И все ж, отъехав раз от светофора, --
Потом вовек не отыскать клик-клик.
УОАЭИ в нем подобны гуду,
Не расчленимому на пять иль шесть
Известных звуков. -- Так, Сократ, и есть.
-- Хотя и тех шести я не избуду,
Когда и трех мне хватит чтобы есть...
-- Ты постоянен в этом не избуду.
***
Нейдет сколь масла бы в нее ни лили
Имянограды в городе у нас
Оплакивая ны убо се час
Ему же втуне нас и поручили
Тукан он с клювом стало быть и в силе
Все утки бабы так у них есть глаз
О чем и мыслить вслух и без прикрас
Вот тут-с в мозгу в сей сводчат0й могиле
Конечно свист и есть тот надъязык
Ну и пускай их суд а я не буду
И он неудовольствия родник
И обрели тебя я не забуду
С тебя покамест не подписан лик
То вовлечен то поглощен избуду
ХI. Аристофан
То вовлечен, то поглощен. Избуду?
Из целокупности? Из клик? Из толп?
Из массы, схватывающейся в столп,
Едва погружена в кровищу руду?
Из суесофии? Из лжи? Из гнуду?
Из риторических посылов во лб?
От их гомункулюсов в толщах колб,
От проникающего в душу юду?
Согласно же, отнюдь не вопреки
Нам тварный социум определили --
Не чтоб решать совместно пустяки.
Но суеты машину одолили
И с шестерней повыели коньки --
Нейдет, сколь масла бы в нее ни лили!
Нейдет, сколь масла бы в нее ни лили,
Моя машина времени, мой стан --
Кровавых гарпий легкий караван,
От коего все лебеди свалили.
Прийди скорей из облачной перили,
Мой соглядатай, мой Аристофан,
Лихой добряк, божественный профан,
Чтоб немощных два духом воспарили!
Не обинуясь и не хоронясь,
Меня снедает ныне ностальгия.
Ну где твоя Нефелококсигия --
Кукушкинград Заоблачный, та ясь,
Что, не таясь, затмила все другие
Имянограды в городе у нас?
Имянограды в городе у нас --
Алкивиадоград, Платоновполис
Да Критийбург -- вот то, за что боролись,
Пелопоннес, но тоже и Канзас.
За маршевою флейтой слышен джаз,
Сполохами в лицо нам дышит полюс,
Благополучие наш глас и солюс
Да подведенье тезисов и баз.
А ты паришь безбазисно, лучась
В каких пространствах, с криком Алкионы?
В какие дни кромешны, в веки оны?
Каким там Неевклидом заручась?
Замыслясь, сокрушаясь паки о ны,
Оплакивая ны, убо се час.
-- Оплакивая ны, убо се час,
Сократ, уйти в воздушные дедалы,
Покуда шастают надоедалы
И омрачалы шарят взглядом нас.
Я сосчитать попробовал их раз --
Ну всех, кому стихия их скандалы --
Майоры, тещи, тщи заимодалы,
Девицы детны и... теперь я пас.
Меня мои подсчеты огорчили,
Хоть в математике и не Дирак:
Из мировых не вылезаем драк,
И как бы ни вертелись, ни ловчили, --
Коли не косит Смерть, косит Дурак, --
Ему же втуне нас и поручили.
-- Ему же втуне нас и поручили!
-- Ты Алкиону помянул, Сократ.
А... хочешь посетить Кукушкинград --
В рыданиях заоблачной скворчили?
-- Скажи, а климат там не то, что в Чили? --
-- Нет, не такой, ты ездке будешь рад...
Да и республике мой черт не брат,
Хотя б нарочно кодексы сличили.
Во-первых, всяк клейменый? а не раб --
Имеет право, чтоб его носили
Два-три крыла, веснущатых хотя б.
А во-вторых, кого б ни поносили
За то, что он еврей или арап, --
Тукан он, с клювом, стало быть? и в силе. --
-- Тукан он? -- С клювом, стало быть? и в силе.
-- А как с проблемою молодняка?
-- С детьми проблемы никакой пока:
Чуть оперился -- брысь! -- все в этом стиле.
-- А тех, кто ростит, с тем, кого растили,
Как отношенья? -- Все наверняка.
Кричат, заклевывая старика:
Папаша, защищайся, если в жиле! --
Зато наук нет никаких -- на глаз.
