возобновим тест на тупость?
- Возобновим, но только теперь моя очередь, я буду пытать твоего зама, а
то Никифор очень уж умничает. Так и я могу подготовить десяток вопросов и
задач, да умным и образованным себя показать, - ухмыльнулся Мелещенко.
- Начинай, спрашивай, эрудит ты наш. Только уговор: все по гуманитарному
профилю. С чего начнем? - решительно ответил я.
- Кто написал «Гранатовый браслет» и «Князь Серебряный»? - хитро
улыбаясь, спросил Мелещенко.
- «Гранатовый браслет» - Куприн, а «Князя Серебряного» - Толстой, -
ответил я. - А на засыпку встречный вопрос тебе, Николай, а каторый
Толстой автор?
- Алексей Николаевич, - ухмыльнулся Мелещенко.
- А вот и ошибся, Алексей Константинович! - поправил я.
- Стыдно такому умнику отчество выдающегося советского писателя не знать,
- язвительно начал Мелещенко, но я его тут же оборвал.
- Николаша! Что б ты был в курсе, Алексей Константинович и Алексей
Николаевич - это разные писатели и жили в разные времена. Известный
русский писатель Алексей Константинович и есть автор «Князя Серебряного»,
как и соавтор «Козьмы Пруткова». «Козьма Прутков» - это как раз про тебя
и для тебя, изучай!
Вовка Сбитнев покатывался со смеху, Лука и Афоня откровенно издевательски
громко ржали.
- Колян! С литературой ты не в ладах, я тебе гарантирую разгром. Давай к
истории, - остановил я Мелещенко.
- Ну, к истории так к истории. Ответь мне: кто командовал фронтами
Красной Армии в гражданскую войну?
- Это легко: Каменев, Вацетис, Тухачевский, Егоров, Сытин, Славен,
Гиттис, м-м-м..., Шорин, Смилга, Антонов-Овсеенко. М-м... Может, кого и
забыл двух-трех, но вроде бы все. А фронта: Западный, Северный, Южный,
Юго-Западный, Украинский, Восточный, Туркестанский, Кавказский. О, еще и
Урало-Оренбургский!
- Я даже догадываюсь, откуда ты это про гражданскую войну вопросы
задаешь! Вон стоит моя БПМ № 641, в десанте лежит брошюрка, я ее у
Ростовцева перед рейдом в ленкомнате слямзил с бойцами политзанятия
проводить. А сегодня наблюдал, что ты ее листал перед тем, как сюда
подойти, - ухмыльнулся разведчик Пыж.
Все сидящие за столом покатывались от смеха, громко смеяться уже не мог
никто.
Николай встал, злобно обозвал нас «долбое...», и что-то бурча себе под
нос, удалился.
- Ну, вот и поговорили, - ухмыльнулся Ветишин. - Закончилось тестирование
Николашки. Больше претензий на интеллектуальность он предъявлять не
будет. Раз сельпо, значит сельпо.
***
Вся гигантская колонна постепенно выдвигалась из пригорода Кундуза.
Тысячи машин взревели моторами и нарушили покой сонного «средневековья».
Солнце только недавно взошло, но уже стояла нестерпимая жара.
Лонгинов назначил взвод Мандресова охранять тыл батальона, и я
присоединился к нему, чтобы помочь в случае чего советом. Базовый лагерь
армейской группировки стоял чуть в стороне от аэродрома на возвышенности,
от него шли две дороги в противоположных направлениях. Полк за полком,
бригада за бригадой в течение нескольких часов по очереди начинали
выдвижение. Техника размещалась огромным табором, повернутая в разные
стороны, и «комендачам» стоило большого труда распределить и упорядочить
начало марша. Нам предстояло следовать за бригадой тыла, ее «Уралы» и
КАМАЗы дергались взад-вперед, маневрируя, чтобы выстроить колонну, и тем
самым поднимали гигантские клубы пыли. Мы дергались одновременно с их
перемещениями, чтобы не создавать «пробку» и не мешать идущим за нами
частям. Стоящему рядом авиационному гарнизону было глубоко наплевать на
мучения пехоты и на порядок построения. Мимо, прямо через боевые порядки
армии, мчались три машины: две с надписями на цистернах «Вода» и БТР
сопровождения. Они пропылили поперек поля и сбили с толку одного из
водителей. В пыли он потерял ориентацию и помчался вслед на своем
«Урале».
