- Да, договориться, - спохватился Иван, пытаясь своим опьяневшим умом
вспомнить что-то очень важное. - Вот именно, договориться. Слухай, ты вот
приехал сюда в деревню, - сощурив глаза, процедил он сквозь зубы, - с
детишками своими. Славные они у тебя, твои отпрыски. А не боишься?
- А чего мне бояться? - Аба по прежнему сидел в стройной позе и отвечал
спокойно.
Он уже имел опыт находиться в обстановке, когда тебе напоминают о том,
что твои предки и ты сам на этой украинской земле не более, как случайные
квартиранты, которые не хотят и не умеют по-настоящему работать, а только
хитрят и изворачиваются. Он также давно и твердо усвоил, что сорвавшейся с
цепи озверелой собаке нужно противопоставить хладнокровие. Оно всегда
выручает.
- Всякое бывает, - продолжал Иван ехидно. - Эдак, в лунную ночку
гуляючи, кинул окурок, а там, глядишь, и в момент ни тебе хаты, ни сонных
людей в ней.
Аба кинул вопросительный взгляд в сторону Павла, который сидел
неподвижно, уставив свой взгляд на бутылку водки, стоящую на столе, и
молчал.
"Пожалуй, этот спектакль неспроста. Не иначе, как они договорились
между собой заранее".
- Зря пугаешь человека, - вмешался, наконец, Павло с пьяной
перекошенной ухмылкой на лице. - Да, он на самом деле еврей, но не такой,
как все они, не такой...
- Ты это брось мне туманить мозги. Все они одинаковы. Куда угодно без
мыла пролезут.
- Спасибо, Павло, что хотел со мной поговорить, - Аба резко встал. - А
что не удалось, так побеседуем в другой раз, - и после небольшой паузы
подчеркнуто добавил. - А сейчас меня там ждут женщины. Неудобно - оставил их
и ушел.
Закрывая за собой дверь, Аба услышал вдогонку:
- Жидовская засранная интеллигенция! Женщины, видите ли, его ждут!
А деревенский воздух весь был наэлектризован неуемным свадебным
пиршеством. Со стороны председательского дома бойко звучала под гармошку
песня и быстрый со свистом, гиканьем и взрывами смеха танец.
Кину кужiл на полицю,
Сама пiду на вулицю,
Нехай мишi кужiль трублять,
Нехай мене хлопцi люблять...
Я нiкого не любила,
Тiльки Петра та Данила,
Грицька, Стецька та Степана,
Вийду замiж за Iвана... Хи-и-и хо-о-о...
Из простого приличия нужно было вернуться на свадьбу, но Аба незаметно
для себя вернулся домой и оказался в саду, где шумно играли с прирученным
вороном Мендель и Люся.
- Как вы тут, не скучаете? - спросил отец. - А то может пойдете со мной
на свадьбу?
- Папа, папочка, а знаешь, ворон-то говорит, - восторженно шумела
Люсенька. - Мы его кормим, а он кричит: "Дай!". Иди, папочка, на свадьбу, а
мы лучше здесь останемся.
- Вы с ним поосторожней, а то клюнет так, что больно будет.
Когда Аба вернулся на свадьбу, Матильда Карловна его встретила долгим,
молчаливым и испытующим взглядом.
Последняя для Абы ночь в Верховне была почти вся бессонной. В окно
заглядывал лунный полумесяц и яркие, крупные украинские звезды. Из сада
сквозь расшитые крупными цветами занавески прорывался ласкающий ветерок.
Набегавшись за день, дети спали глубоким сном. Мендель тихо и беззаботно
посапывал, а Люсенька, видимо, еще не совсем избавилась от дневных
впечатлений и временами ворочалась, тихо произносила невнятные слова.
К полуночи постепенно затихал свадебный шум. Засидевшиеся, уставшие
гости пели тихие, спокойные песни.
Нiч яка мiсячна, ясная, зоряна,
Видно, хоч голки збирай;
Выйди коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай...
Ты не лякайся, що своi нiженьки
Вмочиш в холодну росу;
Я ж тебе вiрная, аж до хатиночкы
Сам на руках донесу...
