в лощине, случайно наткнулись! Вода вкусная, не то что эти помои,
сплошная хлорка!
Эта новость нас обрадовала больше всего, у родника можно не только
попить, но и помыться, не нужно экономить и трястись над каждой каплей!
***
- Гасан, а кем ты хочешь быть после армии? Куда пойдешь работать? -
поинтересовался я у лежащего рядом сержанта.
- Торгашом. Я кооперативный техникум закончил, товароведом или зав,
складом стану, может, заготовителем, наверняка где-нибудь среди
материальных ценностей окажусь. У нас в этой сфере работаешь - большим и
уважаемым человек считаешься.
- По всей стране так, не только у вас. Хотя на Кавказе особенно! Доступ к
закромам Родины - самое главное дело! И как же ты в армию попал, обычно
на такой работе откупиться можно?
- Вокруг слишком многих посадили, некоторых даже расстреляли, кампания
началась по переделу сфер влияния, я предпочел два года армии пяти годам
тюрьмы. Считаю, что мне крупно повезло, моим друзьям - нет, многие
арестованы.
- Н-да. Значит, есть еще бойцы, радующиеся службе в армии на благо
Родины! Молодец!
***
- Гасан, а тебе не кажется, что у нас тут очень уж сильно воняет?
Загадили всю гору! А? - возмутился я однажды утром, когда вместо
рассветной свежести ветерок принес отвратительный запах выгребной ямы.
- Да, товарищ лейтенант, еще неделю и мы или окончательно задохнемся, или
мухи заедят, - ухмыльнулся Муталибов.
- Это мы уже более-менее принюхались, а если посторонний, новенький какой
прилетит, с ног запахом собьет. Сегодня проводим субботник, как раз
суббота по календарю.
После завтрака я озадачил посты уборкой окружающей территории. Если
взглянуть со стороны, то действительно жуткое зрелище, мусорная свалка
какая - то: пустые банки, обрывки загаженных газет, упаковки, огрызки и
всюду кучи, кучи, кучи и кровавый понос.
- Дристуны! Всем вооружиться саперными лопатами и вниз на двадцать метров
вокруг по склону все присыпать, банки сбросить в пропасть. Если кто
попробует скрытно ночью подойти, то хоть загромыхают, будут исполнять
роль второго рубежа сигнализации. Да аккуратнее с сигналками, ногами не
зацепите, - распорядился я и отправил Гасана контролировать выполнение
приказа.
Но как всегда говоришь одно, а делают совсем другое: две сигнальные мины
узбеки зацепили, и осветительные ракеты сериями взметнулись в разные
стороны.
- Что случилось, почему сигнальные мины сработали? - запросил меня по
связи Сбитнев.
- Зачищаем от мусора гору, боремся с антисанитарией, маскируем фекалии! -
отрапортовал я бодрым голосом.
- Боретесь за чистоту - это похвально! А вот военное имущество без толку
истребляете - плохо.
- Почему без толку истребляем, все одно тут мины бросим, когда уйдем, -
ответил я.
- Пререкаешься? Давай топай к нам, возьми с собой бойца и сейчас же
выдвигайся, получишь указания на следующую неделю.
«А чего их получать, - подумал я, - что на этой неделе, что на следующей
будет все одно и то же: лежать, наблюдать, загорать, есть, мусорить и
гадить!» Нехотя я взял автомат, лифчик с боеприпасами и, тяжело вздыхая,
отправился в путь. Вниз-вверх, вниз-вверх - пятнадцать минут неторопливой
ходьбы под раскаленным солнцем. Насквозь взмокший я выбрался на командный
пункт.
На вершине меня никто не встретил, не окликнул, сплошное сонное царство.
Только Колесников приоткрыл глаза и уставился с любопытством на меня, он
дежурил у радиостанции, и спать ему было не положено.
- Колесо! Где отцы-командиры?
- Там, в своем СПСе.
- Чем занимаются?
- В карты играют, курят, анекдоты рассказывают.
- Как у Самого настроение?
- У Сбитнева - хорошее, у врача - не очень, - ответил солдат.
- А у тебя? - продолжил расспросы я.
- У меня еще хуже: зуб болит, и спать хочется. Капитан-медик пообещал зуб
без наркоза вырвать, если засну на посту у радиостанции, вот и борюсь со
сном!
- Вот и молодец, борись дальше! А то еще рассердится стоматолог да
перепутает, вместо больного здоровый зубик удалит, - сказал я солдату.
- Ни хрена себе перспектива, без наркоза да еще здоровый! Ох, солдатская
судьба - злодейка!
- Это точно, - ухмыльнулся я. - Тяжела жизнь военного подростка.
Оглядевшись, я посмотрел в сторону своей горки. Позиции взвода абсолютно
не видны, они закрыты соседней высотой, и прямой видимости у ротного нет.
Это и хорошо, и плохо. Плохо, что друг друга поддержать не сможем, а
хорошо то, что Сбитнев не видит, чем я занимаюсь: болтаюсь бесцельно по
горе или сутками дрыхну. Не может и придраться к организации службы. Нет
повода прокомпостировать мне мозги.
- Привет, страдальцы! - крикнул я, приподняв палатку, растянутую над
укрытием.
- Пошел к черту, - заорал в ответ ротный. - Не тяни полог, а то сейчас
стена завалится. Что присесть тяжело и на карачках заползти, обязательно
все ломать? Быстро лезь сюда к нам и не пыли! Третьим будешь?
- А что я в вашей конуре забыл, там душно! Третьим быть, а на каком
мероприятии? - отказался я. - Играть в карты не хочу - жульничество одно!
- Сгниешь на своей горе, больше не пригласим! - пообещал нахально Володя.
Я ушел, загребая кроссовками песок и мелкие камушки, а игроки, обсыпанные
пеплом, так и остались лежать и потеть под пыльной палаткой, куря и
обжигая губы об старые окурки, которые они держали пинцетом, и продолжая
сворачивать самокрутки. Бедолаги...
Ночь. На связь вышел Бронежилет. Он переговаривался со всеми постами,
запрашивал о том, что нужно бойцам для счастья. Оповестил о грядущем
празднике жизни на горе: доставка воды и продуктов вертолетом.
- Замполит, тебе сигареты нужны?
- Нет, я не курю, - ответил я.
- А бойцам сколько забросить «Охотничьих»?
- Лучше бы нисколько, пусть бросают курить.
- Товарищ лейтенант, вы что совсем обалдели? - возмутился оказавшийся по
близости сержант Зайка.
- Иди ты к черту, бросай курить, займись спортом, а то в гору лезешь и
дохнешь, хрипишь, как старый дед! - ответил я ему яростно в ответ.
- Товарищ лейтенант, на колени встанем всем коллективом, умоляю, не
отказывайтесь от курева, устали уже в табак, собранный из окурков, чай
добавлять, такая гадость, и от этого легким еще хуже. Так туберкулез
заработаем!
- Ну ладно, раз такие дураки, продолжайте себя травить, - ответил я
сержанту и обратился к зам.комбата:
- Народ просит тридцать пачек.
- Каждому! - воскликнул с тоской Юра.
- На всех? - переспросил Лонгинов. - На неделю им хватит?
- Хватит! Здоровее будут, - утвердительно ответил я.
- У-у..., - провыл сержант, и таким же воем, словно эхом, отозвались
сидевшие поодаль узбекские «мафиози».
Сержант что-то тихо проговорил в мой адрес и, матерясь, побрел на свой
пост.
- Зайка, если ты что-то плохое сказал про меня или обиду какую затаил, то
я сейчас, вообще, заявку отменю!
- Нет, нет, это я на себя. Уговариваю слабовольный организм отказаться от
проклятого никотина.
- Вот иди и борись! - рявкнул я.
Тут меня вызвал Сбитнев и принялся распекать:
- Тебе что, зануда, жалко дряни этой? Почему мало заказал солдатам
папирос?
- Нормально. Всем хватит, - ответил я.
- Если тебе было бы лишнее, то отдал бы мне подымить, вернемся, объявлю
выговор за недостаток чуткости и отсутствие заботы о личном составе! -
заявил Володя.
- Это не черствость, это, наоборот, забота о здоровье, хочу продлить им
жизнь на несколько лет.
- «Старовер» проклятый! Из-за таких, как ты мы тут страдаем и мучаемся! -
рявкнул Сбитнев и отключился.
Рано утром над высотой принялся кружить вертолет. Почему-то он выбрал
нашу площадку, наверное, потому, что она оказалась плоской и самой
широкой.
Вертолетчики приземлились, из люка высунулась испуганная рожа Берендея,
который принялся торопливо выбрасывать коробки с пайками, мешки с
газетами, бурдюки с водой, еще какие-то мешки, и через минуту-другую
«стрекоза» улетела. На правах хозяина горы я принялся распределять еду,
воду, газеты.