Все замки в небе, на земле ни стройки.
-- Все в воздухе? -- На, выбей зуб! На глаз!
-- Да кто же строит? -- Пеликаны, сойки,
Гагары... между рыбки и попойки...
Все утки, бабы, так у них есть глаз. --
-- Все утки -- бабы, так у них есть глаз?
-- Конечно, но крикливые особы.
Чуть что кричат. -- Прорабы -- долбоебы?
-- Прораб воронам счет ведет у нас.
-- А как искусства? -- Есть Пикасс. Бекасс.
Есть Жук да Грач -- играть на скрипках чтобы.
Вообще? дневной в искусстве больше злобы,
Но есть и для души -- помимо касс.
-- Со всем согласен. Ну, а как же вас
Между землей и твердью терпят боги --
Ведь воскуренья ныне к ним небоги?
-- Ну да, мы весь выкушиваем газ
И сами голоданья на пороге,
О чем и мыслим вслух и без прикрас.
О чем и мыслить вслух и без прикрас,
Как не о будущем? Оно прекрасно,
Его мы приближаем ненапрасно,
И, видимо, придет однажды раз.
-- Там, в вышине, с подвешенных террас,
Грядущее вам, в самом деле, ясно.
Но прошлое? -- И это нам подвластно.
Танцует-с. Прошлое что за гора-с.
До птеродактилей и прочей гили
Жил жаворонок-с, даже до амеб
И до Земли. Родители погили.
Что делать? Нет земли. Где деть нам гроб?
Так он отца, скажите, где погреб?
Вот тут-с, в мозгу, в сей сводчатой могиле. --
-- Да, но в мозгу, в сей сводчатой могиле --
Обширнейший гуманнейший субстрат.
Есть, стало быть, и минимум затрат,
Который старости определили?
-- Ну да, хотя бы мы пересолили
Преукрашая перечень отрад.
Покойник, разумеется, свой брат,
К живому мы б не так благоволили.
-- Ну хорошо, а что вам дал язык?
-- Он дал нам целый Вавилон языков:
Грай, гогот, карканье и плач, и зык.
-- Все это будет из породы зыков.
Быть может, есть какой из надъязыков?
-- Из этих свист. Тот будет надъязык.
-- Конечно, свист и есть тот надъязык,
Но как им пользоваться? -- Шеф, две трешки!
-- Тут смысла нет! -- Напротив: Филин, дрожки!
-- Действительно, сумнительный язык.
-- Куда там! Птичий небольшой язык.
Зато он ясен и ежу, и кошке.
-- Свисти еще! -- Тут все-с. Остались крошки.
-- Да это просто смех, а не язык!
-- В мыслительном художестве нет студу! --
-- Так заключим: "художествен" есть худ?
-- А студ -- застенчивость. -- Так как -- несть худу,
Когда вас выше самый плоский суд?
-- Зато у них есть фонды. Касса ссуд.
-- Ну и пускай их ссут, а я не буду.
Ну и пускай их суд, а я не буду...
И что ж -- все пташки: галки, какаду?
-- Да, пташки-с. Есть два старца на ходу,
Живущих с нами из охоты к чуду.
-- А эти кто? -- Назвать их не забуду
И даже их занятье приведу --
То Эвельпид и Пистеттер, к труду
Прилежны, правят нами не в осуду. --
-- Однако ваш Кукушкинград -- шутник! --
-- Еще какой! Все над другими трунит,
Но пересмешник всуе -- клеветник:
Тотчас же настучат, и сыч приструнит. --
-- Ну, кто хохочет, Бог с ним, а кто нюнит?
-- И он неудовольствия родник. --
-- И он неудовольствия родник?
-- Сократ, он будет Канюком иль Выпью,
А то покроется нудой иль сыпью,
Ему я не знакомец, не сродник.
-- Прямой ты трус, скажи уж напрямик.
-- Нет, я Орел, а особливо выпью,
Так и друзей не пожалею -- выбью,
И лого-Грифом стать могу на миг. --
-- Позволь, твой миг, -- он длится и посюду,
Твой миг всегда, а что же делать нам,
Кто тихо празднует всю жизнь иуду?
Хариты в вечности искали храм,
Что не подвластен времени пескам --
И обрели тебя -- я не забуду.
