Алексей Барон
ТЕ, КТО СТАРШЕ НАС
Фантастическая повесть
1. СТАНЦИЯ ГРАВИТОН-4
Существует убеждение, что все ее помещения невозможно обойти за
десять лет. Не знаю, не проверял. Точно известно, что она способна
приютить шестьдесят четыре тысячи девятьсот семьдесят шесть человек. Эту
искусственную планету строили в расчете на долгую перспективу, оснастив и
украсив с необычайной щедростью. Станция до сих пор является крупнейшим
научным центром за пределами Солнечной системы. Пресса нарекла ее
"приборным раем".
Сейчас все эти кубические километры лабораторий и экспериментальных
залов пусты. Уже больше полувека на борту Гравитона нет ни единой живой
души. Точнее, ни одного человека. Но Гравитон не погиб. Уцелевшие автоматы
не дадут ему упасть до тех пор, пока не иссякнет тысячелетняя энергия
реактора. Реактора, к которому намертво припаялись вязальные спицы - след
Лауры, след печали.
Кроме спиц на станции остались и другие следы. Не знаю, откуда в
герметичных помещениях берется пыль, но она там есть. И в этой пыли я
своими глазами видел следы знаменитых зябликов, хотя Сумитомо и клянется,
что вывез всех, до единого.
Возможно, сейчас в этой пыли появились и новые следы тех, кто старше
нас, за пятьдесят минувших лет они могли и наведаться. Впрочем, те, кто
старше нас, не обязаны оставлять следы, они не люди. Это человек -
существо неизбывно следящее. Каждый наш шаг, каждый поступок непременно
где-то отпечатывается - либо на поверхности небесного тела, либо в
сознании окружающих. Более того, личные воспоминания регулярно
записываются и питают всемирную информационную сеть, таков уж закон, закон
людей. И это хорошо, поскольку полезно.
Особенно полезно в отношении бывших гравитонцев. Жаль, что в этих
записках мне придется обнажиться, но делать нечего - я непосредственный
участник событий у Кроноса. Увы, те, кто старше нас, не спрашивали, хотим
ли мы получить то, что получили, иначе многие бы отказались. Сложно жить
среди нормальных людей, имея то, что каждый из нас имеет.
О Круклисе и Мод, конечно, можно долго не беспокоиться, сейчас их с
нами нет, но вот Абдид, Зара, Сумитомо, многие остальные ощущают по
отношению к себе настороженность, это я точно знаю. Больше всего достается
бедняге Скрэмблу - мало того, что он видит в инфракрасном свете, так еще и
носит имя Джошуа.
Чтобы в какой-то степени рассеять опасения общества, я и хочу
рассказать о том, что видел и понял. Это - во-первых. Во-вторых, напомню,
что софус, искусственный интеллект станции, сломался в самый разгар
событий. Считается, что его погубила гравитационная волна. Но почему та же
волна не уничтожила, а всего лишь повредила софус спасательного звездолета
"Туарег", находившегося гораздо ближе к Кроносу? Эксперты, конечно, это
противоречие заметили, но набраться храбрости не смогли. Ох, напрасно! Чем
раньше мы привыкнем к мысли о том, что встретили, наконец, тот самый
внешний разум, который так долго искали где-то в соседних галактиках, тем
более подготовленными окажемся к следующему контакту.
В том, что он состоится, я ничуть не сомневаюсь. И боюсь, что скоро.
Между тем, через шесть недель стартует "Фантаск", на котором улетают все
главные действующие лица предлагаемой истории. Быть может, мы и не
вернемся. Вот по этим причинам я и взялся за стило, намереваясь создать
нечто среднее между отчетом и мемуарами. А оно вон что вышло. Сам не
ожидал.
* * *
12 ноября 2716 года в систему Кроноса прибыл лайнер "Цинхона" с
очередной сменой наблюдателей. Опасаясь сбить настройку наших антенных
полей, звездолет затормозился в сорока тысячах километров от Гравитона. К
нему направился ракетный паром станции.
Среди прочих отъезжающих в нем улетала моя бывшая жена, утомленная
заключением в просторных, но все же ограниченных стенах. Побежденная
скукой и разочарованная мужем. Расстались мы отрешенно. Даже то
обстоятельство, что новая встреча нам почти не грозила, ничего не меняло.
Любовь себя исчерпала. И находясь в пассажирском зале, я не испытывал
никаких чувств, как робот с отключенными датчиками - функционировал, тихо
шумел, но ничего не ощущал. Рядом со мной на балконе стоял Абдид. Опустив
унаследованный от граждан царства Урарту нос, он следил за группой людей,
прибывших с "Цинхоны", выглядел слегка расстроенным и был более озабочен,
чем я. Мы с ним принадлежали к секте эрогуманистов, поскольку не способны
покинуть женщину, пока она нас любит или считает, что любит. Разница же
между нами заключалась в том, что жена Абдида все еще оставалась на
станции, и с отлетом "Цинхоны" ситуация автоматически продлевалась до
прибытия следующего рейсового корабля, то есть минимум еще на один земной
год.
Сверху мы хорошо видели новую смену отшельников. Их было много,
человек сорок. Еще больше народу пришло их встречать, надеясь на свежие
впечатления и знакомства. В центре зала, под большой люстрой, образовалась
жужжащая толпа. Слышались смех, возбужденные восклицания, никто не спешил
уходить. Лишь одна женщина вежливо, но твердо пробиралась к лифтам.
- Затворником больше, - констатировал Абдид.
Он оказался прав по сути, но не по форме. Среднюю норму общения Мод
вполне выдерживала, регулярно появляясь не только на рабочем месте, но и в
местах общественных. В продолжительные беседы, однако, не вступала, а если
ее к этому принуждали обстоятельства (мужчины романтических склонностей),
ограничивалась самыми общими суждениями.
Со временем ее стремление к обособленности становилась все заметнее,
тем более, что недостатка внимания она не испытывала. Но один лишь
Круклис, самая экстравагантная личность Гравитона, вызывал у нее некоторый
интерес, да и то - не очень сильный.
Будучи несколько уязвленным, Круклис назвал ее "вещью в себе и
женщиной вне себя", после чего, по-видимому, восстановил свое душевное
равновесие.
Мод записалась в мою лабораторию, поэтому познакомились мы с ней уже
на следующий день после отлета "Цинхоны". Познакомились, да и только.
Долгое время наши отношения оставались чисто служебными. К тому же так
получалось, что работали мы постоянно в разных сменах. Я приходил, она
уходила. И наоборот. Довольно скоро я понял, что это происходит не
случайно, и не стал навязывать своего общества. Но однажды, когда я
подписывал протокол какого-то наблюдения, Мод заинтересовалась моим
автографом.
- Ваша фамилия, вероятно, имеет славянское происхождение?
- Да.
- Извините, я называла вас Сержем.
- А как же меня еще называть? - удивился я.
- Сергеем, - сказала Мод.
Помолчав, добавила:
- Или Сережей.
Когда женщина интересуется вашим именем, она не может не
интересоваться собственно вами. Так все и началось.
* * *
Станция Гравитон-4, база исследований Кроноса, в то время готовилась
к особому событию. Двигаясь по гигантской дуге, она сближалась с Виктимом,
звездой-компаньоном и звездой-жертвой ненасытного Кроноса. Миллионы лет
коллапсар высасывал из нее горячие газы. Разогнавшись до световых
скоростей, частицы этих газов падают на Кронос. Перед тем как исчезнуть,
они испускают жесткое рентгеновское излучение, по которому астрономы
двадцатого столетия и обнаружили Кронос, самую близкую к Солнцу "черную
дыру".
Но Гравитон-4 построили не только для изучения коллапсара и кружащего
рядом с ним Виктима. Войдя в поле тяготения несчастного светила, станция
обогнула Виктим и начала приближаться к весьма любопытной планете,
единственной в этой системе. Когда -то она была украдена Кроносом у
пролетавшей мимо звезды, что само по себе - событие редчайшее.
Еще более странно то, что планета избежала фатального столкновения,
но поселилась не у Кроноса, а у Виктима на единственно безопасной орбите.
Назвать ее как-то иначе, чем Феликситур, было невозможно.
Внешне Феликситур вполне зауряден - те же кратеры, разломы, брекчии,
тот же толстый слой пыли, что и на Луне, или, скажем, Меркурии. Бурная
судьба лишила планету атмосферы, изуродовала поверхность бесчисленными
метеоритными воронками и так опалила всеми видами излучений, что вопрос о
наличии на ней хоть какой-то жизни даже и не возникал, настолько
невероятным казалось такое предположение. Вдобавок, будучи почти таким же
массивным, как Венера, Феликситур имел неприличную картофелевидную форму -
следствие борьбы двух звездных систем. Только одна особенность привлекала
к этому космическому страдальцу, но особенность важная: под слоями пыли и
базальта планета скрывала целые океаны жидкой серы. Нечто подобное люди
встречали только на Ио, одной из спутниц Юпитера, но в гораздо более
скромных масштабах.
Сера на Феликситуре встречалась всюду - устилала поверхность в виде
застывших лав, плескалась во внутренних морях, в виде сульфидов железа
входила в твердое ядро планеты, рассеянные атомы все того же элемента
образовывали вокруг планеты слабо светящуюся оболочку. Кроме серы на
Феликситуре можно было добывать металлы и ядерное горючее, поэтому
предполагалось построить на нем базу обслуживания Гравитона.
По мере сближения с планетой экипаж станции пробуждался от спячки.
Кто-то серьезно штудировал сравнительную планетологию, многие увлеклись
проектированием будущего города, а оригиналы занялись изучением теории
внешней жизни, которую никто еще не встречал. Большинство же просто
радовалось возможности побродить пусть по унылой, но огромной поверхности,
над которой не висели наскучившие потолки. Любители острых ощущений
пытались убедить Абдида, представителя страховых компаний, в том, что
исследование серных каверн Феликситура - дело чересчур ответственное для
роботов. По-настоящему с ним справится только человек, поскольку мы не
превзошли еще себя в творениях своих. При этом намекали, что запрета наука
не простит, а разрешения - не забудет. Среди желающих самолично опуститься
в преисподнюю были не одни лишь юнцы двухсот-трехсотлетние, но и мужи
зрелые весьма. Особую настойчивость проявлял Круклис. Сначала Абдид его
искренне не понимал, потом отравился демагогией, рассвирепел и пожаловался
Лауре. После этого "старый бедный Круклис" как-то стих: Лаура пользовалась
заслуженной славой укротительницы диких круклисов.
Изменения происходили не только с людьми, но и со станцией. В
грузовом трюме убрали часть переборок, распаковали планетную технику, там
происходил монтаж промышленных установок и мощного реактора для будущей
базы. Мешая арбайтерам, в рабочей зоне бродили любопытствующие
индивидуумы. Особо нетерпеливые примеряли выходные скафандры, трепетно
подбирая свой, абсолютно неповторимый стиль, фасон, расцветку,
расположение световых и радарных отражателей. Суета поднялась невероятная.
Она, суета то есть, по-прежнему заменяет нам смысл жизни. К счастью, иначе
страшно.
Первым к планете стартовал ракетный паром со строительными
арбайтерами. Они должны были подготовить траншеи и котлованы для подземных
сооружений будущего поселения. Затем от борта Гравитона отвалили
транспорты с машинами, монтажными конструкциями, многообразными предметами
комплектации, джипами, запасами жидких газов, сборными домиками и
продовольствием. И лишь после этого, когда пятнистый лик Феликситура уже
хорошо различался в оптические телескопы, наступила очередь всех желающих.