Как нитка за иголкой, затем поехала оставшаяся часть колонны. Когда
машина поднялась на небольшой пригорок, я увидел, что мы мчимся лишь за
несколькими впереди идущими «Уралами». А, оглянувшись, разглядел, что за
нами устремилась целая армада, но другая ее часть, причем гораздо
большая, идет совсем в другом направлении.
- Саня! Мы не туда поехали! - прокричал я в ухо Мандресову, перекрывая
шум двигателя.
Сашка вскочил на башню, держась за открытый люк, и громко и витиевато
заматерился.
- Что будем делать? - вытаращил он на меня черные, как маслины, глаза.
- Надо попытаться остановить зам, по тылу, а если не получится, то
развернем остальную колонну. Черт знает, куда мы так заедем!!!
- Я сейчас сяду за рычаги вон там, на изгибе дороге, срежу путь, а ты
тормози Головского, - крикнул командир взвода и бросился к люку механика
водителя.
Машина на мгновенье остановилась, а затем, резко рванувшись с места,
помчалась еще быстрее через пыльное плато, наперерез, сокращая путь.
Вскоре мы поравнялись с машиной зам, по тылу, и я принялся энергично
размахивать руками, призывая капитана остановиться. Головской посмотрел в
нашу сторону, протер толстые стекла очков и, ничего не понимая,
отмахнулся и еще погрозил кулаком. Самое смешное было то, что он сидел в
кабине, надев на голову каску, потный и красный, и в бронежилете на голое
тело, а на дверце машины висел еще один броник. Его автомобиль внезапно
прибавил скорость и вырвался вперед.
- Бесполезно гнаться, - сказал вернувшийся на башню Мандресов. - Видел
сам: у него шары по семь копеек и мчится, ничего не понимая.
Разворачиваемся ?
- Да, а то голый Головской с каской на голове заведет нас в голую
пустыню, - засмеялся я каламбуру.
- И, по-моему, без мозгов в этой голове, - ухмыльнулся Мандресов и
крикнул механику:
- Тормози!
- Саша, делай большой разворот и возвращайся на стоянку, откуда уехали.
Мандресов присел возле механика, держась за ствол пушки, и принялся
управлять механиком, указывая направление, а я замахал руками следующим
за нами машинам.
Пылящая и дымящая техника поползла и медленно разворачивалась. За
Головским увязался только «кунг» комбата, а сам он продолжал погоню за
водовозами.
Ну и черт с ним, балбес слеподырый, у скважины развернется, когда поймет,
что едет не туда и сзади нет никого.
Все увязавшиеся за нами экипажи с удивлением наблюдали за этим странным
маневром, но, чертыхаясь и матерясь, проделали то же самое. Вереница
машин вытянулась в нужном направлении, и вскоре мы были в недавно
покинутом лагере. Кто-то из командиров понял, что двигаться нужно в
обратном направлении, и поток встречных машин прекратился. Возвратившиеся
по команде регулировщика пристроились за несколькими последними
бензовозами и не спеша поехали в сторону Талукана.
- Саша, - обратился я на одной из коротких стоянок к Мандресову, - давай
распределимся по машинам. Я поеду на третьей, зам.комвзвода Юревич на
второй, а ты на первой. На тех двух БМП сержанты совсем молодые, могут
растеряться при обстреле.
- Согласен. Юревич, бери оружие и бегом на шестьсот восьмую, замполит
идет на шестьсот девятую, - скомандовал сержанту старший лейтенант.
- Юра, если обстрел, не тушуйся, открывай во все стороны огонь из всего,
что стреляет. Места для нас новые, незнакомые, «духи» тут наглые,
непуганые.
- Есть стрелять из всего, - улыбаясь, ответил маленький сержант.
К середине дня мы прошли Талукан, который афганцы и местный разведбат
накануне взяли штурмом, и очистили его от «духов». Вновь короткий привал,
но уже на обочине прямо в колонне. Лонгинов собрал офицеров и сразу
накинулся на меня:
- Лейтенант, вы почему бросили капитана Головского?
- Мы его не бросили, он сам убежал от нас, - ухмыльнулся я.
- Что за чушь несешь? - возмутился капитан. - Где сейчас зам, по тылу?
- А бог его знает. Может быть, воду набирает, а может быть, ищет дорогу в
Кабул.
- Какую еще воду? Зачем ему вода?
- Он помчался вслед за водовозками вертолетчиков. Мы его пытались
остановить, сигналили, но он ни черта не слушал, а гнался за ними.
Половина колонны увязалась следом, машин сто, не срывать же армейскую
операцию из-за слепого тыловика.
- Надо было его как-то остановить!
- Как, очередью из пулемета по колесам? Мы его догнали, я руками махал,
чтоб он притормозил, а капитан отмахнулся и, наоборот, скорость прибавил.
- Черт! Вот дурак-то! Куда помчался? Как все произошло?
- Да эти ослы наперерез к колонне поехали на трех машинах, пыль подняли и
запутали двух водителей бригады, а он за ними. Разберутся, часа через
два-три догонят.
- Лишь бы к «духам» не попали! А то будем перед особистами отчитываться,
в трибунале разбираться.
- Зам, по тылу просто так не убивают, товарищ капитан, обычно тыловиками
торгуют. Правда, такого толстого могут пустить на шашлык.
- Глупые шуточки!
Молись, если умеешь, чтобы все было в порядке!
- Да нет! С ними БТР сопровождения, а у Головского такой угрожающий вид:
сидит в кабине в каске, обвешанный бронежилетами! Умора. Кто же в бронике
ездит - только последний дурак.
- Вы так действительно считаете? - злобно проговорил сквозь зубы зам,
комбата.
- М-м-м, вообще-то, да.
- Вот и хорошо. Объявляю вам выговор за нарушение формы одежды, конкретно
за отсутствие бронежилета! Свободен! - рявкнул Лонгинов.
Володя потянул меня за рукав, увлекая подальше от разозлившегося и
матерившегося Лонгинова. Когда мы отошли, Володя накинулся на меня с
упреками:
- Ты почему не доложил о происшествии с Головским?
- Володя, а чего панику поднимать? Чтобы вся армейская верхушка узнала о
том, какой Саня бестолочь? Ничего страшного. Поймет, что не туда помчался
и вернется. Не потеряется, пристроится к хвосту какого-нибудь полка.
- Ну и с Лонгиновым ты погорячился, - сказал ротный.
- Да вылетело про этот броник случайно, вырвалось, а слово не воробей.
Глупо получилось.
- Сначала думай, потом говори! - прорычал Сбитнев.
- Я все время стараюсь поступать таким образом, но не всегда получается.
Вырвалось непроизвольно.
- Вот тебе Бронежилет кое-что между ног нечаянно оторвет. Непроизвольно.
Иди, прячься на БМП и не появляйся до окончания марша ему на глаза, -
толкнул меня в спину ротный. - Быстро исчезай!
Сбитнев коротко рассказал о происшедшем штурме города, о потерях и
вернулся к разозленному Лонгинову, чтобы попытаться сгладить конфликт.
Чертыхаясь и бурча проклятия себе под нос, ругая себя, Лонгинова,
Головского, войну и «духов», я подошел к своей машине.
- Механик! - заорал я, забарабанив автоматом по крышке люка.
- Я здесь, - высунулся, протирая глаза, Рахмонов. Широкое, заспанное и
серое от пыли лицо солдата пересекали полосы высохших подтеков пота. -
Слюшаю вас.
- Чего наша машина тарахтит, заглуши движок!
- Аккумулятор сопсем плехой! Не заведется.
- Не заводится, не работает, вечно что-нибудь не так, - раскричался я на
водителя. - Так и будем газовать да Файзабада?
Механик глупо улыбнулся широкой доброй улыбкой и исчез в люке. Я забрался
на башню и вновь принялся орать теперь уже на дремлющих солдат:
- Эй, балбесы! Проснулись! Хватит храпеть! Спите уже вторые сутки
напролет, как бурые медведи!
Еще бы лапу сосали и причмокивали. Быстро ополоснули физиономии!
Попрыгать, отряхнуться, почесаться.
Солдаты нехотя слезли с машины и принялись отмывать лица. Занятие,
конечно, бесполезное, так как через полчаса движения к влажным лицам
вновь прилипнет еще больше пыли. Просто очень захотелось увидеть их лица
бодрыми, не хочу ехать один посреди сонного царства.
Опять они вцепятся в стволы автоматов и будут дрыхнуть - на все
наплевать! Ничто не заставит бодрствовать, даже угроза артобстрела.
Удивительно!
- Проснулись? Тут разведчиков из местного разведбата раздолбали, никому
