Я покосился на Грека, который выглядел не менее озадаченным, чем я.
Что за чудеса? Минуту назад человек был монстром. А теперь вдруг - сущий
ангел. Что за процессы происходят в его гениальном котелке?
Фе-Пять в одиночестве сидела возле космического аппарата с
криокапсулами. Вид у нее был несколько обалдевший.
- Фе. На связь, - выпалил Секвойя.
- Что, Вождь?
- Я говорю: докладывай!
- Каждая криокапсула увеличивается в весе на 180 граммов в час.
- Проверить.
- Проверено. Я попросила ассистентов установить световые весы.
- Откуда ты узнала о световых весах? Это сверхсекретная информация.
- Слушала жучки.
Секвойя улыбнулся и потрепал ее по щеке.
- Хорошо. Я мог бы и сам догадаться, Фе-Пять Театра Граумана. Теперь
прикинем - получается ежедневная четырехкилограммовая прибавка в весе
или... Что?
- Я ничего не говорила.
Он жестом велел ей замолчать и стал к чему-то прислушиваться.
- А, правильно. Прибавка - четыре килограмма триста граммов в сутки.
Жаль, что ты не запрограммирован на круглые цифры. Ладно, будем считать -
девять фунтов в сутки. То есть крионавты набирают три процента своего веса
в двадцать четыре часа. Через пятьдесят дней каждый будет весить около ста
пятидесяти фунтов.
- А с какого веса они начинали? - спросил я.
- В начале эксперимента каждый весил примерно сто пятьдесят фунтов.
- Ну и что нам это дает?
- Нам? - грубо переспросил Секвойя. - Ты-то чего примазываешься не к
своему делу?
- Извини. Я просто хотел помочь...
- Мне надо воочию пронаблюдать за их метаморфозами. Для этого
придется надеть скафандр и зайти внутрь.
И он ушел одеваться.
- Что с ним происходит? - растерянно спросила Фе. - Такое
впечатление, что в нем живут сразу два человека.
- Он не в себе, - сказал Грек. - И это понятно: только что фонд
отказался финансировать продолжение экспериментов.
- Нет!
- Увы, это правда.
- Ужасно.
- Не слишком. Я берусь оплатить все эксперименты.
- Но почему он срывает свою злость на мне?
- Он всего лишь человек, моя дорогая.
- Видела бы ты, как он изгалялся над правлением Фонда! - сказал я.
- Такое впечатление, что он вдруг возненавидел весь мир.
- Ласточка моя, не волнуйтесь. Он опять станет самим собой, когда вы
начнете спокойно работать со своими морозильниками у меня на Церере.
Тут Секвойя вернулся - в белом термоскафандре, только вместо обычного
лицевого щитка стоял щиток с бинокулярным микроскопом. Вид у него был
самый шутовской - как у вояки из "Девушек в армейских кальсонах". Секвойя
сделал нетерпеливый жест, и Фе проворно открыла люк аппарата. Вождь
забрался внутрь и задраил люк за собой.
Мы стали ждать. У меня было чувство, что в последнее время я только и
делаю, что жду, жду, жду. Впрочем, что жаловаться? Бессмертному не грех
немного подождать - времени все равно не убудет.
Появились шесть рабочих. Они везли тележку с баллонами сжатого гелия
и властно оттерли нас от аппарата.
- Что вы собираетесь делать, ребята? - осведомилась Фе.
- Приказ правления, мисс. Ведено переместить аппарат. Берт, начинай
закачку газа.
- О'кей.
- Переместить? Куда? Зачем?
- В биосекцию, мисс. Не спрашивайте зачем. Наше дело маленькое, чего
велят, то и делаем. Хулио!
- Да?
- Становись к пульту управления. Приготовься поднять аппарат
вертикальными вспомогательными двигателями. Потом мы его аккуратненько
прогуляем до места.
- Иду.
- Погодите, там внутри профессор Угадай.
- Горючего хватит на всех, мисс. Пусть прокатится. Ему понравится.
Берт!
- Ну?
- Закачал газ.
- Ну.
- Хулио!
- Чего?
- Подними капсулу на фут от пола и дерзки на этом уровне.
- Не включается, паскуда.
- Что ты хочешь сказать?
- Не фурычит. Лампочки не светятся.
