обозрел местность. Окружение трактира казалось вполне
нормальным. Сорняки совершенно отбились от рук, вымахан местами
выше чем по грудь. Как-нибудь придется что-то предпринять
против них, но мой наставник, кажется, не возражал против их
буйного роста, а если я заведу об этом речь, то и буду логичным
кандидатом в косцы, я снова решил помалкивать на эту тему.
Вместо этого я изучил разные примятые участки и недавно
проторенные в этих зарослях тропы, пытаясь определить
местонахождение или, по крайней мере, направление движения
предмета моих поисков. Я уж почти убедил себя, что наступившая
тишина будет по крайней мере полупостоянной и можно спокойно
возвращаться ко сну, когда земля снова задрожала. Я вздохнул,
нетвердо-вытянулся во весь свой какой ни на есть рост и
приготовился встретить натиск.
Первым в поле зрения появился единорог, здоровенные комья
земли так и летели у него из-под копыт, когда он вынырнул из-за
угла трактира справа от меня.
- Лютик! - прикрикнул я самым властным своим тоном.
Долю секунды спустя мне пришлось прыгнуть в убежище
дверного проема, чтоб не быть растоптанным мчащимся зверем.
Хотя я слегка обиделся на такое непослушание, но по-настоящему
я его не винил. За ним гнался дракон, а драконы не славятся
проворством, когда дело доходит до быстрых остановок.
Словно откликаясь на мои мысли, в поле зрения ворвался
дракон. Или, если точнее, не ворвался, а врезался, сотрясши
трактир, когда отскочил от угла. Как я сказал, драконы не
славятся проворством.
- Глип! - крикнул я. - Немедленно прекрати это! Он ответил
на это, любовно махнув по мне хвостом, когда проскакивал мимо.
К счастью для меня, этот жест совсем не попал в цель, ударив
вместо этого по трактиру с еще одним бьющим по ушам стуком.
Вот и вся польза от самого властного моего тона. Если двое
наших верных питомцев будут хоть чуточку послушней, то мне
повезет, и я останусь в живых. И все же мне требовалось их
остановить. Кто б там ни сочинил бессмертную цитату, советующую
не будить спящего дракона, ему явно никогда не приходилось
возиться со спящим драконом.
Несколько мгновений я изучал гоняющихся друг за другом
среди сорняков двух зверей, а затем решил уладить дело легким
способом. Закрыв глаза, я представил себе их обоих, дракона и
единорога. Затем я наложил образ дракона на изображение
единорога, придал ему несколькими мазками мысленной кисти
побольше полноты, а затем открыл глаза.
Для моих глаз сцена выглядела той же самой, дракон и
единорог друг против друга на поле сорняков. Но, конечно же, я
навел чары и поэтому, естественно, не подвергся их воздействию.
Истинное их воздействие можно было прочесть по реакции Глипа.
Он чуть склонил голову на бок и поглядел на Лютика сперва
под одним углом зрения, затем под другим, до предела вытягивая
свою длинную гибкую шею. А затем повернул голову, пока совсем
не оглянулся, и повторил процесс, осматривая окружающие
сорняки. А потом снова посмотрел на Лютика.
Для его глаз игравший с ним приятель внезапно исчез,
сменившись другим драконом. Все это сильно сбивало с толку, и
он хотел вернуть себе товарища по играм.
Должен заступиться за своего зверька - когда я говорю об
отсутствии у него проворства как физического, так и
умственного, я вовсе не подразумеваю, что он неуклюж или глуп.
Он просто молод, и это также объясняет его всего лишь
десятифутовую длину и полусформировавшиеся крылья. Я вполне
уверен, что когда он достигнет зрелости - лет этак через
четыреста-пятьсот - то будет очень ловким и мудрым, а это уже
больше, чем я могу сказать о себе. В том маловероятном случае,
если я проживу так долго, то буду всего-навсего старым.
- Глип?
Дракон теперь смотрел на меня. Дойдя до предела своих
ограниченных умственных способностей, он обратился ко мне,
прося исправить положение или, по крайней мере, дать
объяснение. Так как именно я и создал положение, вызвавшее у
него расстройство, то я почувствовал себя ужасно виноватым
перед ним. И с миг колебался на грани возвращения Лютику
нормального облика.
- Если ты совершенно уверен, что шумишь достаточно
громко...
Я вздрогнул, услышав прогремевший у меня за самой спиной
глухой, язвительный голос. Все мои усилия оказались тщетными.
Ааз проснулся.
Я принял самый лучший свой пристыженный вид и повернулся
лицом к нему. Незачем говорить, выглядел он ужасно.
Если вы, возможно, думаете, что покрытый зеленой чешуей
демон и так выглядит ужасно, то вы никогда не встречали этого
демона страдающим от похмелья. Нормальные золотые крапинки в
его желтых глазах сделались теперь медными и подчеркивались
сеткой пульсирующих оранжевых вен. Губы его растянулись в
болезненной гримасе, выставив напоказ даже больше зубов, чем
при его пугающей успокоительной улыбке. Стоя там, в дверях,
уперши в бока сжатые кулаки, он представлял собой картину,
достаточно страшную, чтоб вызвать обморок у пауко-медведя.
Но меня он не испугал. Я пробыл с Лазом уже больше года и
знал, что он лает страшнее, чем кусается. Впрочем, опять же, он
меня никогда не кусал.
- Вот это да, Ааз; - сказал я, выкапывая ямку носком
ботинка. - Ты всегда говорил, что если я не способен спать при
любом грохоте, то, значит, не очень-то и устал.
Он оставил мою шпильку без внимания, как столь часто
поступает, когда я ловлю его на собственных цитатах. Вместо
этого он прищурился, глядя через мое плечо на сцену за дверью.
- Малыш, - обратился он, - скажи мне, что ты тренируешься.
Скажи мне, что ты на самом деле не стибрил еще одного глупого
дракона, чтоб сделать нашу жизнь совсем несчастной.
- Я тренируюсь! - поспешил успокоить его я.
И чтоб доказать это, быстро вернул Лютику нормальную
внешность.
- Глип! - радостно воскликнул Глип, и они снова принялись
за свое.
- На самом-то деле, Ааз, - невинно сказал я, стремясь
отразить последующее язвительное замечание, - ну где бы я нашел
другого дракона в этом измерении?
- Если б его можно было найти здесь, на Пенте, ты б его
нашел, - прорычал он. - Насколько я понимаю, ты сумел без
большого труда найти этого в первый же раз, когда я оставил
тебя без присмотра. Ох уж мне эти ученики!
Он повернулся и убрался с солнечного света в тусклый
полумрак трактира.
- Если я правильно помню, - заметил я, следуя за ним, - то
это случилось на Базаре Девы. Я не могу добыть там другого
дракона, так как ты не учишь меня путешествовать по измерениям.
- Отцепись от меня, малыш! - простонал он. - Мы уже тысячу
раз говорили об этом. Путешествовать по измерениям опасно.
Посмотри на меня. Застрял, лишившись своих способностей, в
таком отсталом измерении, как Пент, где образ жизни -
варварский, а еда - отвратительная.
- Ты лишился своих способностей потому, что Гаркин
подбросил в свой котел спецэффектов тот порошок для розыгрышей
и погиб прежде, чем смог дать тебе противоядие, - указал я.
- Поосторожней в выражениях, когда говоришь о своем
прежнем учителе, - предупредил Ааз. - Верно, этот старый болван
иной раз чересчур увлекался розыгрышами. Но он был
мастером-магом... и моим другом. Не будь он им, я б не взвалил
себе на шею его языкастого ученика, - закончил он,
многозначительно поглядев на меня.
- Прости, Ааз, - извинился я. - Просто я...
