Потом пошла гроза, в комнату влетела молния и убила Филимонова (такое
иногда случается).
Часы в это время показывали как раз полночь.
(Вахтер Жора Саквояжев)
- Плохой рассказ, я бы такой тоже бы опубликовал, - заметил Антон,
поднимая глаза на Катерину.
- А теперь прочитай следующий - о собаке и прапорщике, - Катя ткнула
пальцем в страницу.
ПРАПОРЩИК ПОРНАШ И СЕНБЕРНАР ХОЛЛИ
Не плачь, в этом фильме одни богатые!
Когда прапорщик Порнаш ушел на пенсию, он откровенно заскучал. Уже не
было смысла каждый день бриться, натирать ваксой ботики и посещать строго
раз в неделю уставную баню для помывки. Впору и заскучать, если человека
вырвали из привычной ему обстановки, в которой все было ясно, все размечено
строго по линейке. У прапорщика не было увлечений, какого-то хобби, как не
было и проблем. Всю свою сознательную жизнь он доверялся суждениям капитана
Холина, который всегда знал, что следует предпринять прапорщику в том или
другом случае. По капитану Холину Порнаш скучал неимоверно, а потом купил
подержанного сенбернара и назвал собаку в его честь - Холли.
Холли сначала не подавал вида, что он такой умный, а осматривался на
новом месте и изучал своего хозяина. Прошло время, и однажды утром Холли
дал понять, что предпочитает тушенку, обои синего цвета и старинную мебель.
Порнаш переклеил обои, закупил два ящика тушенки и присмотрел в
комиссионном магазине этажерку тридцатых годов. Холли показал, что этим
пока доволен, а потом дал понять прапорщику, что любит смотреть по вечерам
телевизор.
Пришлось Порнашу потратиться на "Рубин", о чем он сначала не жалел.
Поставил он телевизор на шкаф и вечерами стал смотреть с собакой разные
передачи, отдавая предпочтение футболу. Порнаш не мог нарадоваться на
своего пса, а пес искренне привязался к Порнашу. Порнаш это видел,
чувствовал, об этом ему постоянно напоминал Холли.
Вот так хорошо все шло, а потом по телевизору стали показыват сериал -
"Богатые тоже плачут" и Холли не желал смотреть в это время ничего другого,
даже международных матчей по футболу. Прапорщика же от этого сериала просто
тошнило.
Он два месяца уговаривал Холли не смотреть этот "идиотизм", один раз
даже встал на колени. Но Холли четко дал понять, что если ему не будут
включать "Богатых", он укусит отставного прапорщика за ногу. Один раз для
примера - укусил.
Порнаш напился доморощенной водкой, приобрел пистолет и, вернувшись
домой, пристрелил Холли, дав понять, что собака - друг человека до тех пор,
пока не начинает смотреть такие сериалы. Холли погиб, а прапорщик опрокинул
телевизор на пол и, скорбя, уснул до рассвета.
Друга - Холли - он похоронил наутро возле дома, там, где соседка
выращивает гладиолусы, и только через полгода поехал на птичий рынок и
купил зеленого попугая.
(Экстренно отдыхающий В. Милашкин)
- Тоже неплохой рассказ, - похвалил Антон.
- Он вообще не по теме, - сказала Катя. - Это же вовсе не страшный
рассказ.
- Ну и что? Он прислан на конкурс, вдруг автор окажется очередной
жертвой маньяка, эти строки можно будет расценивать как завещание. Адвокат
мог бы предположить, что Милашкин надеется, что его похоронят рядом с
другом, посадят на могилке гладиолусы...
- Ты как с легавыми стал общаться, у тебя с логикой стало что-то не в
порядке. Да и с головой тоже.
- С ними общаться легко. Прочитал досье - и сразу видно что это за
человек и что с ним успело приключиться в жизни... Можно я еще один рассказ
прочитаю?
- Да будет тебе. Мы на ужин идем?
- Вот оно что! А я-то думаю, чего ты на меня наскакиваешь.
- Я не блоха, чтобы на тебя наскакивать.
- Ну наезжаешь...
- И не бульдозер.
- Ну, любишь ты меня. Я это уже понял.
Помирившись, молодые люди пошли уже натертой дорогой в столовую.
Катеньке было 22 года, а Антону - 25. Но в гриме ему можно было дать все
50, поэтому он ощущал себя значительно старше и внушительнее с тех пор как
осел в Тудаке.
ПОТРЕБЛЕНИЕ ПИЩИ
Антон и Катя сели за свой столик в столовой. Мысли Антона за ужином
блуждали.
"Я все еще люблю падших женщин, лошадей и ангелов, - так думал Антон. -
Я заметил, что мое "Я" требует каких-то острых ощущений - быстрых,
азартных, развлекательных. Но в то же время я пуглив и физически надорван.
Нет удивления, что я столько времени посвящаю скуке... Чтобы не скучать, я
начинаю присматриваться по сторонам."
Меня, как оказалось, окружают довольно странные и достаточно смешные
люди. Я не нахожу ни одного естественного человека, либо естество его -
пусто. Катенька здесь исключение. В ней есть что-то от вечного, она еще
сама не понимает этого, ей этого пока не надо. Но она постоянно
воспитывается по моим книгам и когда-нибудь станет такой, какой и должна
быть со мною.
А люди, что я могу дать этим людям? Воплотить их в сюжете и заставить
восторгаться собою?"
Антон критично осмотрел сидевших напротив.
- Толстый, а почему мужчины прищуриваются глядя на женщин? - спросила
Катя.
- А это наша маленькая тайна. Я не имею права приподнимать ее завесы.
Катя чмокнула его в щеку, но Саянов только пробурчал:
"Это общественное место - если целоваться, так со всеми."
- Ты серьезно так считаешь?
- Нет. Но если тебе приходится целоваться за столом, следи за тем, чтобы
изо рта не выпадали куски пищи.
- Хорошо, - сказала Катя и насупилась - стала есть суп.
Поговорив с женой, Антон уже следил, как один сексуально поврежденный
гопник пристает к леди напротив. "Кретин, - подумал Антон. - Разве можно
клеиться к женщине, когда она ест?" Такому придурку человека поцеловать -
ничего не стоит!
"И неужели все эти люди могут быть покорны чувству Прекрасного? И этот
мужчина пропитого вида в тренировочном зеленом костюме, и эта мордастая
женщина с высокой грудью и с глазами навыкате, дающие выражение потерявшего
накануне невинность?
И все это - мой народ. Я должен любить его.
Но они не знают ничего о любви. Они заторможенные и странные. То женщина
в кофейне размажет крем по столу, то какой-нибудь мужик нагадит под моим
памятником. А некоторые напротив бывают Слишком нормальны. Это еще
страшнее.
И я нахожусь среди них. Почему я должен вдаваться в подробности,
выискивать отличительные малости, отчего я должен вознести этих людей
слогом и - боже мой! - дать им сущность в своих трепетных строках и
пространственных сюжетах, приобщить (приплюсовать) их к Прекрасному?
Нет, они смогут воплотиться только в прекрасности, большего они не
стоят", - ответил Антон сам себе и допил стакан чаю.
МАНЬЯКИ
Его профессиональные размышления прервал возникший из-за желтых штор П.
Иванов.
- Все готовы. Можно этих тараканов брать.
- Берите.
- А вы?
- А без меня?
- А приказы?
- А я их напишу?
- А пресса, интервью и повышение?
Антон задумался, чтобы придумать что-нибудь правдоподобное, но изображая
из себя полковника - не смог.
- Катя, возвращайся в номер, как следует запри дверь и жди меня. Меня ты
почувствуешь по прожигающим двери взглядам.
- Хорошо, - послушно ответила Катя. - Купи по дороге что- нибудь
вкусненькое.
Все сыщики стояли при оружии возле Первого корпуса. Когда появился
Антон, все стали подниматься на третий этаж, а потом прошли к номеру 304.
- Господи, какая ирония судьбы, - сказал Антон, вспомнив что у их люкса
такой же номер. - Я забыл взять с собой маузер.
- Пустяки, - прошептал Первый Иванов. - Если меня убьют, вы можете взять
мой браунинг.
Сыщики разбежались, выбили дверь и все четверо вбежали в номер.
- Вот-те на! Да здесь никого нет! - удивился П. Иванов.
Все обернулись на стук хлопнувшей двери - перед ними стоял искомый
маньяк, только что вышедший из уборной.
- Руки вверх! Всем встать к стене!.. Бросайте оружие, служивые!
Сыщики побросали оружие, образовав кучу металлолома, и обернулись.
- Вы - А. Евграфов?