Фе окончательно рассвирепела. Двум рабочим пришлось удерживать ее,
чтобы она не выцарапала глаза их приятелям.
- Хулио, козел, ты какие кнопки нажимаешь?
- Сам козел. Какие надо, те и жму. Не идет.
- Слушайте, мисс, вы грамотная, поднимите аппарат - не в службу, а в
дружбу.
Фе ответила им теми отборными словами, которым она могла выучиться
только в пятом ряду партера театра Граумана. Но тут люк распахнулся и из
капсулы вывалился наш монстр в скафандре. Он проворно отстегнул шлем и
снял его.
- Урра! - завопил Вождь. - Урра! Победа!
- Профессор, - крикнула Фе, - эти засранцы хотят увезти аппарат! По
приказу правления.
- Дорогуша, без паники. Не дерись с ними понапрасну. Без моего
разрешения аппарат не станет подчиняться приказам извне. А вы, ребятки,
топайте обратно к олухам из правления и скажите, что аппарат в полном моем
распоряжении. В полном. Никто не сможет управлять им, кроме меня.
Кругом... марш!
Это было сказано с таким апломбом, что шестерка техников беспомощно
переглянулась и убралась восвояси. Фе, Поулос и я тоже беспомощно
переглянулись: дескать, кто же из нас добровольно полезет крокодилу в
пасть - начнет задавать вопросы. Естественно, пришлось бедолаге Эдуарду
Курзону.
- Почему ты прокричал "победа", Чингачгук?
- Потому что это победа. Триумф.
- В каком смысле триумф?
- В прямом. Победа над всеуничтожающим зверем.
- Ба! Ты говоришь прямо как наш святой Хрис! Что за зверь?
- Я имею в виду человека - это презренное животное.
Сказано было с таким гонором, что я наконец вспылил:
- Что ты имеешь против нас. Секвойя? Что-то я тебя не понимаю! Я не
ребенок, чтоб ты разговаривал со мной подобным тоном! Выкладывай - четко и
вразумительно, что ты увидел внутри криокапсул.
Я ожидал, что он заведется еще больше. Вместо этого Вождь одарил нас
приятнейшей улыбкой и произнес дружеским тоном:
- Простите. Это я от перевозбуждения. В капсулах эмбрионы
стремительно развиваются. Уже формируются уши и челюсти. Уже отчетливо
виден позвоночник с хвостоподобным отростком на конце. Голова, туловище,
зачатки конечностей обретают форму. Плюс ко всему, эти существа -
гермафродиты.
- Да ты что? Готовы к двойному кайфу?
- Ты правильно понял. Гинь. Наши крионавты вырастут не
псевдодвуполыми, а настоящими гермафродитами, которые не нуждаются в
сексуальном партнере. Здравый смысл подсказывает, - очень здравым тоном
продолжал Секвойя, - что это ставит крест на извечном межполовом
конфликте. Тем самым кладется конец как феминизму, так и цивилизации,
прославляющей мужское начало. Конец соперничеству мужчин и женщин, борьбе
за лучшего самца и за лучшую самку. Что означает исчезновение
человека-зверя, которого мы все знаем и презираем. Человек-зверь будет
заменен новым видом, свободным от низменных половых страстей.
- Но я не имею ничего против человека-зверя, Вождь. Вполне
симпатичное существо.
- Оно и понятно. Гинь. Ведь ты - один из этих полуживотных.
- А ты кто - ангел небесный?
- Я уже не животное.
- И с каких же пор?
- С того момента, как... как... - Он осекся. В его голосе вдруг опять
появились властные нотки. - Мы отправляемся.
- Куда?
- На Цереру. Я... - Внезапно он закричал в ярости: - Нет, чтоб тебе
пусто было! Я вправе ехать туда, куда захочу, и тогда, когда захочу.
Проваливай. Оставь меня в покое и играй в свои игры с кем-нибудь другим!
Тут с ним случился новый припадок эпилепсии. Он упал на пол и забился
в судорогах с пеной у рта. Все это было довольно жутко.
- Сэть. На свяс!
- Да?
- Угахай?
- Не понимаю.
- Мой ретрансляйтер. Через ктрг я.
- Разбалансировка.
- Что?
- 1110021209330001070.
- Это не двоичный код!
- Букенный зык?
- Да.
- АБВГДЕЖЗИКЛМИЙКЛМНОП... Не мочь рить никако зык. Утрачен...
трачен... зум... разум... по причине Угадай.
- Члены сети. Вызываю на связь. Ваше мнение?
- ?
- Считаете, что Экстро-К сломался?
- ?
- Считаете, Экстро-К обезумел?
- Сумасшествие не запрограммировано.
- Что же случилось с Экстро-К?
- ?
- Пошли вон со связи.
Приступ длился минут пятнадцать. Когда судороги прекратились
окончательно, мы подняли обессиленное тело и понесли Вождя к вертолету.
Когда Фе открыла двойные двери, нас окружил десяток вооруженных
охранников. Вид у них был свирепый и решительный. Они взяли нас под руки.
Фе стала вырываться и вступила в драку с охранниками, призывая и нас не
быть покорными овцами. Но мы не могли объяснить ей, что должны сохранять
спокойствие, дабы не накликать на себя канцелепру. Словом, нас арестовали.
Последний раз я сидел в тюрьме, сколько помнится, в 1929 году. И тогда же
зарекся в нее попадать. Но мы, похоже, не властны над судьбой.
8
И вот мы оказались в сферической тюремной камере. Прозрачный
толстостенный пузырь, оборудованный небольшим шлюзом, висел в помещении,
заполненном фосфоресцирующим ядовитым газом. И мы катались туда-сюда
внутри, как дети со стога сена, - только весьма обозленные дети. Нет,
верните нам старые добрые тюремные камеры с решетками и замками! В этом
случае у непонятого властями героя был шанс проявить смекалку и драпануть.
Скажем, какая-нибудь сердобольная потаскушка пришлет ему мясной пирог с
запеченной в нем пилкой. Или охранник-показушник, гордый новыми золотыми
часами, протянет руку похвастаться своим приобретением, а ты схватишь его
лапищу в тиски своих мускулистых рук. Тогда он взвоет от боли и отдаст
тебе связку ключей.
Я опасался, что Фе воспользуется случаем и изнасилует Краснокожего,
но она вела себя паинькой - оглаживала его, нашептывала ласковые слова и
выслушивала возмущенные стенания. Одновременно она наклоняла голову
петушком, внимательно прислушиваясь и к другим вещам. Что она выслушала из
эфира - об этом я намеревался расспросить ее позже. А пока что я был
целиком занят мыслями о Натоме, которая, несомненно, вся извелась от
ожидания. Впрочем, я верил в доброго зулуса - М'банту не даст ее в обиду и
сумеет успокоить мою женушку.
Как ни стыдно в этом признаться, я не слишком маялся в тюремном
пузыре, а ощущал себя как бы в чреве матери - уютно, спокойно, качаешься
словно на волнах - ни тебе конфликтов, ни тебе забот... Кто знает, может,
я со временем тоже эволюционирую в гермафродита, которыми, по словам
Секвойи, будет спасена сия юдоль порока. Впрочем, на это надеяться не
стоит. Я хоть и изолирован от мира, но не заморожен. Воздадим хвалу
пенологам, которые изобрели это уютное чудо. Хотите без хлопот удерживать
рецидивистов в заключении? Создайте им атмосферу непрекращающейся эйфории
- и они пошлют куда подальше пилки в пирогах и больше не станут
набрасываться на тюремщиков. Даже самые отчаянные герои.
Не знаю, сколько времени прошло. В нынешнюю эпоху чувство голода уже
не может служить надежным ориентиром - все едят когда попало, а не в
определенные часы. Поулос сидел умиротворенный - улыбался своим мыслям и
напевал тихонько под нос. Я немного поспал, но и сон в нашу эпоху не может
служить ориентиром во времени - по той же причине: все спят когда попало и
сколько попало. Прежние сутки, считай, упразднены. И прежний размеренный
темп жизни - две трети активности, треть на сон - ушел в прошлое,
сменившись круглосуточной суетой.
К несчастью, радиоизоляция тюремного пузыря не была полной, потому
что мы слышали журчание сериала "Гонифф-69". Типичная дурь. Бесстрашный
агент Джим Говнофф гоняется за героиней-рецидивисткой, которую играет
