не спать!
- Как так раздолбали? - удивленно переспросил Свекольников.
- Обыкновенно! Даже комбат погиб. Убито пять офицеров и с десяток солдат,
надо же было придумать - встать истуканами на открытом участке, развернув
карты. Их недавно из Туркмении перебросили, неопытные. «Духи» из
минометов и безоткатки накрыли квадрат, получилась кошмарная бойня.
Эта новость немного встревожила бойцов, и солдаты принялись
перешептываться и озираться. Поэтому, когда колонная вновь поехала, никто
уже не спал, солдаты были настороже. Но бдительность все равно со
временем притупляется, и когда через четыре часа внезапно раздались
первые выстрелы, то оказалось, что почти все бойцы спали. Я тоже дремал.
Бах, ба-бах, тр-рр-р...
Впереди идущий «газик», резко затормозив, встал поперек дороги, а наша
БМП поддала ему в бампер. От удара задняя дверь «санитарки» распахнулась,
и оттуда посыпались ящики и коробки.
- Ткаченко, разворачивай башню, огонь из пушки пулемета! - крикнул я
наводчику и, стреляя из автомата по зарослям, спрыгнул с машины.
Все солдаты высыпали, как горох, на дорогу и залегли между катков и в
придорожной канаве. Я выглянул из-за брони и увидел суетящиеся в рощице
фигуры нападавших. Оттуда летели трассы, раздался выстрел из гранатомета.
Граната пролетела чуть выше кабины ехавшего сзади ЗИЛа.
- Огонь! Всем огонь! - закричал я. - Стрелять, не прятаться! Не быть
пушечным мясом!
Магазин опустел за пять секунд, второй опустел еще за десять, третий
пошел уже одиночными выстрелами. Между фальшбортом и броней лежал
гранатомет. Я подтянул за ремешок «муху» к себе, взвел и прицелился в
установленный в винограднике ДШК. Выстрел. Вроде попал, потому что
стрельба оттуда прекратилась, и раздались пронзительные вопли. Очереди из
развернутой автоматической пушки резко ударили по ушам, били по
барабанным перепонкам, как будто на голову надели кастрюлю и стучали по
ней молотком. Я взглянул на бойцов, и сердце обрадовалось! Снайпер
Царегородцев лежал прямо у моих ног и, выбирая жертвы, посылал пулю за
пулей в цель. Свекольников, лежа на спине, перезаряжал магазины, а
подавал их стреляющим маленький Якубов.
Бойцы вели огонь короткими очередями. Гурбон поливал свинцом кустарник
длинными в полмагазина. Все идет отлично! Никто не прячется, никто не
хнычет, не лежит мордой в землю и не паникует. Даже Тетрадзе в кого-то
целится!
Но как же бьет по барабанным перепонкам эта пушка! «Духи», не ожидавшие
дружного отпора, прекратили стрелять и теперь уносили раненых и убитых, а
мы молотили по дувалам и винограднику. Еще минут пятнадцать.
Наконец, пушка и пулемет БМП замолчали, механик Рахмонов, лежа на
«ребристом» листе, пару раз выпустил гранату из подствольника в
виноградник, и пехота прекратила стрельбу. Наступила относительная
тишина, слышны были только хрипы и стоны кого-то рядом, а от «санитарки»
раздавался мучительный, душераздирающий вопль.
Ткаченко высунулся из люка и прокричал:
- Одна укладка закончилась, лента в пулемете тоже.
- Ну так заряжай ленту и переключай на вторую укладку, - ответил я ему. -
Якубов, заряжайте магазины, я пойду посмотрю, что там случилось.
Пригибаясь и прячась за бортом машины, я добрался до кабины «газика».
Жуткая картина! На асфальте лежал окровавленный сержант и скреб ногами по
асфальту, держась за живот. Его рану пытался зажать, чтобы остановить
кровь и перевязать, испуганный санинструктор. Я заглянул в кабину: она
была вся в сквозных отверстиях, стекла разбиты, а на руле лицом вниз
лежал водитель. Кровь! Кровь! Кровь везде - на лице, на руках, на полу.
Ужасная дырка в голове шофера, из которой уже не текла и не капала, а
лишь чуть сочилась загустевшая кровь. Мгновенная смерть. А у второго
солдата раны не менее ужасны, но, может быть, вытянет, главное - быстрее
его отсюда вывезти. Подбежавший прапорщик Сероиван принялся колоть
промидол раненому, накладывать ему резиновые жгуты, быстро разрезал х/б
на руках и ногах и перевязал его. Не тело, а сито, все в осколках!
