хорошие солдаты.
- Были. Теперь уже не солдаты, не вернутся обратно, - вздохнул я.
- Это точно, хотя бывает, что и после ранения возвращаются. Пасть
зашивают, зубы вставляют и в строй, - грустно улыбнулся Вовка.
- Тебе лучше знать, ходячий экспонат чудес советской стоматологической и
челюстной хирургии.
- Ну ладно, поболтали, теперь о деле. Занимай оборону, строй бойницы, рой
окопы, готовь круговую оборону, командуй взводом. Лонгинов, уходя,
обещал: около месяца нам предстоит загорать и плавиться на солнышке, пока
техника колоннами будет внизу сновать туда-сюда. Курорт, мать твою!!!
Командование приняло решение - построить взлетную полосу для самолетов на
аэродроме в Файзабаде. Чтобы не только вертолеты и «кукурузники»
садились, а большегрузные самолеты. Машины станут возить плиты, блоки,
кирпич, щебенку, цемент весь месяц. Возможны попытки прорыва «духов» к
дороге, задача - не допустить этого. Твой сектор - от половины хребта с
левой стороны и до четвертого хребта справа, дальше сидит разведвзвод, и
это уже будет его линия обороны. Поставь вокруг сигнальные мины, их
вертолетом завезли на всю роту, часть я сейчас заберу, третью часть бойцы
от Мандресова придут взять. Поделись по-братски, не жмись. Далеко не
устанавливай, а то зверье будет бегать, зацеплять.
- Техника снизу нас поддерживать не будет? - поинтересовался я. - Что-то
не видно никого у шоссе.
- Нет, всех забрали, они дальше стоят. Помочь сможет только авиация и
артиллерия, не дай бог, до этого дойдет. У тебя один ПК, другой у
Мандресова, а у меня АГС и «Утес», ну и миномет, если что - помогу вам
обоим, чем смогу. Послезавтра вызову, придешь доложить о проделанной
работе. Будь здоров, не кашляй!
- Постараюсь, спасибо на добром слове.
***
Командир ушел с солдатами, нагрузившись сигналками, а я принялся
озираться по сторонам. Итак, что у меня есть и кто у меня есть?
- Сержанты! Есть кто живой? Всем ко мне! - крикнул я. Загребая пыль
ногами, подошли Муталибов и Зайка.
- Гасан, ты как тут оказался? - удивился я. - Если не изменяет память, ты
из другого взвода?
- Меня ротный привел, для усиления этого коллектива, - усмехнулся
сержант. - Он сказал, что узбеки меня боятся и я буду помогать вам.
- А где еще один командир отделения?
- Фадеев, он в туалет пошел, - ответил Зайка.
- Обделался с испугу? - усмехнулся я.
- Да нет, что-то сожрал, второй день бегает, уже газеты кончились, все
извел, - усмехнулся Зайка.
- Ну что ж, определяемся по обороне. Зайка, берешь Фадеева, вот тебе еще
Уразбаев, и топаете туда, где был подрыв, там оборудуем выносной пост.
Щупом вокруг хорошенько потыкать, вдруг в земле еще что лежит. Грунт не
копать, камни ворочать поаккуратнее, сигналки ставьте метрах в пятидесяти
вниз по склонам. Завтра с утра роете к нам траншею, если нападут, то под
обстрелом появится возможность от вас выползти сюда и, наоборот, к вам
добраться. Алимов, Тажибабаев, Исаков на самой горке останутся, пусть
снайперы наблюдают окрестности. Каждому построить по отдельному
укреплению!
Узбеки, стоя в сторонке, прислушивались к разговору, и им явно не
нравилось мое распоряжение. Поняли: придется работать и стоять на посту
всем.
- Товарищ лэйтенант, - попытался исправить положение Алимов, - дайте нам
Уразбаева или Сидорчука.
- Хрен вам на рыло и тебе, Алимов, и особенно на твою, Исаков, толстую
морду. На твое наглое мурло, Исаков, персонально! Ты самый
неблагонадежный, если что, выроешь яму, и перед строем расстреляю! Понял?
- Понял. Опять издеваетесь, - криво улыбнулся Исаков.
- Нет, не издеваюсь, а обещаю. Я никогда не забуду, как ты угрожал
взводного Ветишина застрелить. Вот как раз тебе я гарантирую расстрел,
если начнешь борзеть! Таджибабаев! Назначаю старшим, будешь проверять
часового и докладывать.
- Если я - старший, то надо еще одного на пост!
