поспешили его исполнить и мы имеем то, что имеем.
Таков взгляд на проблему "сверху". "Снизу" же суть дела такая, - на
Руси нет и пока не создано экономических предпосылок для заработков помимо
военной службы, доходных мест в министерствах, торговли и поместного
землевладения.
Выход один, - записаться в полк, или учиться "в чиновники". В обоих
случаях существует опять два пути - простой и тяжелый. Тяжелый заключен в
том, что вы тянете воз за себя и "того парня", получая все шишки, но и -
бесценный опыт при этом. Вряд ли вы подниметесь когда-либо выше
подполковника, или статского советника (полковники и действительные
получаются только из нашей касты), но небывалое - бывает и тогда не вы, но
ваши дети по праву займут место среди наших детей. А самое главное, - вы
сохраните Честь для себя и всех своих отпрысков.
Простой способ гораздо быстрее и легче. Надобно намаслить задницу и
залезть под одеяло к начальству. Что в армии, что в министерствах высшим
шиком считается "намаслить" не крепостного раба, но офицера, или в штатских
делах - чиновника. Стоит сие удовольствие больших денег и "клюква", вылетая
со службы, уже обеспечил себе безбедную старость. (Согласно Кодексу Чести
сей фрукт не может получить чин выше майорского.)
Как видите, - все очень легко и просто. Тонкости в мелочах.
"Покровитель" платит "клюкве" за "девство", за "верность", за всякие
фантазии в стиле Древнего Рима, так что сия судьба довольно докучна. Если
"покровителя" убивают, "клюква" идет по рукам и судьба его просто ужасна. А
самое главное, - за детьми его идет слава родителя и по зачислении в полк к
ним сразу относятся как к "юной малышке". Сын "клюквы" практически с первых
дней службы обречен на такую же участь. Россия сродни Индии - попал не в ту
касту, вот и мучайся.
Кстати, "клюква", чтоб вы знали - это анненский знак 4-й степени,
представляющий из себя красный темляк из трех шерстяных узлов на эфесе
оружия. Сам по себе знак ничего дурного в себе не несет, ибо клюква есть у
всякого офицера.
Она появилась в правление Анны, но нынешний смысл приобрела в правление
Павла. Тот попытался обратить этот знак в методу разделения офицерства на
"агнцев" и "козлищ".
Будучи знаком 4-й степени, клюква стала условием к получению прочих
крестов, но... Выдают ее лишь по кадровому представлению.
Иными словами, - крест дают за личное мужество, за геройский поступок,
за умелое командование, а "клюкву" за то, что ты глянулся командиру. Чуете
разницу?
В итоге сложился обычай, - в боевых частях "клюквой" не отмечают. Ждут,
когда офицер проявит себя и в день подвига представляют к кресту и чину,
оформляя "клюкву" задним числом.
Увы, крест полагается за нечто этакое, что подтвердили бы все товарищи.
"Клюкву" ж дает начальство по произволу и много ль найдется вояк, смеющих
отказаться, раз ее отсутствие закроет путь к дальнейшим чинам и наградам?
Только сильные духом готовы жить вообще без крестов, надеясь в один
день совершить сразу два подвига, прочие же надевают "клюкву". А потом
годами ждут случая - снять ее. Ведь пока нет креста хотя бы 3-й степени, вы
принуждены ходить с нею и вызывать всеобщие смешки, да намеки!
Казарма остается казармой и носителей "клюквы" открыто дразнят
"любимчиками". Ведь согласно иному обычаю, командир "благодарит" свою
"женушку" помимо прочего все той же "клюквой"! (Отсюда чисто армейское --
"кормить узлами от клюквы", а когда юнца... это самое - "красить мальчику
клюкву".)
Коль вы увидели офицера с "развесистой клюквой", плетущего про его
подвиги, можете позволять себе в его отношении что угодно. Это либо трус,
либо шпик, либо дурак, либо "ночной горшок" у начальства. Словом --
"клюква". (Не было у него никаких подвигов!)