Я вернулся назад, пригибаясь, подошел к ехавшей сзади машине и осторожно
заглянул в открытые двери: кабина пустая, разбитая осколками. Подошел к
следующей. Там у переднего колеса лежал, прислонившись к нему, бледный
солдат с перевязанными головой, рукой, ногой. Еще одному досталось.
- Кто еще есть раненый? - спросил я у сержанта.
- Нет, только Петьку зацепило, нужно как-то вывозить в госпиталь, -
откликнулся тот.
- Сейчас пойду, по связи помощь вызову, не высовывайтесь! Лежите за
машиной!
На дороге коптила горевшая машина. Я запросил зам, комбата, сообщил о
потерях во взводе обеспечения и услышал в ответ сплошной мат.
- Что орать, я, что ли, их убил? - рявкнул я. - У меня на БМП весь
боекомплект закончился, пока отстреливались.
- Ладно, ладно, замполит, не кипятись. Чего орешь? - перешел на
нормальный язык Лонгинов.
- А я и не ору, а докладываю. Нужно срочно вертолет вызывать.
- Хорошо, сейчас вызовем.
Вскоре прилетели вертолеты, долбанули по кишлакам, а «Ми-8» сел на
полянке у дороги, забрал раненых, убитых и умчался в Кундуз.
Где-то вдалеке на шоссе еще что-то дымилось и горело, кое-где еще
стреляли, но в основном все успокоилось. Клубы пыли над кишлачной зоной
ветерком относило в сторону, и стали видны результаты и нашей «работы».
От трассирующих пуль загорелось несколько крыш и стогов сена, появились
новые проломы в дувалах. Трудно понять, что в этих ветхих глиняных
закоулках разрушилось от попадания снаряда, а что осыпалось от времени.
Вскоре подъехали несколько грузовых автомобилей с афганскими солдатами, и
командиры принялись организовывать прочесывание зеленой зоны. «Сарбосы»
двигались неохотно, «зеленые» вообще не хотят воевать, они предпочитают
посидеть у костра, сварить баранину, приготовить плов, помолиться. Они
способны только идти вслед за нами и что-нибудь стащить по дороге. Шайка,
банда мародеров и жуликов, да и как иначе, если армия набрана путем облав
на мужчин призывного возраста от восемнадцати до шестидесяти лет.
Некоторые солдаты на вид древние старики, но попадались и совсем
мальчишки, прямо дети.
Тем временем колонна медленно двинулась дальше. За руль «санитарки» сел
другой водитель, а разбитый ЗИЛ взяли на сцепку. Броня шла очень
медленно, вела для профилактики шквальный огонь по всем кустам,
развалинам и виноградникам.
Через час неторопливого движения доехали до изгиба дороги, которая
располагалась в глубоком ущелье. У обочины стояла и тарахтела, не глуша
двигатель, командирская машина, на пушке сидел ротный и махал рукой,
делая знаки, чтобы мы остановились.
Я дал команду «вперед» механику, и мы пристроились в трех метрах от
кормы. Мы с Володей одновременно спрыгнули и пошли друг другу навстречу.
- Ник! Как дела? Живой, чертяка! - улыбнулся, блеснув вставными зубами,
Сбитнев.
- Жив-здоров, чего не скажешь о водилах взвода обеспечения.
- Да, неудачно рейд складывается. Два трупа в полковом тылу, у
артиллеристов тоже труп, несколько раненых. Только что сообщили: погиб
новый командир взвода ГПВ из второй роты. Я его даже в лицо не знаю,
какой-то прапорщик приехал вместо моего землячка Бориса. Первый рейд - и
амба! Голову выстрелом гранатомета оторвало! Еще несколько солдат ранено.
- А Афоню и Луку не задело? - озабоченно поинтересовался я.
- Нет, а что так за них переживаешь?
- Денег перед рейдом очень много им занял, а они их пропили. Не хочется
без «бабок» в отпуск ехать.
- Ну-ну, один с твоими деньгами сбежал, другие пропили, что-то ты чеками
швыряешься, лучше вообще не получай, пусть в кассе лежат или мне займи, -
улыбнулся Володя.
- Ага, и потом переживай за тебя: шандарахнет ротного еще раз по башке
или нет.
- Значит, если деньги в долг у тебя не возьму, то за здоровье командира
роты ты не станешь переживать?