- Слушай, малыш, - устало перебил он. - Будь при мне мои
способности - чего обо мне не скажешь - и будь ты готов
научиться прыгать по измерениям - чего не скажешь о тебе - мы
могли бы попробовать заняться этим. Тогда, если б ты ошибся в
расчетах и свалил нас не в то измерение, я смог бы вытащить нас
оттуда, прежде чем случится что-то плохое. А при теперешнем
положении дел пытаться научить тебя прыгать по измерениям будет
поопасней, чем играть в русскую рулетку.
- А что такое русская рулетка? - спросил я. Трактир
содрогнулся, когда Глип снова не вписался в поворот за угол.
- Когда ты научишь своего глупого дракона играть на другой
стороне дороги? - зарычал Ааз, вытягивая шею и зло глядя в
окно.
- Я работаю над этим, Ааз, - успокаивающе настаивал я. -
Вспомни, мне потребовалось почти целый год одомашнивать его.
- Не напоминай мне, - пробурчал Ааз. - Будь моя воля, мы
б...
Внезапно он оборвал фразу и чуть склонил голову набок.
- Тебе лучше замаскировать этого дракона, малыш, - объявил
он вдруг, - и приготовиться сыграть свою роль "сомнительного
типа". У нас скоро будет гость.
- Я не стал спорить. Мы давным-давно установили, что слух
у Ааза намного острее, чем у меня.
- Верно, Ааз, - признал я и поспешил заняться своей
задачей.
Если используешь в качестве опорного пункта трактир, то
трудность в том, что каким бы ни был он заброшенным или
обветшалым, сюда время от времени будут заходить в поисках пищи
и крова. Магия в этих краях все еще считалась вне закона, и
свидетели нам требовались в последнюю очередь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Первые впечатления - важней всего, так как они - самые
стойкие.
Дж-Картер
Трактир мы с Аазом приобрели при довольно сомнительных
обстоятельствах. А конкретней, завладели им как законной
военной добычей после того, как наша пара (с помощью двух
союзников, ныне отсутствующих) наголову разгромила Иштвана,
мага-маньяка, и выгнала его взашей в далекое измерение вместе
со всеми его уцелевшими сообщниками. Трактир был опорным
пунктом Иштвана. Но теперь он стал нашим. У кого и как приобрел
его Иштван, я и знать не хотел. Несмотря на постоянные
заверения Ааза, я жил в страхе перед встречей с законным
владельцем трактира.
Я не мог не вспомнить все это, дожидаясь перед трактиром
нашего гостя. Как я сказал, у Ааза очень хороший слух. Говоря
мне, что он слышит что-то "неподалеку", он часто забывает
упомянуть, что это "неподалеку" может быть больше чем в миле от
нас.
Я также заметил в ходе нашей дружбы, что слух у него до
странности непостоянен. Он может за полмили услышать, как
чешется ящеро-птица, но иной раз, кажется, не в состоянии
расслышать самых вежливых просьб, как бы громко я их не
выкрикивал.
Нигде по-прежнему не наблюдалось никаких признаков нашего
услышанного гостя. Я подумывал, не убраться ли с
раннеполуденного солнца обратно в трактир, но решил, что не
стоит. Я тщательно приготовил сцену к прибытию нашего визитера
и очень не хотел расстраивать ее из-за такой мелочи, как личные
неудобства.
Я щедро применил чары личины, маскируя Лютика, Глипа и
себя. Глип теперь выглядел, словно единорог, и
Лютика такая перемена, кажется, ничуточки не взволновала.
Очевидно, единороги менее привередливы в выборе товарищей по
играм, чем драконы. Я сделал их обоих куда более растрепанными
и неухоженными на вид, чем они были на самом деле. Это
требовалось для подкрепления образа, вызываемого моим
собственным видом.
Еще в самом начале своего проживания в трактире мы с Аазом
решили, что наилучший способ обращения с незваными гостями не
угрожать им и не пугать их, а скорее предстать такими
отталкивающими, что они сами уберутся подобру-поздорову. Для
этой цели я постепенно изобрел личину, предназначенную убедить
посторонних, что они не хотят быть в одном трактире со мной,
как ни велик трактир и сколько б там ни было других людей. В
этой личине мне полагалось приветствовать заблудших