- Ладно, Ташметова даю!
- Опять узбек! - возмущенно выдохнул Исаков.
- Исаков! А ты что разве узбеков не любишь? - удивился я.
- Как не люблю, я ведь сам узбек. Но что это вы нас всех вместе собрали и
отделили? - продолжил удивляться Исаков.
- А потому, что узбек узбеку глаз не выклюет! Мните свое дерьмо между
собой! По крайней мере, честно поделите смены. Таджибабаев, командуй!
Исаков с Алимовым продолжали о чем-то недовольно переговариваться.
- Что такое? Чем опять недовольны? - поинтересовался я.
- Ничем, всем вполне довольны, - сердито ответил Алимов.
- Вот видишь, Улугбек, даже ты всем доволен! - ухмыльнулся я.
- Я не доволен! - воскликнул Исаков. - Дайте одного русского.
- А зачем? Чтоб было над кем издеваться и заставлять стоять на посту за
вас? - ехидно улыбнулся я. - Могу добавить вам еще Васиняна.
- Нэт, спасибо, нэ пойду я к чуркам! - воскликнул армянин-пулеметчик.
- Сам ты чурка! - подскочил к нему Алимов.
- Я не чурка, я с Кавказа! - огрызнулся пулеметчик. Мне пришлось схватить
обоих за шивороты и растащить.
- Эй вы, петухи, успокоились!
- Кто петух? - вскричал Алимов. - Я - петух?
- Уймись, я не то сказал, что ты подумал. Это не касалось целости твоей
задницы, а я имел в виду, что кукарекаешь и перья распускаешь. Пошли
отсюда прочь!
- Марш отсюда! - рявкнул Муталибов.
Вся «шайка» узбеков, окончательно загрустив, побрела к указанному им
месту.
- Первый фланг обороняете вы четверо, - обратился я к оставшимся
солдатам, - Зибоев, Васинян, Царегородцев и ты, Сидорчук. Настоящий
интернационал. Ты, Зибоев, старший на посту. Для ПК сделай отдельную
бойницу, камней много, на всех хватит. За работу! Потом еще командный
пункт подойдете оборудовать.
Солдаты принялись за дело, а я присел на камни и стал ориентироваться на
местности и наносить точки на карте. Сережкина карта так и осталась
чистой - не успел ничего отметить.
Вечерело. Наконец-то зашло за вершины гор это проклятое солнце. Будь оно
проклято, как я его сейчас ненавижу! И еще год, если я останусь жив, оно
будет нещадно палить и поджаривать меня. На год вперед загадывать не
стоит, но вот на ближайший месяц - это точнее. Какой кошмар! Эх, бляха,
как хорошо быть «тыловой крысой»! За месяц тут можно сойти с ума.
- Муталибов! Предлагаю чаю попить. Наверное, пора, как думаешь?
- А чем еще заняться, одно удовольствие в жизни осталось, - вздохнул
сержант и принялся поджигать кубики сухого спирта.
Выбросив острые камушки и колючки и расстелив спальник в укрытии, я
обнаружил у стены два мешка.
- Гасан, это чье здесь барахлишко лежит?
- Лейтенанта Ветишина.
- А оружие его где?
- Оружие погрузили в вертушку, а мешки тут остались. Паек солдаты
разделили всем поровну, а взводного доля вам достался.
- Если мне, то значит и тебе, поделим по-братски, давай устраивайся
рядом.
- Да я думал к Зибоеву идти, он на двоих лежанку соорудил, - ответил
Муталибов.
- Ты что предлагаешь мне месяц в одиночестве мучиться? Тут места троим
хватит.
- Хорошо, сейчас переберусь. Там, кстати, у взводного должен быть
надувной матрас, на него можно лечь, все мягче спать.
- Хорошая новость, а то я уже приготовился отлеживать себе бока на
камнях. Тонкий поролон - это все, что есть между телом и землей, жутко
неудобно, особенно если рейд будет продолжаться целый месяц!
Внизу виднелся небольшой участок дороги, по которому продолжал двигаться
нескончаемый поток наших и афганских машин. Рев двигателей, скрип
тормозов, сигналы и ругань водителей, шум стоял, как во время великого
переселения народов.
Темная ночь сменила короткие вечерние сумерки. Что-то в стороне за
речушкой взрывалось, по горам била артиллерия, время от времени над
высотами взлетали осветительные ракеты. Но с каждым часом становилось все
тише и тише, ночь вступала в свои права.