- Нет. Очень сильно переживать не буду. Был один, другой, третий, пришлют
четвертого, - ответил я, широко улыбаясь. - Ну, нельзя сказать, что мне
совсем на тебя наплевать, конечно, жалко будет, человек все же, да и
привыкли уже, почти любим тебя.
Моя шутка пришлась Сбитневу не по душе, и он сердито сплюнул на дорогу и
выругался.
- Вот твоя замполитская сущность и проявилась. На людей наплевать, деньги
дороже, да?
- Сказал же, чуть-чуть будет жалко, обещаю, честное слово, - ответил я,
продолжая улыбаться. - А тебе меня будет жалко?
- Нет, подрезать бы все замполитовское племя под корень, легче стало б
жить. Баба с возу - кобыле легче.
- Ну, тогда дохляков в горах сам будешь подгонять и выносить.
- Вынесем как-нибудь.
- А, кто тебя газетами и книжками будет снабжать?
- Обойдусь.
- А в карты с тобой играть?
- Перебьемся.
- Коньяк-водку вместе пить?
- Никогда больше пить с тобой не буду, отстань от меня! Ничего мне от
тебя не надо. Отлучаю презренного и недостойного от самодержавного тела!
Отправляйся-ка с третьим взводом на их задачу. Я тебя разжаловал, будешь
в ссылке находиться, пока моя душа не оттает.
- Ну и хорошо, иду с Мандресовым. Очень даже рад! - ответил я Сбитневу и
хотел уже уходить, но был остановлен.
- Ник, приемничек-то оставь! - широко улыбнулся Володя.
- Это мой!
- Нет, не твой, а имущество роты. «Маяк» на балансе состоит, я за него
отвечаю.
- А я его на складе с боем доставал и носил на себе всю дорогу!
- Нет, его БМП возила! Отставить разговорчики, у тебя маленький
транзистор есть!
- Вот так-то, говорил, что ничего от меня не надо, а сам последнее
отнимаешь, крохобор.
- От крохобора и слышу. Собирай манатки и двигай в гору, вон Мандресов со
своими архаровцами по склону идет. Эти бойцы из третьего взвода?
- Да.
- Вот с ними и выдвигайся. Сколько тут с тобой пехоты?
- Пятеро. А машину куда поставить?
- Технику забирает Логинов. Я получу у него последние указания и пойду на
соседний хребет, а Вертишин правее меня. Всего три задачи держим. Ну,
валяй отсюда, бывший собутыльник, - ухмыльнулся Сбитнев и хлопнул меня по
спине.
- Вовка, а может, ты мне сто чеков займешь? Тогда проверим, насколько ты
за меня больше будешь переживать.
- Нет, не дам, не хочу я за тебя беспокоится. Иди с глаз моих долой,
торопись, а то БМП с твоим мешком уедет, - засмеялся Сбитнев.
Я сразу заторопился собираться в путь-дорогу. Мешок укомплектован,
спальник достать из десанта - минутное дело, привязать его к мешку и в
путь.
- Рахмонов, отдашь транзистор ротному лично в руки! Не забудь, а то если
придержишь, потом сам в горы с заставы понесешь. Узнаешь, что значит быть
настоящим пехотинцем, а не на машине разъезжать. Не советую!
- Даже в мыслях не было, - усмехнулся хитрый механик.
- Гурбон, строиться с вещами у машины! - скомандовал я пехоте.
- Бегом, построились, чумасосы! - эхом откликнулся на мою команду младший
сержант.
Я оглядел бойцов и распорядился:
- Взвод поднимается на высоту, мы выдвигаемся к ним через две минуты!
Якубов-большой впереди, затем я, Свекольников, ты в замыкании. Идти след
в след, ноги по сторонам не разбрасывать и клешнями камни не загребать. А
то подорвемся без сапера. Гурбон, бери щуп, будешь дорогу прокладывать.
Сегодня твоя очередь работать минным тралом.
- Вах! Вам меня не жалко, да? Кто будет плов готовить взводу? - живо
откликнулся с тревогой в голосе Якубов.
- Ничего, если что - Уразбаев или твой однофамилец справятся. Внимание!
Идти предельно осторожно, друг за другом, не отставать! Якубов-младший,
бери бурдюк с водой!
- Она тяжелый! А я маленький! Может, кто другой.
- «Хитрый глаз», хватит отговариваться, солдат, я твою воду за тебя нести
не собираюсь.
Все дружно засмеялись шутке над узкоглазым узбеком, и я продолжил:
