его так все полюбят!
Потом, через много лет, когда мои отношения с ним стали родственными и
весьма дружескими, дядя практически заменил мне павшего на Войне батюшку.
Незадолго до смерти он (в очередной мой приезд к Nicola) показал мне
удивительный документ.
В молодости своей, перед самой поездкой на войну с Турцией, юный
изгнанник (вы знаете - за что дядю с его матушкой изгнали из Риги) пожелал
изведать Судьбу. С этой целью он обратился к самому Калиостро, который в те
дни делал сеансы в Санкт-Петербурге.
Боясь открыться, молодой офицер обратился к волшебнику инкогнито и тот
составил ему гороскоп. Так вот -- великий кудесник (а может быть --
гениальнейший шарлатан) рассказал, что перед ним -- Наследник и Предок
Царей, но сам он -- никогда не получит Короны. Мало того, - пока он сам жив,
потомки его -- будущие Императоры тоже на взойдут на Престол!
Что же касается личного, - Калиостро сказал, что в первую половину
жизни юноше предстоит пережить много бед и несчастий. Женится он -- не по
любви и жена его сразу наставит ему рога с его родственником. В законном
браке у него вообще не будет детей, а все станут считать его рогоносцем.
Кончится это -- новым Изгнанием.
Зато после Изгнания он станет великим военным и его ждет огромная
Слава. Через Славу сию он встретит женщину, с которой у него будет большая
Любовь и родится сын -- будущий Император. В старости же все его
родственники, которые начинали с того, что гнали и презирали несчастного --
станут ему друзьями и покровителями. Смерть придет к дяде покойно в весьма
пожилом возрасте в тот момент, когда сам он уверится в том, что сын его --
будущий Император. Но...
Все это случится только в том случае, если сам Кристофер захочет того.
Как бы он ни ссорился со своею родней, он должен помнить -- именно родня
поможет ему в конце жизни. Как бы он ни сердился на родную жену, неверная
жена даст его сыну -- Империю!
Дядя мой во все сие не поверил. Но он заплатил вдвойне за пророчество
при условии, что Калиостро запишет все это в письменном виде. И если
что-нибудь не сойдется, мой дядя обещал встретить обманщика и заставить его
подавиться всеми этими глупостями. (На самом-то деле, дядя, сам того не
сознавая, выказал своими речами свою Царскую Кровь. Поэтому Калиостро все
это повторил письменно.)
Вскоре Калиостро арестовали за шарлатанство. Дядя сему не изумился и
забросил текст с предсказанием куда-то в бумаги.
Затем он испытал много бед, в довершенье к всему женился не по любви и
вскоре узнал, что жена изменяет ему с его родным братом... В первый миг
Кровь вскипела в жилах "Ливонского Жеребца", а затем... Затем дядя вспомнил
о Предсказании Калиостро. И дикая, безумная вдруг Надежда поселилась в
сердце его...
В самые страшные минуты, в дни тяжких боев и в ночь перед Штурмом
Очакова дядя читал и перечитывал слова Калиостро, втайне надеясь умереть в
старости в обЦятиях сына -- грядущего Императора. Только сия Надежда и
спасла его в роковые минуты...
Сейчас это Предсказание, - грязное, засаленное, безбожно затрепанное на
всех сгибах хранится в царской семье и там они все -- рьяные мистики.
Я ж неуверен в том, что Калиостро все так предвидел. Разумеется, тут
есть странные совпадения, но...
Я думаю, что дядя сам выковал собственную Судьбу.
Калиостро был мужик ушлый и, конечно -- наводил справки. Он не мог не
узнать о Крови моего дядюшки и том любопытном моменте, что Государыня не
смеет тронуть его даже пальцем. Наследник Павел был слабосилен по женской
части и уже в те времена шушукались о возможном пресеченьи Династии.
Если же вспомнить о том, с какой скоростью бабушка "прорежала" прочих
Романовых, можно предположить, что с каждой казнью шансы моих кузенов
возрастали во много раз.
В то же самое время, достаточно было взглянуть на лицо сего огромного
простака, чтоб понять, что в Государи ему не пробиться.
С Изменой жены -- тоже понятно. Дядя мой обязан был "сесть на
Лифляндии" и бабушка ничего не могла с этим сделать. Стало быть, - она
обязана была насильно женить Бенкендорфа на своей протеже и управлять
провинцией "из вторых рук".
Калиостро к этой поре уже повидал мою бабушку и мог, конечно,
предположить, что она не позволит побочным Романовым делать детей. Отсюда же
вытекает и предсказание про Любовь в позднем возрасте.
Дядя был необычайно красив, а все Бенкендорфы до поздней старости могут
делать детей. В то же самое время, моя бабушка была, конечно, не вечна и
лишь после ее кончины у Кристофера могло появиться потомство. (Nicola
родился при жизни бабушки, но на это возникли причины весьма политические.)
Что же до слов о том, что не надо ругаться с роднею, или законной женой
(несомненной протеже Государыни) так -- на родственных чувствах стоит наше
общество! (Понятно, что родня станет завидовать простаку и немножко его
ненавидеть. Но кто же поможет нам в трудный час, как не родные и близкие?!
Тем более -- отцу грядущего Императора!)
А то, что Любовь придет к нему через Славу... Женщины млеют от Орденов,
да Шрамов на Кавалерах... Особенно при слабых, да штатских мужьях. (Думаю, в
дамах в такие минуты говорит материнский инстинкт, - потомство храброго
офицера легче выживет, чем семя унылого шпака!)
А если б дядя погиб, на сие есть притча о Насреддине: "До того -- много
времени. Пока ишак научится говорить, умру -- или я, иль ишак, иль султан!"
Мертвый дядя уже ни к кому не предЦявил бы претензий. Тем более -- к
мертвому Калиостро.
Как видите, - во всем этом много здравого смысла и ни капли
мистического. Я люблю таким способом обЦяснять мистическую дребедень. Ведь
мистическое в нашей жизни подобно слоеному пирогу, - под глупостью и обманом
тянутся тонкие ниточки, на коих всякие кукольники строят всю эту гнусь.
Но... Под сими ниточками нам могут открыться такие Вселенные...
Я знаю, что Калиостро был шарлатан. Это доказывается всеми архивами
Канцелярии моей бабушки. Но... Почему бы Всевышнему иной раз не "подергать
за ниточки" самого шарлатана?! Ведь не просто так сии люди впервые встают на
эту стезю! Стало быть и у них бывают Прозрения?! Иного обЦяснения у меня
нет.
Сегодня многие просто не верят, что Барклай начал карьеру штрафным, но
если вы побываете в тюрьмах и каторгах, вы изумитесь как там относятся к
нему местные обитатели. Как скопцы вешают в красном углу образ "Михал
Ларионыча" (ниже я обЦясню причины), так и воры чтят "нашим" Барклая и
часами готовы рассуждать об его уме, "номерах", да "понятиях".
Забегая вперед, доложу, что мой дядя с Барклаем "нашли товарища". Дядя
во всем слушал великого адЦютанта, но, сообразно Рыцарской Чести, не
присваивал чужих лавров, а всячески продвигал протеже и карьера Барклая была
стремительной. В свою очередь тот понимал, что связавши судьбу с моим дядей,
он идет против воли видных евреев, а молодому жиду без такой помощи - просто
веревка.
Когда в 1796 году Павел обЦявил об изгнании "жидов", сие не коснулось
Начальника Царской Охраны, зато генерал де Толли бежал в "жидовскую" Ригу.
Матушка, будучи мудрой женщиной, приняла "блудного сына" и простила ему все
"грехи юношества".
Сегодня никто и не верит, что "жидовский фельдмаршал" начал карьеру с
того, что взбунтовался против моей матушки.
А сие -- важный момент для понимания всех дальнейших событий. Евреи не
шли против России. (Это ударило б по всем их интересам.) Все офицеры сей
крови остались в подчинении Бенкендорфа и покинули Ригу. Будущая ж
латвийская армия с самого первого дня "настаивалась" исключительно на самых
ядреных понятиях простых латышей и немецких баронов.
"Северная" армия просто не могла не стать "оплотом консерватизма", ибо
Лифляндия той поры была реликтом времен самой что ни на есть -- феодальной
раздробленности. Со странными для России понятьями Рыцарской Чести, да
дуэлями прежних времен. (Стреляться в России стало вдруг модно под влияньем
"варягов".)
Но сие лишь -- одна сторона медали. На второй, - штуки -- вроде забоя
шпицрутенами при прогоне сквозь строй. Русские рубят головы, или вешают и
это лучше, ибо не мучит жертву. Но по нашим понятиям нужно мстить за смерть
родственника, вот и приходится убивать осужденного таким способом, чтоб не
было конкретного палача.
Это самый яркий пример, о других вы и сами догадывались и я умолкаю,
ибо средневековый ум гораздо злее разума просвещенного, а я не хотел бы
учить наше будущее всяким гадостям.
Возглавили ж нас истинные мальчишки. Поручики Витгенштейн, да
Винценгерод. Сопляки. Строго сказать, - молокососы. Но у них хватило
мужества и самое главное -- Чести возглавить народ в тугую минуту. И
неизвестно, - что легче -- первым взбежать на виду у всей армии на стены
Очакова, иль... Совершенным слепцом стоять в кромешной ночи средь криков,
стонов и посвиста пуль.
Понятно, что столь молодые ребята просто не в состояньи в их возрасте
управиться с мужиками. Поэтому матушка стала выписывать из Германии прусских
жидов, коих в ту пору как раз стали выводить за штат за их Кровь.
Люди сии так и не стали в Риге своими. Предубеждение латышей в том, что
"жиды нас продали русским" было столь велико, что ни один приказ ими не
исполнялся до тех пор, пока не бывал подтвержден любым из немецких
мальчишек, взбунтовавшихся в этот день. Так что матушке пришлось создать
"Штаб", разрабатывавший детали войсковых операций, но не связанный прямо с
армией. (Так как там собрались весьма дельные люди -- через двадцать лет
Штаб пришел и в русскую армию.)
Для защиты ж несметных сокровищ еврейского гетто возник Рижский
конно-егерский, иль матушкина "жидовская кавалерия", - полк, в коем все
должности (разумеется, - офицерские) занимали наемники из прусских евреев.
Когда они состарились и вышли в отставку, наша армия стала чисто --
латвийской. (А безоружным евреям, коих латыши продолжили обвинять в "русских
заговорах", пришлось уехать в Америку.)
Все эти события, повлияв на меня, не отразились в моей памяти. Я
потихоньку рос в стремительно растущей и богатеющей Риге и воспринимал
происходящее, как должное. Первые мои сознательные поступки я числю с
окончания Шведской войны. В тот год Шимон Боткин изобрел средство от "сенной
болезни".
До той поры мы жили своим, особым мирком -- мама, отец, я и Дашка.
(Костьку уже в 1788 году отправили в Санкт-Петербург к его истинной матери.
Забавно, но она долго считалась кормилицей собственного ребенка!) Начиная с
конца апреля и до середины октября я мог выйти на улицу только ночью -- чтоб
успеть добежать до нашей кареты, которая перевозила нас с Доротеей из дому в
дом.
Мало того, что у нас была сенная болезнь, - наша кожа плохо
воспринимала солнечный свет. Интересно, что после открытия Боткина этот
симптом быстро прошел, - наверно сие было неким осложнением "сенной
болезни". Во всем доме фон Шеллингов лишь у нас с Доротеей возникала такая
реакция и многие склонны предполагать, что тут Кровь фон Шеллингов смешалась
с Кровью Бенкендорфов.
Бенкендорфы - весьма светлой масти. Их кожа такая же розовая, как у их
верных хрюшек и на коже много веснушек. По сей день мы с Доротеей и наши
дети гораздо сильней "обгораем" на солнце, чем вся наша шеллинговская родня.
Возможно, это и было причиной столь жуткого отношения к летнему Солнцу.
Увы, детские впечатления самые сильные и я по сей день ненавижу Солнце,
жару и теплое лето. Другим сезоном, заслужившим мою нелюбовь, стала зима.