Песня уносила в далекую юность. Она удивительно просто, задушевно
рассказывала о нежной любви. Аба знал эту песню с детства. Но никогда раньше
он не чувствовал так глубоко ее красоту и мелодичность. Пусть на несколько
минут, но она отвлекла его от той злобы, ненависти, унижения, которые ему
пришлось испытать сегодня. Он долго не мог избавиться от залитых брагой
бесцветных глаз Павла, от угрожающей, опасной тупости на лице пьяного Ивана.
"Слава Богу, эта мразь в явном меньшинстве", - подумал Аба, вспомнив
улыбающиеся, приветливые лица за свадебным столом.
Аба вспомнил свою с Этл свадьбу. Это было как будто вчера и вместе с
тем очень давно. Тогда звучали песни еврейские. Тоже веселые и печальные,
хватающие за сердце.
Совершенно неожиданно возникло желание помолиться. Не сказать, чтобы
Аба и Этл были по-настоящему верующие. Но иногда, когда после трудовой
пятидневки выходной совпадал с субботой, или выпадал на Песах или
какой-нибудь другой еврейский праздник, Суккот или Пурим, Этл зажигала
праздничные свечи, а Аба надевал кипу, талес и читал молитву.
Недельное пребывание в Верховне не прошло даром. Дети окрепли и
перестали кашлять.
"Этл будет рада", - подумал Аба.
Выехали они в назначенный день после обеда. Подъезжали они к Ружину уже
в полной темноте. От усталости все молчали.
- Смотрите, смотрите, в Ружине большой пожар! - закричал вдруг Мендель.
Люсенька вздрогнула и прижалась к отцу. В испуге все стали смотреть
вперед. Сначала Аба вместе со всеми забеспокоился, потом вдруг стал радостно
смеяться.
- Девочки и мальчики, - говорил он все громче и громче, подняв высоко к
небу руки, - а также все люди, живущие в местечке Ружин! Я вас горячо
поздравляю с большущей радостью! Отныне у Вас будет свет в домах и на улицах
тоже! Как в Киеве, Нью-Йорке, Париже! Шутите? Да, да! Именно так! Ну-ка,
молодежь, громкое "ура" за светлое будущее нашего родного Ружина!
Некоторое время Менделе и Люся смотрели на отца, не понимая, чему папа
радуется. А когда поняли, в чем дело, долго кричали "ура", так что отец с
трудом их остановил.
Улицы Ружина выглядели совершенно необычно. Первый электрический фонарь
они увидели на перекрестке недалеко от плотины, а когда поравнялись с ним и
посмотрели налево в сторону мельницы и электростанции, восторгов было хоть
отбавляй: длинная дамба, мост и площадь на въезде в Баламутовку (заречный
район местечка) были залиты ярким светом.
- Папа, папа! - кричала возбужденная Люсенька. - Мне Менделе сказал,
что вода проходит через электростанцию и получается свет. Он обманывает
меня, правда? Вода ведь гасит огонь и свет.
Но главное диво было в другом. Почти все окна домов светились так ярко,
что казалось, будто внутри каждого дома ясный солнечный день, и это в то
самое время, когда на улице ночь.
Когда они подъехали к своему дому, Аба и дети поблагодарили Эвелину
Матвеевну и попрощались с ней.
Никогда раньше ужин, выставленный на стол, не выглядел так сочно и
аппетитно, как в тот первый в их жизни сказочно светлый вечер, подаривший им
чудо века - электричество.
На площади перед школой выстроились ученики по группам. В стороне
стояли родители. Этл и Лиза стояли рядом и время от времени поглядывали на
своих детей. Первый день нового учебного года.
- Для меня это большая удача, что наши дети крепко подружились, -
говорила Лиза усталым спокойным голосом человека, которому выпала счастливая
минута расслабиться от своего личного горя. - Аллочка первое время приходила
со школы вся в слезах. Ведь она никогда не слышала ни одного украинского
слова. Спасибо твоей Люсеньке, да и Голде тоже.
