- А что думает Круклис?
- Он не сомневается в том, что Кронос является инструментом разума.
Знаешь, как на самом деле называются коллапсары?
- Что значит "на самом деле"?
- Ну, как их называют те, кто старше нас.
- Позволь, ты в них веришь?
- Не знаю. Но в инсайтах я с ними общалась.
Я сел.
- Воистину не убежать от идолов. И как они выглядят?
- Трудно описать. Сгустки какие-то. Сам узнаешь.
- Черные?
- Абсолютно. Ты видел?
- Возможно. Надо проверить запись из моего скафандра. И как же
называют коллапсары те, кто старше нас?
- Компакт-элементами низшего порядка. Примерно так это звучит
по-человечьи.
- Малюсенькие такие.
Мод мимолетно улыбнулась.
- Они являются частями более сложной системы. Парамон полагает... что
за гримасы? Ты ревнуешь?
- Как ты могла подумать! - возмутился я. - Очень.
- Да что ты во мне разглядел?
Я сбросил с нее рубашку, включил бра.
- М-да. Выходи за меня замуж.
Мод отпрянула.
- Нет, ты еще нуждаешься в уходе.
- Ага. Хочу бананов.
- В бананах много серотонина.
- Не страшно, меня не убудет. Можешь спросить у Зары. Ну, выходи за
меня.
- Сию минуту?
- До завтрака потерплю.
Она ударила меня подушкой.
- Немедленно говори, что во мне углядел!
- Глаза. Ничего нового, любимая.
- Эй, осторожнее с острыми предметами.
Глаза у ней блеснули, она отвернулась.
- Нет, честно. Страсть хочу жениться.
Мод вздохнула.
- Зачем я тебе?
Три упорных вопроса. Слишком много для кокетства, которого у нее
очень мало. Но что тут скажешь? Зачем мужчине женщина... А сказать надо.
Сейчас или никогда. Второго предложения я делать не буду. Для мыслящих
существ мы и без того сексуальны чрезвычайно, прямо странное дело.
Побольше бы целомудрия, побольше. Чтоб смело глядеть в глаза братьев по
разуму. Тех, кто старше нас. А то, что получается? Мужчина создан для
головы, но подчиняется совсем другому органу. Но если уж замуж невтерпеж,
то лучше сразу.
- Не знаю, - забормотал я. - Так, на всякий случай.
- Вот наказанье, - сказала Мод. - Вдобавок ко всему еще и
косноязычен. Сейчас же ухожу. Ах, какие объяснения я выслушивала еще в
прошлом веке!
Но я поймал ее за самую некрасивую часть тела. По-моему, сносно
получилось и в этом веке.
* * *
Мод была в пышной блузе и узкой юбке, белое с черным. Ее обитель
преобразилась сказочно. Из старого убранства сохранился лишь розовый куст
известного происхождения. Он царственно благоухал перед кирпичным домиком
в староголландском стиле.
Журчал фонтан. Сразу за ним по стене низвергался водопад королевы
Виктории с африканской реки Замбези, символизирующий силу чувств. Водопад
бушевал так яростно, что всяк входящий вздрагивал и начинал шарить руками
в поисках средств для спасения утопающих. Потом приходил в себя, нервно
посмеиваясь целовал проказницу и хлопал меня по плечу, обязательно -
левому. Пришедшему вручали бокал, препровождали на совершенно акварельную
лужайку перед домом, к столу. Стол, естественно, ломился. Над ними висели
вакхические гроздья, самые настоящие, в отличие от водопада. Звучала
музыка старых композиторов-романтиков, начиная с "Вечерней песни" Шуберта
и кончая Эльселем из двадцать третьего века.
Гости явились заранее, слишком им не терпелось. Один только Круклис
дипломатически опоздал на пять минут. Он тут же облобызал Мод, бубня
что-то насчет того, как это делается в городе Могилеве.
- Пора, пора, - поспешно сказал Абдид. - Рога трубят. Пора наполнить
их содержанием.
И толкнул Сумитомо.
Он, Абдид то есть, верный друг и самый надежный страж безопасности.
Свидетельствую беспристрастно и бескорыстно.
Суми встал и дунул в некое подобие боцманской дудки.