- Ник, ты что там делаешь? - опять начал кричать по радиостанции ротный.
- Сортирую и делю продукты на всех.
- Прекрати, я сейчас приду и все поделю! Газеты не трогай, воду не воруй!
- Не понял! Плохо слышно! - ответил я.
- Сейчас приду, уши прочищу, - ответил Сбитнев, и радиостанция замолчала.
Вот черт, не сидится, не доверяет моей честности. А зря не доверяет!
Обидел - отомщу.
- Фадеев, Зайка! Хватайте вот этот РД-100 и тащите воду к себе в СПС, там
накройте палаткой. Гасан, бери аккумуляторы к радиостанции и спрячь вот
эту пачку самых интересных газет. Тут и «Советский спорт», и «Известия».
А ротный пусть изучает «Красную звезду», «Правду» и «Окопную правду».
- А нам «Красную звезду» взяли? - поинтересовался Гасан. - Там фотографии
солдат из третьей роты должны быть и разведчиков!
- Взял, все посмотрим, беги, маскируй прессу, покуда командир роты не
конфисковал.
Вскоре показался взмыленный Сбитнев, который в лоснящемся от жирных
масляных пятен автомобильном комбезе и без погон походил на зачуханного
шофера колымаги.
- Так признавайся, что украл, что спрятал? - наигранно строго спросил
Володя.
- Все по-честному, - уверенно, не моргнув глазом, ответил я, и бойцы
дружно закивали головами, подтверждая мои слова.
Командир разделил коробки по взводам, а из холщового мешка высыпал мягкие
батоны. Свежие настоящие батоны, каждый завернут в отдельную целлофановую
упаковку, внутри каждой были видны бумажки, на одной из них я прочитал:
«Днепропетровский опытный хлебозавод, дата изготовления 17 мая, упаковщик
№...»
- Ни хрена себе! Свеженький... - озадаченно почесал затылок Муталибов. -
Больше месяца! Да там такая дрянь должна быть!
Я разорвал упаковку, и в нос ударили пары спирта.
- О-о-о, вот это да! Чистейший спирт! Божественный аромат! Володя,
вдохни! Чудесно!
Сбитнев втянул носом запах и изрек:
- Жаль, грамм сто не плещется, а только пахнет. Интересно, если съешь его
целиком, забалдеешь?
- Думаю, что капнули туда всего пару капель, только вот зачем? - произнес
я.
Мы стрескали батон на двоих, запив огромным количеством кружек горячей
коричневой бурды, называемой чаем.
- Нет, не пробирает, - горестно произнес Сбитнев. - Это только запах,
иллюзия, растревожили, гады. Напрасные грезы! Не спирт это вовсе, а
просто мираж! Сволочи тыловые, так издеваться над страждущими людьми!
- Вова, в такую жару-то пол-литра водки заглотишь - тотчас все сосуды
лопнут, или сердце остановится! - возразил я. - Лучше бы шампанского со
льдом! Можно холодного «Рислинга» или «Токая».
- Прекрати, тебе не идет аристократизм! Ты ведь не граф Острогин! Водяра
и бормотуха - вот питье настоящего пехотного офицера! Ладно, пойдем,
посмотрим обустройство района обороны, сейчас получишь порцию п...лей!
Состроив на лице скорбную и обиженную мину, я поплелся за командиром по
укрепрайону.
- Почему такие низкие и тонкие стены у укрытий? Почему слишком узкая и
неглубокая траншея идет к дальнему посту? Где запасные пулеметные гнезда?
И главное - никакой маскировки! Колючки собери и между камней понатыкай!
- Володя, у тебя позиции не лучше оборудованы, я ведь наблюдал их, когда
на днях приходил.
- Устаревшая информация! Все давным-давно перестроено! Сейчас идешь со
мной, и я показываю результаты нашей работы, как образец для твоих
действий. Вчера Лонгинов инспектировал и повторно осматривал наши
позиции, остался доволен.
- А-а! Повторно! Значит, в первый раз он видел то, что наблюдал я.
- Не умничай, пошли со мной, буду учить фортификации! - приказал
командир.
Я всучил командиру самые старые и самые неинтересные газеты, припоминая
ему жульничество в карты, и в душе злорадствовал.
- Что только «Правда» и военные газеты? И все старые? Тут ведь ни слова о
чемпионате мира по футболу! Признавайся, все спрятал, заныкал для себя?
