- Блин! Какое в жопу пиво! - взрывается Ударник. - У меня все пальцы уже
в занозах!..
К этому времени Фил делает уже вторую покраску своих волос и в зеркале
наблюдает за своим басистом.
- Когда-нибудь, Тимшин, ты сопьешься и будешь играть рок-н-ролл на
паперти, - говорит он невозмутимо.
- Фил! А у тебя есть вторая струна?
- Есть, - отвечает Фил. - Сними с моей гитары... Когда-нибудь я куплю
себе "фендер" и обменяю его на видеомагнитофон.
- Фил! У тебя вторая струна не для бас-гитары! - говорит Тимшин,
разобравшись в остроте. - Что ты мне мозги крутишь?
- Тимшин, ну ты козел! Конечно же она не для бас-гитары. И с виду она
совершенно другая. Это же ТЫ играешь у нас на басухе!
Фил начинает накрашивать ногти, а Тимшин ругается по-английски (он так
думает, что по-английски). Потом Тимшин кидается к окну, где сидит Ударник,
и с воплем торжества сдергивает штору. Отрезав кусок проволоки, на которой
висела штора, довольно улыбаясь, он возвращается в свой облюбованный угол.
В разговор вступает Ударник.
- Эй, кореш! Как там тебя... Фил! Мне стучать быстро? Ты что играть-то
будешь?
- Я буду играть свои песни... - отвечает Фил задумчиво, после чего
переходит на поучительный тон. - Слушай, чего ты гонишь? Главное стучи в
ритм и в такт, и чтоб драйв был, понял?
- Ага, понятно. Чтоб драйв был...
Успокоившись, Фил снимает ботинки американского десантника и красит
ногти уже на ногах.
В коридоре возникает неординарный шум - это редактор популяционного
альманаха "Пан Бэ" по имени Нестор Бегемотов пробивается в гримерную сквозь
толпу фанаток. Смачно расцеловав поголовное большинство фанаток как бы в
виде пароля, Нестор просовывает очкастую голову в комнату с репликой: "А
вот и я!"
- Обрати внимание, Тимшин, на этого ублюдка в зеркале, - равнодушно
говорит Фил, теперь обрезая только что накрашенные ногти. - Самое забавное
заключается в том, что это вовсе не мое отражение.
- Во, клево! - радуется Тимшин. - Чувак, подержи плоскогубцы!
Нестор влетает в комнату как пробка из бутылки шампанского и
останавливается только возле Тимшина.
- Во, класс! Я такую басуху у Карамелькина видел! Дай посмотреть!
Нестор вырывает из рук Тимшина гитару.
- О, класс, дай померить!
Вешает бас-гитару на шею, подгоняет ремень.
- Ништяк! Барабаны!
Нестор подбегает к отпрянувшему Ударнику.
- Дай постучать!.. Ну дай, дай!
Стучит по барабану пионерский марш.
- А, класс! Нравится?
С палочками в руках и бас-гитарой на шее подбегает к Филу.
- Фил! Дай интервью, дай!
Фил не поворачиваясь, бьет редактора Бегемотова бутылочкой с лаком и
прямо по голове:
- На!
Пораженный Бегемотов падает, опрокинув три стула. Лак растекается по его
лицу, делая Бегемотова неузнаваемым. К Нестору подскакивает Тимшин.
- Фил! Ну ты козел! Ты мне гитару расстроил! Смотри, как грохнулась!
- Чуваки! - говорит Ударник, который вытачивает еще пару барабанных
палочек (у него их уже штук пятнадцать - они часто ломаются). - А где
гитара? Где ваш гитарист долбанный? Я уже достался здесь сидеть! Все пальцы
уже в занозах!..
Помутневшим взглядом Фил осматривает помещение. Макс действительно не
обнаруживается.
- Где... Макс? - спрашивает Фил гробовым голосом.
Тимшин и Ударник делают заинтересованный вид, внимательно осматривая
гримерную. На их лицах написано глубокое непонимание происходящего. В дверь
стучится, а потом заглядывает Директор ДК по фамилии Шкафчик.
- Ребята! Через две минуты ваш выход! - объявляет этот Шкафчик. - Только
что отыгрался товарищ Кин-чев, публика разогрета.
Чрезмерно возбудившись от чувства собственной значимости, Шкафчик
исчезает в дверях, снова попадая в руки фанаток.
Фил осматривает себя в зеркале, обнажает грязные зубы, втирает в лицо
синий грим. После прихорашивания подходит к поверженному Бегемотову и
пинает его в бок ботинком американского парашютиста.