- Нет. Я - Д. Маркизов. А Евграфов пошел пристрелить приехавшего из
Москвы сыщика У. Иванова.
- Постойте! - вскричал Антон. - Там в номере моя молодая жена!
- Меня не разжалобить, я уже разведен, - ответил на это Маркизов.
- Давайте дружно на него кинемся, - предложил капитан Иванов.
- Всех порешить он не успеет.
- Успею, - отвечал маньяк. - У меня есть автомат.
Не обманув, Д. Маркизов действительно достал из-за спины автомат.
Ситуация накалялась, складываясь не в пользу бедных сыщиков.
- Послушайте, - взмолился Антон. - Вы и А. Евграфов директор и зам.
директор санатория "Ласточка". Вы же должны быть культурными и вежливыми
людьми. К чему этот маскарад?
- Я продырявлю вас, господа, самым культурнейшим образом, по самой
прогрессивной технологии, - зловеще процедил Д. Маркизов.
По тому, как он произнес "господа" было заметно, что маньяк обижен.
- А почему вы все это делаете? Злодеи должны все объяснить! напомнил
Антон.
- Конкуренция, - коротко ответил Маркизов. - Прибыль есть бизнес плюс
электрофикция.
И тут из прихожей номера-люкс громогласно прозвучало:
- Эй, Д. Маркизов! Бросьте пистолет на пол!
Маньяк быстро обернулся и увидел вооруженного человека. От досады он
готов был рвать волосы у себя на груди.
- Ах вот ты какой? Так - умри же, гад!.. - прокричал он.
И тут же раздался выстрел, а за ним - второй. Предсмертно стеная,
Маркизов свалился на пол и под свет люстры вступил... Симеоныч. В руке он
держал дымящийся наган.
- Этот готов! Где же второй?
- Второй гад побежал в мой номер, а там у меня жена, и настроение у нее
не важное. Она его, как пить дать, пристрелит. А он нам нужен живым!..
Опомнившись, сыщики подобрали оружие и побежали в номер Антона, в другой
корпус. Они так же быстро вышибли дверь и проникли в смертельно опасное
помещение. Катя безмятежно вязала на спицах.
- Все в сыщиков играете, ребята? - съязвила она.
Под свитером, спадающим со спиц, Антон все же приметил дуло маузера.
- Здесь все в порядке, - заметил Симеоныч. - Теперь надо осмотреть мой
номер.
На двери Симеоныча висела табличка, которой так гордился Антон - "У.
Ивановым. Экспертом по маньякам".
ПЬЯНКА-ГУЛЯНКА
Тюлькин открыл дверь и пропустил далеко вовнутрь свою лысую голову.
Сделав пригласительное движение рукой, Симеоныч скрылся в номере. Сыщики
вошли настороже, хотя Тюлькин первым делом посмотрел - нет ли кого-нибудь в
уборной.
- Вот он лежит, - сказал он, заглядывая в комнату.
А. Еврафов лежал возле жены Тюлькина. Парик с нее упал и была видна
большая лысая голова.
- Ваша жена, что с ней? - забеспокоился Антон.
- Какая она мне жена! Обыкновенная надувная баба из резины! Я подвел
проводками напряжение, этот козел кинулся - и получил хорошенький удар
током. Автоматически у меня к полу подключался ток... Нам пока туда нельзя
- можно попасть под шаговое напряжение. Сейчас я все отключу.
- Хитро, - восторженно произнес В. Иванов.
- Дорогой товарищ! Спасибо вам за помощь. Вы всем нам спасли жизнь, -
признал П. Иванов.
- Да за что спасибо? Это просто моя паршивая работа.
- Кто же вы по профессии?
- Я эксперт по маньякам, полковник У. Иванов, - ответил Симеоныч
достаточно равнодушно.
- А кто же тогда вы? - настороженно спросил Т. Иванов у Антона. - Значит
вы самозванец?
- Да какой он самозванец! - возмутилась подошедшая Катя. - Он просто
пофигист. У него был импульс и он решил вам помочь.
Антон снял парик, оторвал усы и вытер полотенцем грим.
- Бог ты мой! - простонал П. Иванов. - Это же известный литератор Антон
Саянов!
- Точно так, - согласился Симеоныч. - Я даже читал недавно вашу повесть
"Теорию волны", всю ночь проплакал навзрыд. Ваша книга воспитываете в
читателе тонкого, ранимого человека. Перечитывая ее, человек в конце концов