И обрели. Тебя я не забуду,
Смешное чудище, Порфирион,
Губитель Зевса, хоть в порфире он,
Не верит смерти, как не верят чуду.
По тальникам, вдоль заводи, по пруду,
Где воды легкие несет Рион,
Куда не ступит никогда Креон,
Где время уничтожилось повсюду, --
Вдаль обходя широкий лук излик,
По мелководью, по стреломуравью,
По цапелью, по нырочью, журавью, --
Султанка, курочка, втыкая клик,
Проходишь, как планета, силу травью,
С тебя покамест не подписан лик.
С тебя покамест не подписан лик,
Но ты и есть PORPHYRION тот самый,
Зевесов враг, одетый птичьей дамой,
И то, что дама -- множество улик.
Их тьма и гибнет, не снеся толик
Космического холода, в упрямый
Хромой период пред весною самой,
Но их трепещет Зевс, а он велик.
Не ласточки, гнездящейся повсюду,
Не ржанки, смело реющей в Рион,
Не ибиса, хотя он равен чуду, --
Болотной курочки PORPHYRION
Трепещет Зевс, хотя в порфире он.
То вовлечен. То поглощен. Избуду?
***
Да вы чернила ваши всуе лили
Сократ сомненьем разъедает нас
Терзанья наши множишь каждый час
Которым наши души поручили
Убудь мы в нашей мудрости и силе
К тебе подносит то персты то глаз
Ты оставляешь срам их без прикрас
Так всех богов ты отослал могиле
Ты перестроил напрочь и язык
И мертвый говорит землей не буду
И помутился истины родник
Ликона же тебе я не забуду
От вас укрою оскорбленный лик
Опасности глаголом не избуду
XII. Апология
Опасности глаголом не избуду
И не затем явился нынче к вам --
Чтоб волю дать слезам или словам,
Доступным простоте и внятным люду.
Ни плакать, ни словоточить не буду,
Не потеку ушам и рукавам,
Не стану апеллировать к правам,
Которых не займу и не добуду.
А потому, когда бы вы тут все
Меня сюда прийти определили,
Чтоб видеть краску на моем лице,
Смущение в кистях, упадок в силе,
Чтоб пожалеть, чтоб оправдать в конце, --
То вы чернила ваши всуе лили.
Да, вы чернила ваши всуе лили,
Впусте потратились на столько слов:
Сократ бездельник, он не чтит богов,
Сократа виды молодежь смутили. --
Ну и так далее все в этом стиле,
Неловком специально для голов,
Чья справедливость с дегтем сапогов
Частенько смешивает правды стили.
Тут кто-то ошибается из нас.
Я знаю даже кто -- все вы в ошибке,
От ней же здравый смысл упас бы нас,
Но мы его заспали раньше, в зыбке,
И можем вслух помыслить без улыбки:
"Сократ сомненьем разъедает нас".
"Сократ сомненьем разъедает нас,
Изнесших столько тягот безвременья --
Утрату половины населенья
В жестоких бедствиях, постигших нас.
И кто от них не выстрадал из нас?
Проскрипции, в карбасах затопленье,
Чужих, своих тюремщиков глумленье,
Присыпки известью на теплых нас.
На будущее видом заручась,
Мы и не то сносили б терпеливо.
Зачем, Сократ, ты мыслишь так глумливо?
Своей стерильной мудростью лучась,
Ты так разнообразно и счастливо
Терзанья наши множишь каждый час.
Терзанья наши множишь каждый час,
Нас отвлекая от забот о хлебе,
Мы на земле живем, а не на небе,
И нам важнее Вечности наш час.
Сократ, ведь наша жизнь всего лишь час,
И этот час мы отдадим потребе,
Что нам в Элизиуме иль Эребе --
Возьми себе их, но верни нам час.
Смотри, чтоб сны твои не отучили
Нас от насущного -- мы можем пасть
И ниже, чем рассчитывает власть.
Гляди, чтоб нас тогда не отличили
Животный гнев и низменная страсть,
Которым наши души поручили.
И точно: наши души поручили
Не телу ль нашему? Иль не рукам
По вторникам, средам и четвергам
Ломать и строить на песке и пыли?
Умрем, кто вспомнит, что такие были,
Ведь дела нет до смертного богам,
Что в нас -- галактикам и облакам,
Мы только плесень, знаешь, поросль гнили.