Нестор приходя в себя, но еще не в себе:
- О, класс! Какие шузы! Где нарыл?
- Чувак, ты на гитаре рубишь?
- Соло? Лидер? - уточняет взволнованный Нестор.
- Здесь один лидер. Это я... Соло.
- Ну как, чего там... Долго что ли научиться...
- До выхода на сцену - одна минута.
- Тогда я готов! - говорит Нестор, встает и отряхивается. - Напой мне
две первые песни, остальные я соображу.
- Я тебе буду аккорды говорить.
- А я не знаю аккордов.
Минуту они молча смотрят друг на друга. Наконец в гримерную вбегает Макс
с гитарой и симпатичной девушкой под мышками.
- А я думал, что вы уже на сцене! Круто! Можно еще успеть!
Макс достает из чехла бутылку водки, высоко поднимает ее над выбритой
головой.
- Во!
Музыканты заметно оживляются и подыскивают подходящий инвентарь. Макс
разливает водку. Все с деланным удовольствием выпивают.
- Ну ты козел, Макс, - ворчит Фил. - Я только что вот этого чувака на
гитару подписал.
Нестор с довольным видом уже достает из чехла гитару Макса.
- О, класс! Где нарыл? Примочка есть? Можно попробовать? Тяжелая,
блин!..
В комнату снова вбегает директор Шкафчик, по виду которого заметно, что
он в шоке: состояние шока создают его глаза, вылезающие из орбит.
- Все, ребята, хватит! Если вы сейчас не покажетесь на сцене, начнется
погром! - кричит Шкафчик и, чрезмерно взволновавшись, убегает.
- Чувак, отдай гитару, она током бьет, - вежливо просит интеллигентный
Макс редактора Бегемотова.
- Да подожди ты! Я такую песню сочинил! Во, слушай - это улет, это
полный обсад, это больше, чем рок-н-ролл!
Фил идет на сцену в драном домашнем халате, взгляд его отрешен. Проходя
мимо Бегемотова он больно бьет его пустой бутылкой из под водки по голове.
Разговорчивый Нестор падает, как надпиленный дуб, опрокинув шкаф с
комсомольскими призами и дипломами.
- Фил! Ну ты козел! - кричит Макс в возмущении. - Ты же мне гитару
расстроил!
Он снимает гитару с бездыханного Нестора и бросается догонять Фила,
Ударника и Тимшина.
- Фил! А что мы сегодня играем?
В комнате остается только неопознанная девушка Макса. Она вытаскивает из
кармана плейер, одевает на Бегемотова наушники и включает кассету.
Бессознательный Нестор с удовольствием прослушивает "Sex Pistols" и
улыбается.
Девушка Макса подходит к окну и стоит, легка и недвижима, пятнадцать
минут. А может быть и всю вечность.
О, да! Фил снова вышел на сцену!
Он подходит к микрофону и задушевно произносит: "Один, один, два!"
Публика в зале тут же разражается радостными криками, становясь повсеместно
"на уши". Фил надевает гитару и идет втыкать ее в пульт. Только что в
гримерной он выпил стакан душистой водки. Сейчас захотелось повторить.
Команда, как во сне, делает вид, что настраивается. Фил наконец попадает
джокером в пульт и возвращается, как завороженный, к микрофону. "Один, два,
десять..." - снова многозначительно слышится из колонок. Фил, щуря глаза,
высматривает в зале знакомых и кому-то даже говорит: "О, привет!", а потом,
почти без паузы: "Козел!"
Тимшин, отрегулировав звук, приближается к Филу и они, отойдя от
микрофона, долго спорят о том, какую песню петь первой. Одни из песен Фил
сейчас подзабыл (но потом, по ходу дела, он их вспомнит), другие не знает
как играть Тимшин, оправдываясь, что впервые их слышит о их существовании.
- Ну ты козел! Все играется в "ре". Обычный квадрат. Вот, смотри...
Фил начинает показывать Тимшину аккорды, зал шумно оживает, за стенами
слышатся отдаленные, полные горечи, крики не попавших в зал чуваков.
Гитарист Макс, почувствовав что-то неладное, делает один из своих "запилов"
(это мягко сказано), полностью заглушив не только гитару Фила, но и
вступившего Ударника. Последний, не узнавая почему-то песни, все же
старается попадать в ритм, который угадывает по телодвижениям Макса.
С невозмутимым лицом Тимшин начинает вести басовую партию, которую он
придумал накануне, сидя в ванной (иногда Тимшин сидит в ванной). Чтобы
услышать свою гитару, ему приходится спуститься в зал и встать возле
динамиков.
Публика вскакивает на сидения, ломает первые за этот вечер кресла, и
вопит от восторга и благоговения что-то неразборчивое. Две симпатичные
девчонки оперативно закидывают Фила своим нижним, хорошо пахнущим, бельем.
Фил, механически передвигаясь по грифу гитары, решает, что пора
что-нибудь сказать в микрофон. Макс, однако, все пилит и пилит на своей
черной и узкой гитаре, а Тимшин к этому времени выясняет, что его гитара не
слышна совсем, потому что шнур выпал из гнезда усилителя.
- Да заткнись ты, гад! - кричит Фил Максу и тот выходит из "клинча" (это
мягко сказано), недоумевающе глядя на Фила. Неужели тому не понравилась его
нефиговая импровизация?
Фил бросает играть и под монотонный ритм барабанов начинает говорить в
микрофон тихим и невозмутимым голосом текст песни, да так, словно
собирается сейчас же броситься в туалет. Текст замечательной песни
приходится выдумывать сразу из головы, что никогда Филу особенно не
нравилось.
- Когда ты кидаешься нижним бельем в меня такого милого, в меня такого
пьяного, я плохо сплю потом по ночам, прошу тебя перестань - меня уже
тошнит!..
Тимшин, оперативно включив свою гитару, зажимает поочередно две струны,
делая вид, что играет что-то весьма крутое, над чем много думал до этого,
почти всю жизнь.
- Ништяк! Круто! А-а!!! - кричат зрители в зале.
Фил улыбается и идет отпить из бутылки пива, которую спрятал за колонку.
Там он сталкивается с Максом, они начинают жадно пить из горла, не
пользуясь руками (они заняты гитарами). Ударник следит за ними презираемым
взглядом и лупит по барабанам. Все уже знают, что Ударник пьет
исключительно водку Саратовского розлива.
Тимшин, поговорив с какой-то девушкой возле кулис, неспешно подходит к
микрофону. Забрав его в рот, он начинает думать: что же он может сказать
собравшимся чувакам, которые так любят их всех - и Тимшина и Фила? В голову
почему-то ничего не приходит.
- А-а! - кричит он в микрофон на всякий случай.
- А-а!! - отвечают ему из зала.
- На! - кричит Тимшин, чувствуя, что попал в точку.
- На!! - отвечает публика.
- Кареверды! - вопит Тимшин, но завистливый Фил уже оттаскивает его от
микрофона, пиная при этом ногами.
- Ну ты, козел, Тимшин! Это же мой микрофон! - возмущается Фил.
Поругавшись с басистом и про себя решив, что больше он его ни на один
концерт не возьмет, Фил начинает петь второй куплет свой замечательной
песни.
- Я летаю самолетом фирмы "Аэрофлот", отчего меня тошнит потом целый
год, не подноси мне больше водки, старый коммунист, не подноси мне больше
водки, меня сейчас стошнит! А-а! - лениво пропел Фил.
Тут Фила и в самом деле тошнит прямо на бородатого фотографа,
необдуманно вставшего возле сцены. Этого не ожидал никто. Это было так
необычно на сцене Дома Культуры, так ново!
- Ништяк! - скандирует зал. - Отпад! Улет! Ка-ре-вер-ды!
Фила снова забрасывают нижним бельем, но праздник портит директор ДК
Шкафчиком, который одним мановением руки выключает всю аппаратуру и
заявляет, что ТАКОГО он еще никогда не видел (словно мало на улице пьяных)
и "лично он" участвовать в этом больше не собирается (и аппаратура его в
том числе).
Музыканты облегченно вздыхают и идут в гримерную допивать водку, и там
Фил говорит, что все они (кроме него) "козлы" и он больше с ними не играет
ни во что, даже в карты, в "подкидного придурка".
Это вызывает небывалую волну энтузиазма среди Тусовки, все соглашаются,
что Фил так знатно блевал на сцене, а эти "козлы" так ничего и не сделали.
Даже Тимшин ничего не сделал, хотя мог бы поиметь кого-нибудь возле сцены.
А все от того, что ленится, да и вообще, он уже исторически не нужен.
Вот так и кончилось обычное выступление необыкновенной команды "Орбита".
Кстати, другой рокер по имени Хэнк, в то время числился в ДК работником
сцены. После таких концертов он сдавал все найденное нижнее белье в комок
неподалеку и мог жить некоторое время припеваюче. Он так и жил, но пел