Сегодня у нас юноша "пользующийся" окружен ореолом озорства и
молодечества, несчастному же "пользуемому" проще пустить себе пулю в лоб,
чем терпеть все то, что его окружает. То, что Константин Павлович привык
быть "девочкой", вызвало шок при дворе!
Умом я понимаю, что такое поведение Наследника Константина было
следствием ужасной болезни, но - сердцу не прикажешь, и на всю жизнь во мне
поселилось самое брезгливое отношение к несчастному.
Первое же микроскопическое исследование семени царевича (полученного
"дурным" способом) показало, что Константин никогда не сможет иметь детей.
Бабушка моя была в совершеннейшем шоке. Когда она немного пришла в
себя, она потребовала немедленного освидетельствования на сей счет другого
внука - Александра. Тот в отличие от Константина был необычайно красив, но
очень стеснителен и наотрез отказался иметь дело, как с девицами, так и -
мальчиками. Только после сильной дозы опия удалось получить образцы его
семени.
Оно тоже оказалось нежизнеспособным. Бабушка моя постарела в один день
на десять лет и созвала срочный консилиум из лучших врачей Империи, дабы они
дали совет, как бороться с этой напастью.
Только на Совете и выяснилось, что врачи, имевшие дело с Наследниками,
давно уже знали, что у мальчиков прошли все сроки для нормального развитья
яичек, но боялись сказать о том венценосице.
Бабушка была вне себя от услышанного. В конце концов она осознала всю
тяжесть и неотвратимость фактов и спросила, - как быть?
Ей отвечали, что в сем деле следует уповать лишь на Господа, но можно
верить, что у Александра возможны дети, правда - нежизнеспособные. Его образ
жизни таков, что "его семя постепенно накапливается в организме и может еще
зачать плод". Что касается Константина... "Он уже вошел во вкус удовольствий
и принуждает к ним других мальчиков". В этих условьях прогноз - ужасен.
Тогда несчастная Императрица спросила: каковы шансы на то, что хоть
какая-нибудь из Наследниц сможет принести ей венценосного правнука? На что
врачи долго мялись, а потом Карл Эйлер осмелился выйти вперед:
- "Ваши внуки таковы, потому что таков Ваш Сын - Наследник Павел. Все
дети Наследника Павла больны наследственным сифилисом. Так же, - как и сам
Павел. Он же был заражен в вашем чреве - вашим мужем сифилитиком Петром III.
У вас не может быть ни правнуков, ни правнучек. По-крайней мере, -
жизнеспособных".
Пока мой дед говорил эти страшные слова моей бабушке, лицо ее багровело
и искажалось. Потом она встала, тяжко прохрипела:
- "Так я и знала... Все этот паскудник... Кончилась Россия..." - а
потом тяжко повалилась на пол прямо со своего кресла. К счастью, все это
произошло посреди врачебного консилиума и - бабушку "откачали". Она всего
лишь месяц и пролежала с легким параличом правой стороны тела.
Многие удивляются, - как Петр III мог заразить Павла в чреве моей
бабушки, не заразив саму бабушку? Сифилис -- удивительная болезнь. В форме
заразной он поражает органы и тело несчастного, но его можно вылечить. Да
вылечить так хорошо, что внешне не остается никаких следов страшной болезни.
Но он -- не исчез. Он теперь -- не заразен, но перешел -- в форму
наследственную.
Скорее всего, сифилис проник в дом Романовых с Екатериною Первой --
полячкой Скавронской. Она до брака с Петром вела жизнь полковой шлюхи и,
возможно, переболела сифилисом в легкой форме. (Прибавьте к этому, что
поляки почему-то устойчивей к заразным болезням, чем остальные славяне --
все вместе взятые.)
В момент свадьбы она была уже совершенно здорова, но ее дети с Петром
поголовно имели признаки наследственных сифилитиков. (Вспомним странную
смерть Петра Петровича, иль бездетность почти всех Петровен!)
В то же самое время поздние дети Петра от иных женщин (тот же Кристофер
Бенкендорф) -- несомненно здоровы и можно считать, что Государя миновала
чаша сия. Да и удивительно было б ему заразиться, если всех его дам "перед
этим" проверяли его личные фельдшеры! (Петр жил под впечатлением судьбы его
"Посольства в Европу" и страшно боялся "чего-нибудь венерического".)
