- Вы что анархию устраиваете? Бардак какой-то в роте. Острогин! Вы тут
ерундой не занимайтесь. Принимайте руководство, а в батальоне разберемся,
кто будет ротным!
- Ну, вот, Серега, ты на пути к командованию батальоном. Жду
распоряжений!
- Вот мой первый приказ: перекур двадцать минут и обед!
- Хороший приказ, - обрадовался я. - Умираю от голода.
Вот закончился год, тяжелый год. Первые потери при мне в роте, что-то
будет дальше?.. Кончилось везение?..
А может, еще осталось чуть-чуть. В бога не верю, в черта-дьявола - тоже.
Кого просить о поддержке? Инопланетян? Кто-нибудь, спаси и сохрани!
***
Дверь в комнату почему-то была приоткрыта. От легкого пинка она
распахнулась, и я зашел в "кубрик", бросил нагрудник на тумбочку и упал
на кровать, свесив ноги. Закрыл глаза, хотелось выть. Кажется, удача
кончилась, можно сказать, отвернулась от роты. Сколько было потерь за
полгода в третьей роте, во второй, в минбатарее, в АГСе, в разведвзводе,
в "обозе", в других батальонах. Все-таки "рыжий" был прав: ушел из роты и
увел удачу. Вот теперь он в Союзе жизнью наслаждается, а мы тут будем
кровью захлебываться.
***
Две минометные мины - и скосило девять человек...
***
Погрузив в вертушку всех раненых, рота сделала рывок к заставе и укрылась
за ее высокими стенами. БМП ощетинились пушками и пулеметами по периметру
и стреляли по всему подозрительному в соседнем кишлаке.
Время от времени танкисты стреляли за канал, но редко, экономили снаряды:
предстояло еще к "бетонке" пробиваться. Авиация вела беспрерывную
штурмовку "зеленки". Штурмовики пара за парой пикировали, нанося
ракетно-бомбовые удары, штурмовиков меняли "крокодилы". Когда авиация
улетела для загрузки, на "зеленку" навалилась вся артиллерия группировки,
включая "Град" и "Ураган". Фонтаны разрывов взметались один за другим,
кишлаки стояли в сплошной пелене дыма и пыли вперемешку с туманом и
моросящим дождем.
Острогин предложил зайти погреться к начальнику заставы. Голубев решил
пострелять напоследок из "Утеса" и АГСа по "зеленке": последний рейд для
него, потом замена (дома он начальником склада будет, должность уже ждет,
пулемет больше на себе носить не придется).
- Хочу проститься с "духами", с солдатами поговорить, Лебедкова и Юревича
потренировать. Сержанты они молодые, толком еще ничего не умеют. Вся
старая гвардия - Гудков, Погонов, Стрекалов, мои помощники - уходят
вместе со мной через месяц. Как будет ГПВ работать, зависит от молодых
сержантов! Постреляю, потренирую!
- Давай, старый, учи уму-разуму, а мы погреемся, пойдем Недорозий! -
заорал Сергей.
Втроем вломились в комнату отдыха, где начальник заставы пил чай с
арткорректировщиком и командиром танковой роты.
- О, пехота пожаловала! - заулыбался артиллерист. - Замерзли?
- С вами замерзнешь! Минами забросают, а потом сочувствуют. Вот
признайся, Барашков, по твоей наводке нас отбомбили? Ощущение было, что
били "Васильками". Случайно не наша минометная батарея по твоей
корректировке стреляла, Андрей?
Дверь распахнулась, и в комнату вбежал командир минометной батареи
капитан Степушкин.
- Вот! На ловца и зверь бежит! Василий, ты нас накрыл? Скажи честно!
- Да что вы заладили! Комбат, комполка, все болтаете, что попало. Мы
вместе с начартом полка были, он подтвердит.
- Вместе были, вместе и били, - вздохнул Острогин.
- Ну, честное благородное, не виноват. Не стрелял по вам. - И Василий
быстро перекрестился.
- Ох, нас обложили: мы с Ником, как зайцы, метались по арыкам и
виноградникам. Куда не прыгнешь, там разрывы. Вперед - не пускают, назад
- отсекают, прямо - огненный мешок. Но самый удачный залп был по дому,
кучность отличная.
- Нет-нет! Мы открыли огонь из "Васильков", когда вы заверещали об
обстреле.
- Не знаю, не знаю. Вся пехота считает, что надо бить физиономии
минометчикам.
- Пошли к черту, все настроение перебили чайку попить! Василий вышел,
громко хлопнув дверью. За ним, бочком-бочком,
Подался и Барашков.