- Знаешь, тут не без взаимной пользы. Моим нужно знать русский. В школе
требуют. И вообще, хорошо знать этот язык. Еще лучше было бы, если бы дети
знали еще и наш родной, еврейский, да вот... Только Голда пишет и читает на
еврейском. Кончила четыре класса. А потом закрыли еврейскую школу. А Мендель
и Люся даже алфавита не знают.
- Добрый день, дети! - На площади раздался сильный мужской голос. - Я
поздравляю вас с началом очередного учебного года. Надеюсь, вы хорошо
отдохнули и сможете успешно продолжать учебу.
На крыльце, которое служило трибуной, речь держал высокий, стройный
человек военной выправки, лет сорока - директор школы. Кроме него, там
стояли наиболее уважаемые учителя и представитель партийного руководства
района.
- Советская власть предоставила вам, - продолжал оратор, - завтрашним
хозяевам страны, все условия для отличной учебы, интересного активного
отдыха, занятий многими видами спорта - футболом, волейболом, шахматами.
Ваша обязанность - не только хорошо учиться, но, начиная со школьной скамьи,
постоянно крепить оборону нашей славной могучей Родины. Многие из вас сумели
проявить мужество, настойчивость, патриотизм и уже сдали нормы на значки
"Ворошиловский стрелок" и "Будь готов к труду и обороне".
- Кроме необходимых знаний, мы, учителя, стремимся привить Вам,
ученикам, также любовь к труду и искусству. Для этого существует у нас
мастерская, где мальчики учатся слесарному делу, а девушки - умению шить и
вышивать. У нас работают кружки юных натуралистов, русской и украинской
литературы, а также хор под управлением нашего глубокоуважаемого Григория
Степановича. Наши дети помогают колхозу выращивать молодняк, беря шефство
над ним, помогают в уборке урожая.
Директор сказал пару слов о чисто школьных проблемах, потом, после
многозначительной паузы, добавил:
- Теперь о важном, очень важном деле. Успехи колхозного строя,
индустриализация страны, освоение природных богатств, расцвет национальной
культуры не дают покоя нашим недругам, троцкистско-бухаринскому отребью. Их
оружие - вредительство в колхозах, на заводах, шахтах.
При этих словах десятки детских глаз в строю заблестели огнем веры,
преданности и верности.
- Мы живем в такое время, когда многочисленные враги народа стремятся
свернуть нас с социалистического пути, свести на нет завоевания страны
Советов. Они не останавливаются ни перед чем и пытаются запутать и обмануть
наших детей, нашу молодежь. В этих условиях нам с вами необходимо проявлять
острую бдительность и не проходить мимо проявлений вражеских выпадов. Любое
вредительство, любые высказывания, подрывающие мощь нашей страны, не должны
проходить мимо нашего внимания.
- Оградим нашу Родину от черных происков врагов народа!
Невинные молодые сердца участили свое биение в жгучей ненависти к
врагу, который намерен был отнять у них счастливую жизнь.
- Да здравствует надежный друг украинских детей товарищ Постышев!
- Да здравствует великий и мудрый вождь всех народов мира, творец
первой в мире социалистической конституции товарищ Сталин!
Аллочка вместе с Люсей стояли неподвижно, взглядом и слухом прикованные
к оратору.
На обратном пути Лиза и Этл шли рядом.
- Слушай, Этл, - неуверенно начала Лиза, - я все не решаюсь тебя
попросить...
- Что попросить? - спросила Этл.
- Ты не могла бы взять к себе Аллочку на неделю, только на одну
недельку. Мне обязательно нужно съездить в Ленинград. Очень нужно.
- О чем ты говоришь? Конечно, смогу. Можешь не беспокоиться.
- Большое тебе спасибо! Когда нибудь ты узнаешь, какую великую услугу
ты мне оказала.
Этл посмотрела с удивлением на свою соседку, но промолчала.
На следующей неделе выпадал день, когда можно было отнести передачу
мужу. Это разрешалось делать один раз в два-три месяца. В связи с этим Лизе
предстояла поездка в Ленинград.
Каждый раз в очереди у приемного окна она стоит, словно сжатая
смертельной спиралью кобры, и ждет - возьмут или не возьмут передачу. Это
ответ на вопрос, жив или нет ее муж.
Приемщик, обычно не торопясь, долго водит пальцем по замусоленным