Поздний вечер, бабушка не спит в ее Царском Селе, - она постанывая и
покряхтывая ползает по своей спальне, тяжко вздыхает, крестится и все
стучит-стучит своей теперь уже неизменной спутницей и подругой - толстой
узловатой клюкой. Потрескивая горят свечи, и неверные тени, отбрасываемые
ими на стены, все время пляшут какую-то страшную и неведомую пляску. Стучат
в двери. С поклоном входит одна из фрейлин со словами:
- "Прибыла - Госпожа Бенкендорф".
Старуха вздрагивает от такого известия, быстро и часто кивает немного
трясущейся головой и ползет к своему креслу. Совсем уже хочет в него сесть,
но затем передумывает и, принимая величественную позу, встает посреди
спальни, пытаясь унять старческую дрожь в коленках.
Двери распахиваются. В комнату входит моя матушка. Вместе с нею
врываются запахи летней ночи, ароматы ночных цветов, свежего воздуха и
недавно отгремевшей грозы. Матушка стремительна и решительна во всех
движениях, ее сапоги начищены до блеска и чуть поскрипывают при ходьбе и
звенят подковками. Сегодня Шарлотта Бенкендорф практически не прихрамывает и
без ее обычного "летнего платка" с чередой - единственным спасением от
сенной болезни.
Дряхлая Императрица в старческом ночном капоре с усилием приподнимает
голову, чтобы хватило сил посмотреть в глаза гостье. Старуха ведь тоже рода
фон Шеллингов, - в молодости ее гипнотический взгляд заставлял трепетать
королей и фельдмаршалов, но... сегодня ей не тягаться с пронизывающим взором
племянницы. Старенькая бабушка покорно опускает слезящиеся глаза и, тихонько
вздыхая, спрашивает:
- "Как добралась? Тебя больше не мучит сенная лихорадка?"
Матушка небрежно отмахивается:
- "Все пустое... Тяжко было в твоей России, - по моей же Прибалтике
пронеслись с ветерком, я даже нисколько не запыхалась. Вообрази, -
проскакала всю дорогу от Риги до твоей дачи в стременах и ни разу не присела
в седле. Говорят, это от радости. Мой Карлис радует меня постоянно - вот я и
в форме! Ну да что мне об этом тебе говорить, - у тебя ведь тоже все это -
было... Не так ли?
А что касается сенной лихорадки... Ты тоже в свое время шибко страдала
и вечно слезилась, да сопливилась, а как отправила к лешему своего муженька,
так и выздоровела. А я вот никого не придавила, а все равно - Слава Богу,
вылечилась. Кончила с курляндцами, поквиталась со шведами, успокоилась
насчет тебя, да графа Суворова, и - как рукой сняло.
Как здоровье?"
Женщины разговаривают по-немецки и видно, насколько каждое новое
матушкино "Du", обращенное к тетке, коробит русскую Государыню, но с улицы,
через распахнутую дверь доносится ржание лошадей и немецкая речь. Матушка с
недавней поры наносит визиты исключительно в компании полка конных егерей. В
какой-то степени, это беседа рижских паровиков с золотыми руками тульских
мастеров-оружейников. Бабушка злится на матушкино "Du", но терпит, а
племянница получает от разговора явное удовольствие. Женщины любят сводить
старые счеты.
Государыня машет рукой и, оседая в свое кресло, бормочет:
- "Дела наши скорбные... Знаешь, небось, про мою беду... Что скажешь?
Ведь мы с тобой, чай, - одной крови..."
Племянница пожимает плечами и, стягивая с руки перчатку для верховой
езды, пропитанную грозой, конским потом и запахами асфальтов, коими стали
"крепить" дороги Прибалтики, легко бросает:
- "А и думать тут - нечего. Вызови сюда невестку и скажи ей, чтобы она
с этого дня жила с любовником, не скрываясь, а сына пошли в Крым послом к
туркам - бумажки носить, да перышки чистить.
Господи, о чем это я?! Ведь Крым-то давно наш! Совсем все перепутала -