- Дамы и господа! Благородные и прекрасные! Бессовестно пользуясь
властью, объявляю эту парочку мужем и женой. Со всеми вытекающими для
следствия последствиями. Вот этих, если кто еще не догадался. Серж, помаши
левой лапкой. Вдруг получится?
Я гордо выпятился. Мод стала пунцовой. Потом мы посмотрели друг на
друга, и как-то...
- Что, зяблики, примолкли? - усмехнулся губернатор. - Во брак
вступать - не физику учить, тут способности нужны. Мод, отвечай, ты
добровольно становишься миссис с этим рычащим фамилием?
- Вот уж нет! Все видели, как он меня утащил. Средь шумного бала.
Случайно.
- Утащил - значит, все. Раньше надо было думать о правах человека.
- С ним подумаешь, - сказала Мод.
Тут красным вдруг стал я. Научился уже.
Сумитомо принял нравоучительную позу.
- Женщина должна склониться перед самураем. Так мой дедушка
говаривал, а он знал, что говорил, если произвел от девятнадцати жен
двадцать восемь потомков. Хотя, если быть точным, сейчас уже побольше. И
все жены его благодарят, между прочим. Никто лучше мужчин не знает, чего
хотят женщины, вот! Усвоила, стрекоза?
Стрекоза, которая вполне могла оказаться в числе жен Сумитомова
предка, покорно потупилась.
- Замечательно! Свидетели, быстренько расписываемся. Мы-то ничем не
рискуем, хе-хе. Анджела, где пергамент?
И он пришлепнул свиток огромной печатью Гравитона-4. Хлопнула пробка.
- Ребятки, - с чувством сказал Абдид, - глядя на вас, понимаешь, что
у человечества есть будущее. А это так отрадно!
- Да, а имеется среди нас служитель какого-нибудь культа? - вспомнил
губернатор. - Для надежности.
Я потребовал буддийского обряда. Индоевропеец, как-никак.
- Зер гут, - сказал Зепп. - Я как раз лама.
- Давай-давай, - поощрил Круклис. - Как ариец арийцу.
В дальнем конце стола поднялся молоденький техник.
- А я знал, что они поженятся еще на Феликситуре, - сообщил он. -
Давайте выпьем за ухомаха.
- За ухомаха грех не выпить, - сказала Мод. - Похоже, он приносит
удачу.
Я нашел под столом ее колено.
- Ох, потерпи. Не пожалеешь.
Сменив гнев на милость, Зара сочинила к нашей свадьбе сонату "Счастье
женщины". Бурная получилась музыка, куда там Бетховену.
- У вас так спокойно, - сказала Зара, глядя на водопад королевы
Виктории.
Тут суровая женщина Беатрис вспомнила славянский обычай кричать
"горько". Мне объяснили, что Мод нужно целовать.
- Так для этого и женюсь, - удивился я.
- Меньше рассуждай, теоретик!
Я ловлю ускользающие губы жены. Почему-то они и впрямь горчат...
- Мод, - сказала Лаура, - приходи ко мне поплакаться. Водопадами нас
не обманешь, правда?
Круклис усмехнулся. Был он подозрительно тихим. Видимо, уже совесть
грызла.
А я так напился, что Мод меня раздевала. Хорошо, что ее тогда не
украли. Был у славян и такой обычай.
* * *
- Что ж, - решила Мод на следующее утро. - Жена, так жена.
И собственноручно принялась готовить обеды. Вкусные. Особенно ей
удавались русские блюда.
Великое это дело - простое счастье моногамии. Каким-то инстинктом
люди умеют распознавать удачный брак. И начинают к нему тянуться, как на
огонек в тайге. Чтобы ощутить сопереживание, быть понятым, погреть душу.
Со своим уникальным житейским опытом Мод как нельзя лучше подходила
для роли всеобщей мамы. Она уводила женщин в дальний конец поляны, где они
увлеченно принимались секретничать. Моя роль состояла в том, что я не
давал мужчинам прерывать священный процесс. С этой целью я готовил
фантастические коктейли, прибегая к необъятной памяти Архонта, главного
софуса станции. И этими коктейлями прославился больше, чем открытиями в
гравифизике.
Бессовестно пользуясь властью, Сумитомо наградил нас императорским
орденом старояпонии. За воссоздание духа Бусидо в "весьма отдаленном от
Ниппон районе", как гласил приказ. К моему удивлению, Мод не упускала
случая надеть бриллиантовую хризантему. Она вообще вдруг стала большой
щеголихой. Должен заметить, с тоски такого не бывает.
Наш голландский домик быстро превращался в музей идолопоклонства, все
свободное место занимали подношения. Стало настолько тесно, что как-то в
порыве страсти я разбил антикварную вазу. И было от чего. Мод знала любовь
до самых тонкостей. Она могла все, но при этом между нами никогда не
случалось чрезмерного, чего можно устыдиться позже, несколько поостыв.
Напротив, меня не покидало чувство спокойной радости, ощущение
естественности, чистоты наших отношений. Шли недели, миновал медовый
месяц, а я не мог насытиться. Неправда, что настоящая любовь дается только
один раз. Любовь рождается, живет, иногда - очень долго, но она не может
быть вечной, особенно при нашем долголетии. Я много влюблялся, бывал
счастлив, но роман с Мод случился особый, и я старался не загадывать,
сколько он продлится. Мы засыпали в объятиях друг друга, и во снах я видел
свою жену, как это ни банально. Если, конечно, инсайты не одолевали.
Инсайты же действительно стали наведываться чаще, чего и опасалась
Мод. Должен сказать, приятного в них было мало. Не только мы, все
контактеры Гравитона поначалу видели фрагменты эволюции жизни на Земле -
всяких трилобитов, ракоскорпионов, плезиозавров и тому подобное, вплоть до
звероватых предков человека. При этом никому не удавалось остаться
сторонним наблюдателем. Инсайт обязательно проходил в чьей-то шкуре, и под
конец ночи вас затаптывали, загрызали, вы тонули в болоте, либо, если
очень везло, тихо замерзали, как мамонт в леднике. И все это
сопровождалось полной гаммой полагающихся в таких случаях ощущений.
Лекарства помогали вернуть нормальный сон, но стоило прекратить их прием,
все возобновлялось с той стадии, на которой было остановлено.
Претерпев "период пожираний", человек окунался во времена
исторические. Шумер, Индия, Финикия, Китай, благословенная Эллада. И всюду
- пожары, войны, грабежи. Хетты, ассирийцы, вавилоняне, персы, римляне.
Насилие, фанатизм, бесконечная череда убийств, - во имя богов, царей,
вождей, из-за горсти золота, глотка воды. А иногда - без всякой
необходимости, ради отвратительного удовольствия мучить и причинять боль.
- Демонстрация того, из чего мы получились, - резюмировал Круклис.
Зепп в своем отзыве был менее научен.
- Злая это шутка, - говорил он.
Его горячо поддерживала Зара, у которой весь этот кошмар в голове не
укладывался.
- Нет, это не шутка, - не соглашался Круклис. - Это неизвестное
явление, и пора с ним разобраться.
По его предложению сны записывали на мнемограф. Когда инсайтов
набралось достаточно, их систематизировали, свели воедино. Получилось
нечто вроде фильма.
* * *
В назначенное время все по привычке собрались у нас. Зрелище
получилось тошнотворное. Тиглатпаласар Второй и Ричард Третий. Людовик
Хитрый да Иван Грозный. Тимур у горы черепов. Пытошная Малюты Скуратова.
Сожжение ведьм. Отравленные, повешенные, четвертованные. Уморенные
голодом, утопленные, зарезанные, удушенные газом, насмерть забитые... Ни
один способ умерщвления не был забыт. Дыбы, испанские сапожки, гильотины.
Крысы, собаки, вороны, пирующие у трупов...
Вдруг во весь экран возникает безумное лицо.
- Я, я, Энкарнасио Краниас, почему меня больше нет?!
Оксана стонет. Прибор выключают.
- Что, что все это значит?
- Объяснение, - отвечает Зепп. - Объяснение, почему с нами не хотят
иметь дела.
- Не хотели, - поправляет Мод. - Иначе не было бы инсайтов.
- То, что мы видели, еще и напоминание, - говорит Сумитомо.
