Дик Фантазер, --
холодно перебил Калли. -- Это -- факт.
-- ...И мы не отбираем у богатых и не отдаем бедным, --
заторопился Дик Фантазер. -- Мы берем у бедных, потому что они
не могут от нас отбиться, а богатые берут у нас, потому что в
любую минуту могут стереть нас в порошок. Мы не грабим на
дороге жирного жадного мэра, мы каждый месяц откупаемся от
него, чтобы он оставил нас в покое. И мы никогда не похищаем
гордых епископов и не держим их пленниками в лесу, развлекая
пирами и праздниками, потому что Молли неважно готовит и к тому
же едва ли мы составим интересную компанию для епископа. Когда
переодетыми мы отправляемся на ярмарку, то никогда не
выигрываем ни в состязаниях стрелков, ни в бою на дубинах.
Разве только горожане похвалят -- скажут: тебя и не узнать.
-- Однажды я послала на конкурс гобелен, -- припомнила
Молли. -- Он оказался четвертым, нет -- пятым. "Рыцарь на
страже"... В том году все вышивали рыцарей на страже. -- Тут
она принялась тереть глаза костяшками пальцев. -- Черт бы тебя
побрал, Калли.
-- Что, что?! -- возмущенно завопил тот. -- Это я виноват,
что твоя работа оказалась никудышной? Да как только ты
заполучила меня, ты сразу забросила все занятия. Ты больше не
вышиваешь и не поешь, за все эти годы ты не разрисовала ни
одной рукописи. А что сталось с виолой да гамба, которую я
добыл для тебя? -- Он повернулся к Шмендрику. -- Она просто
морально опустилась, прямо как законная жена. Волшебник едва
заметно кивнул и отвел глаза. Конечно было бы неплохо бороться
за справедливость и за гражданские права,-- продолжил Дик
Фантазер,--скажу прямо, по характеру я не рыцарь, у одного --
один характер, у другого -- другой, но тогда нам надо петь
песни о тех, кто носит линкольнширское зеленое сукно и помогает
угнетенным. Вместо этого, Калли, мы их грабим, и эти песни
просто ставят нас в двусмысленное положение, только и всего, в
этом-то и суть.
Капитан Калли сложил руки на груди, игнорируя
одобрительное ворчание разбойников: --Пой, Вилли!
-- Не буду, -- тот даже не поднес руки к лютне. -- ...И ты
никогда не дрался с моими братьями из-за камня, Калли. Ты
написал им письмо, но даже не подписал его...
Калли потянулся к поясу, и, как будто кто-то дунул на
раскаленные угли, в руках у людей засверкали лезвия ножей. Тут,
принужденно улыбаясь, вперед опять выступил Шмендрик:
-- Я могу предложить всем другое занятие, -- начал он. --
Почему бы вам не разрешить своему гостю развеселить вас и тем
заплатить за ночлег. Я не умею петь или играть на музыкальных
инструментах, однако у меня есть кое-какие достоинства,
подобных которым вы могли и не видеть. Джек Трезвон мгновенно
согласился: -- Послушай, Калли, волшебник для ребят -- это
такая редкость.
Молли Отрава отпустила что-то свирепое по адресу
волшебников вообще, но разбойники восторженно завопили.
Единственным, кто колебался, оказался сам Калли, все еще
пытавшийся печально протестовать:
-- Да, но песни... Мистер Чайльд должен услышать песни...
-- Непременно, -- заверил его Шмендрик, -- но попозже.