- Обидели мужиков, может, и зря? - вздохнул танкист капитан Скворцов.
- Зря не зря, ты на рожу Сбитнева бы посмотрел. В одну щеку осколок вошел
- в другую вышел. Язык будет двойной, как у змея. Зубов половину
выплюнул. А солдат сколько покалечило? Довезут ли до госпиталя живыми
всех? Васька под горячую руку просто попал, основную часть злобы мы на
"духов" выплеснули боезапасом. Я своими руками, желательно тупым ножом,
яйца бы отрезал тому, кто стрелял.
- И я. А кому? - поддержал я гнев Сергея.
- Ребята, угомонитесь. По сто грамм будете? - примирительно встрял в
разговор хозяин дома. - Меня зовут Эльдар, я начальник заставы. Будьте
как дома, давайте за знакомство, спасибо, что пришли и помогли, "духов"
распугали.
- Я Сергей Острогин, а это - замполит Никифор - Ник Ростовцев.
- Ну, вот и познакомились! Очень рад вам, ребята! Тут так тяжело нам
было. И мне, и Сережке Ветишину головы не поднять, за водой не выйти,
теперь притихнут на полгода, до лета.
- Ну, Ветишина мы у вас уже забрали, будем его сами мучить. Здесь теперь
курорт начнется, а он парень молодой, пусть пашет в полку, - огорчил я
лейтенанта.
- Почему это забираете? По какому праву, а как же мы?
- Это наш парень, - заулыбался Сергей, - мы его воспитывали, а его на
"большую дорогу" забрали. Не дадим испортить парнишку! Приказ командира
полка.
- Это точно! Не дадим, сами съедим, - завершил я тираду.
- Ну, узурпаторы! Им гостеприимно по сто грамм предлагаю, тушенкой
угощаю, а они кореша уводят. Я с ним учился в одном батальоне и в учебном
центре в Келите. Такая подлянка с вашей стороны. Удружили...
Танкист громко засмеялся, забрал наши стаканы, перелил самогонку в свою
кружку, выпил залпом. Закусил куском сала и, продолжая смеяться, пожал
нам руки и помахал на прощание.
- Ребята, я вам больше самогонки не предложу за такую пакость. Сережку у
меня увели. Ну, спасибо!
- Не за что, - ответил Острогин. - Нам в рейды ходить не с кем. Ротного
нет, зама нет, взводного - одного нет, командир ГПВ заменяется, а другой
взводный в госпитале! Вот такая у нас веселая жизнь! С боевых вернемся,
Недорозия Серегу заберут, в Союз в ссылку отправят. Не удивляйся, Эльдар,
это длинная история.
- Так что, если командир полка в начале рейда еще думал, возвращать
Серегу или нет обратно к нам в роту, то теперь он сам приказал ему шмотки
собирать за полчаса. Сейчас Ветишка со второй ротой выбирается к Баграму,
а в полку мы на него навалимся, запашем молодого.
Недорозий грустно глядел на нас и тяжело вздыхал, кряхтел и сопел из
своего угла, куда он тихонько забился. Начальника заставы позвал какой-то
прапорщик, а Сергей еще сильнее принялся вздыхать и что-то бормотать.
- Серега, ты чего там? - спросил Острогин.
- Мужики, что нельзя было выпить за знакомство, а потом байки про нашу
"черную неблагодарность" рассказывать.
- Сергей! - строго воскликнул я. - Ты что, забыл, трезвость - норма жизни
в сороковой армии! Еще потеряешься тут на заставе, зависнешь в Афгане на
полгода, а нас потом затретируют. А может, махнуть тебя на Ветишина?
Хочешь?
Сергей с тоской оглядел стены кубрика, задумчиво посмотрел в окно, нервно
передернул плечами.
- Нет, ребята, спасибо. В Союз так в Союз. Хватит романтики на старости
лет, в тридцать шесть сидеть взводным в кишлаке и выть на луну по ночам.
Я лучше в Забайкалье вернусь, там, в магазинах, такой отличный, вкусный
спирт питьевой продают!.. Домой! Домой! Пора домой.
Вернулся чем-то рассерженный Эльдар. Матюгнулся и пнул табурет, налил
самогонку во все стаканы.
- Парни! Хлопнем понемногу с грусти?
- А что случилось? - поинтересовался Острогин.
- Комбат, гад, в отпуск отправляет. Я всего семь месяцев в Афгане, а
потом полтора года в "зеленке" гнить. Что я в январе-феврале дома буду
делать?
- Снеговиков лепить, снегурочек любить! - засмеялся Острогин.
- Я планировал в июне, денег на счету совсем мало. К Хидиятуннину в
гости, что ли съездить?
- К кому? - ошалел я.
- К футболисту, с ним в одной роте служил в Закарпатье.
- Да я знаю, что к футболисту, с детства болельщик. А как ты с ним в
одной роте оказался?
- Это он в моей роте оказался. Он перед чемпионатом ногу сломал, его из
ЦСКА отчислили, по разным спортклубам военных округов начали гонять.
Прибыл во Львов СКА поднимать на ноги. А командующий был чудила, говорит:
"Выведешь клуб из первой лиги в высшую, я тебе старшего лейтенанта
присвою - досрочно!". Ну, а он в ответ: "В жопу ваше звание - я футболист
сборной страны и играть буду только в Москве". Тогда его, как младшего
лейтенанта, в нашу орденоносную "железную "дивизию" - взводным. Игорек -
так мы его называли - офонарел: вместо сборной - взводным в Закарпатье.
- Я слышал про "дурдом" в той дивизии, - заулыбался я.
- Это очень мягко сказано - за год столько здоровья и нервов потерял.
Рота сокращенного состава, взводных двое - я да Игорек. Он то в Москву,
то в Киев в спорткомитеты ездил, добивался увольнения из армии, а мне
через сутки начальником караула. За себя и за того парня. Правда, мячик
хороший подарил, бутсы, майку ЦСКА, гетры, спортивный костюм.
Командир полка бесился, а сделать ничего не могли, вот всю злость на мне
и ротном срывали. Потом, когда Игорь уволился, я еще к нему в Москву
звонил, он меня в гости приглашал. Я собирался съездить, а меня - в
Афган, как только разнарядка пришла. Комполка отомстил за дружбу с
футболистом. Скотина!
В помещение ворвался испуганный Голубев.
- Ребята, там Бронежилет Ходячий рвет и мечет, офицеров требует.
- Эльдар, спасибо за предложение, пей сам, а наши стаканы спрячь -
Лонгинов сожрет! - забеспокоился я.
- А, Семен! Знаю, знаю. Это "подарок" второго батальона вам. Бывший мой
ротный. Хорошая кличка - Бронежилет Ходячий. Надо рассказать ребятам.
Гнус, каких свет мало создал.
- А теперь, когда он начальник, гнус - в квадрате! Ну, прощай, может,
свидимся! - попрощался Сергей и потянул за рукав разомлевшего, дремлющего
Недорозия.
- Подъем, по коням! - заорал я, и мы с гиканьем и свистом побежали на
вздрючку.
Вздрючка не удалась. На пороге столкнулись со Свекольниковым, спешащим с
радиостанцией в руках.
- Комбат!
Острогин взял наушники, представился, сказал, что все понял.
- Выходим. Через пять минут - прорыв. Артиллерия долбит по дороге вдоль
канала, а затем мы быстро проскакиваем этот опасный участок до бетонки.
Танкисты впереди, затем минометчики, БМП в промежутках. Ник! Ты, как
всегда, в замыкании, на последней машине.
- Спасибо, удружил!
- Не за что. Зато я возьму на себя Бронежилета.
Огрызаясь во все стороны огнем из пушек пулеметов и автоматов, колонна
выдвинулась от заставы. Кишлак несколько раз ответил автоматными
очередями, выстрел из гранатомета разбил привязанный к башне танка ящик с
ЗИПом. Ранило танкиста, слегка зацепило одного солдата-минометчика. Но
прорыв прошел более-менее удачно, без жертв. Могло быть и хуже. Ненавижу
Баграмскую "зеленку".
***
В полку было много новостей. Ваня уже в Союзе, а еще говорят, что рыжим
не везет. Жив, здоров и ждет всех в гости.
Грошиков прямо из санчасти уехал на Суруби в третий батальон, принимать
под командование роту. Очень переживал, что замена может затянуться из-за
повышения в должности. Сменщика Голубева "украли" в штабе дивизии,
перебросили куда-то в тылы.
Сизый орал и матерился, бегал по казарме, пинал двери, швырялся
табуретками.
- Больше не пойду. Никуда не пойду! У меня был заменщик. Куда его дели?
Суки! Я не собираюсь подыхать в этой дыре, в этом долбаном средневековье!
Где мой заменщик! Крысы штабные! Сволочи тыловые! Перекупили, украли.
Гады-ы-ы.
Сизый заплакал, слезы потекли по испещренным глубокими морщинами щекам.