***
Голова страшно болела, ломило виски и затылок, болели уши. Чертова
контузия, от разрывов заложило уши и теперь все гудит. Шум в ушах,
головокружение, тошнота волнами подкатывает к горлу, ломит кости, резь в
глазах. Они болят и слезятся.
- Гасан, сейчас двадцать три часа, до трех проверяешь караул, после тебя
до утра проверять буду я. Не спи и не давай спать часовым. Я совсем скис,
тепловой удар, а теперь еще и слегка контузило. Как барабанные перепонки
не лопнули, когда взорвалась мина у дороги и пушка молотила прямо над
ухом? Хорошо, что еще рот открытый был, смягчило силу удара.
Я надул матрас, постелил спальник, отбился от комаров и москитов,
накрылся маскхалатом и, немного поворочавшись, заснул.
Среди ночи Муталибов с трудом сумел заставить меня открыть глаза.
- Тебе чего, сержант?
- Товарищ лейтенант, спать хочу, ваше время проверять посты.
- Твою мать! Так спать хочется, что башку не поднять! Ой, попить бы чего!
Вода у тебя есть?
- Нет, вечером закончилась.
И сока нет, а компот только что выпил!
- Черт! И я вчера все опустошил. Ну что ж, будем мучиться.
***
Я обошел посты и, на счастье, нашел воду. Уразбаев ушел с бурдюком воды
на выносной пост Зайки, вот у них-то она только и осталась.
- Ну, «Хитрый Глаз», ну, гад! Почему воду спрятал? - набросился я на
солдата.
- Почему спрятал, я не прятал, она лежит на виду, только от солнца
прикрыта.
- Она лежит, она лежит! Захватил весь запас и счастлив до безобразия!
Наливай всем по фляжке, остальное неси к Муталибову.
Солдат нехотя принялся сцеживать воду из резиновой емкости. Вода была
отвратительной на вкус, ужасно вонючей и противной, но пить после нее
захотелось еще больше.
- Уразик, зажигай спирт, некипяченая она в горло не идет, просится
обратно. Будем пить резиновый чай.
Действительно, в виде чая жидкость оказалась куда лучше, но все равно
этим бы напитком да «любимую» тещу напоить!
***
Ночь сменило утро, утро перешло в день с его невыносимым пеклом, затем
вновь радость от вечерней прохлады и опять ночь. Не осталось ни воды, ни
еды. Еще не хватало для полного счастья голодать в трехстах метрах от
дороги, по которой целые сутки везут и воду, и продовольствие. Где же
этот проклятый тыл?
В пять утра, проверив несколько раз посты, я слегка задремал и был
разбужен связистом:
- Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! Проснитесь!
Солдат теребил меня, но крепкий сон никак не уходил, я словно увяз в
болотной жиже: слышу, чувствую, но двигаться не могу, несмотря на все
усилия. Это продолжалось около минуты, затем, выматерившись, я наконец-то
очнулся.
- Царегородцев! Пошел на х...! Чего тебе надо, вот пристал!
- Сначала пошел на х..., а потом спрашиваете, чего надо? - обиженно
откликнулся солдат. - Ротный вызывает, я зову-зову, а вы как
бесчувственный, я думал, без сознания.
- Что-то с головой у меня стало не в порядке, думал, сейчас задохнусь и
издохну! Уф-ф, - ответил я, тяжело выдохнув. - На связи «Ко-бальт-2»!
Слушаю! - рявкнул я, нажав тангенту радиостанции.
- Не ори, спишь крепко! Чего долго не отвечаешь? Наверное, пить и есть не
хочешь? - спросил Сбитнев.
- Хочу, но не могу. А еще через пару дней и не нужно будет присылать,
получателей не окажется, вымрем как мамонты, - обиженно ответил я.
- Не горюй, в семь утра готовность к получению еды и воды, Головской
доставит на БМП. Трех или четырех бойцов ко мне пришлешь, и отсюда вместе
пойдут к дороге за провиантом.
Как слышно, все понял?
- Ура! Спасены! - обрадованно воскликнул я.
- Хватит радоваться, собирайте фляжки и ко мне!
По холодку вернуться с провизией не получилось. Как всегда тыловые где-то
задержались и приехали к полудню. Солдаты притащили после обеда три
большие коробки и полные вещмешки с фляжками. Добрались еле живые.
- Чуть не помер по дороге, - пожаловался, выбравшись наверх, Фадеев. -
Тут паек на трое суток, а воды теперь у нас очень много! Мы родник нашли
