документация роты, а после проверки переделывается все опять! И так вновь
и вновь.
Однажды рано утром комбат примчался в роту и принялся орать прямо с
порога: "Почему территория не убрана, внешний вид наряда зачуханный,
замполит роты - не брит?" (Какой кошмар - не брит в 6.30 утра!) Выговор!
Вот это да! Выговор за тельняшку, легкую щетинку на лице и ободранные
ботинки. Как я живу, где сплю, конечно, наплевать.
Досталось не только мне, но и Мелещенко. Опять Коля во время зарядки
жевал бутерброд и попался на глаза Подорожнику. Василий Иванович с ходу
выговор объявил - ответственный по подразделению должен проводить
зарядку. А где это сказано? Зарядку должен проводить старшина, он ее и
проводит. А Николай просто нарвался на плохое настроение комбата. Третий,
получивший выговор, - Ветишин. Сережка слишком поздно выходил утром из
женского модуля - не успел спрятаться. А комбат возвращался выпить
чашечку кофе к подруге.
Серега прибежал как ошпаренный, весь красный, руки и губы трясутся.
- Серж, что с тобой? - ужаснулся я.
- Да, Иваныч сказал, что оставит во время следующего рейда в полку
начальником караула. Говорит, хорошо обжился, сиди и дальше в полку возле
девочек. Что это с ним сегодня? Орал как ненормальный.
- Сергей, он в казармах погром устроил, перевернул половину кроватей и
тумбочек. Что было...
- Вон, Луковкин идет, может, он что знает. Юрик! Что с комбатом?
- Да бог его знает, а может, черт. Как с цепи сорвался. Наверное, подруга
давно не дает. Пойдемте быстрее на завтрак, через двадцать минут
построение офицеров батальона.
В столовой от паршивой еды настроение еще больше ухудшилось. Злая
официантка не желала нести завтрак на наши столы.
- Точно, поругался с Наташей, вот и бесится комбат. А она по столовой
бегает, как злая фурия. Крайние мы. Ну и дела.
***
- Товарищ лейтенант, вы способны почистить туфли? - язвительно
поинтересовался комбат у меня.
- Способен. Я их сегодня утром чистил, но без крема, потому что крем в
комнате, в модуле, а туда уже третьи сутки попасть из казармы не могу.
Сплю в роте и из нее никак не выбраться.
- Прекратите болтать. Не брит до сих пор, даже после выговора.
- А чего ему бриться, выговор-то уже объявлен, теперь неделю будет так
ходить, - съязвил замполит батальона Артюхин.
Ох уж этот Артюхин! Каждый день гонит меня в отпуск, и каждый же день
кидает задачи, которые пока не выполню, в отпуск не поеду. Я этому рад,
потому что в феврале отпуск - не отдых.
- Будет получать взыскания каждый день, пока карточка не кончится, а как
закончится, вкладыш примусь заполнять. И все записи будут одинаковые: "За
неопрятный вид". Всем, кто попался мне под горячую руку, выйти из строя!
Мы с Николаем шагнули на два шага, за мной вышел Ветишин и встал рядом,
грустно вздохнул, затем к нам пристроился Луковкин.
- Начальник штаба! Всем четверым по выговору, а также Острогину.
- За что? - возмущенно взвизгнул Сергей. - Я сегодня вас вижу в первый
раз. Я вас, товарищ майор, со вчерашнего дня не встречал и вы меня тоже.
За что выговор?
- Где Ваши носки, товарищ старший лейтенант, а?
- Носки?
- Да, носки, или будете утверждать, что вы их надели, а я слеп? Будем
пререкаться?
- Нет, не будем. Просто чистые носки кончились, а личного времени
постирать у меня нет. У солдат есть, а у меня, у командира взвода, нет. Я
живу в казарме, там стоит моя койка, все туалетные принадлежности украли,
одеколон выпил Недорозий, носки все пропали.
Какая-то скотина последние вчера увела. Щетку зубную и пасту и те сперли.
Я вот-вот взорвусь от возмущения, и мне плевать на ваши взыскания, я
устал от унижения, устал от уравниловки. Я четыре года спал курсантом в
казарме, почему должно это тут продолжаться?
- Всем выговор, Острогину - строгий выговор.
Офицеры загудели в строю, а Сергей вполголоса сказал: "Да пошел ты!" Но
начальник штаба крикнул: "Разойдись!" - и заглушил высказывание
Острогина.
Я уже закипал и хотел поддержать "бунт на корабле", но не успел.
***
- Серега, пойдем попьем лимонада, - предложил я. - Нужно немного
охладиться, а то взорвемся от избытка отрицательной энергии. В магазин
"SI-SI" завезли.
- Пойдем, угощаю, - вздохнул взводный, и мы зашагали к магазину.
- Ребята, ребята, постойте, а я? А меня угостить, я ведь тоже пострадал
сегодня, - заорал нам вслед Ветишин.
- Ладно, иди, сегодня хвосты не обрубаю. Если после покупки носков
останутся деньги, угощу и тебя.
- Парни! Ну почему у ваших родителей такая убогая фантазия? Каждый второй
или Серега, или Саша? Это что коллективная мания шестидесятых годов?
- Зато тебя так обозвали, что и не запомнишь, не выговоришь.
- Я - сибирский старовер.
- Понятно, - улыбнулся Острогин, - это те, которые замороженные в тайге
живут.
Я обнял за плечи взводных и воскликнул:
- Иду между двух Сергеев - к удаче!
- Ник, я приглашаю тебя на гадание, хочешь узнать свою судьбу? -
предложил Ветишин.
- Глупость, конечно, но я совсем не против, если это будет сопровождаться
чаепитием. А кто будет ворожить?
- Ник, гадать и предсказывать будет библиотекарша.
- Это кто, Наташка? Блондинка крашеная? - удивился Острогин.
- Балда, ту в октябре выслали домой! Ты что не знал? - хмыкнул я.
- Нет. А за что выгнали?
- За невнимательность, увлеченность и самоотдачу!
- Ну, ты загнул, Ник, как это?
- За частую самоотдачу! Девица, если помнишь, была довольно занятная и
симпатичная. Артюхин тогда еще в штабе дивизии служил и оттуда к нам
зачастил, в библиотеке часами просиживал и все вздыхал. О поэзии, о
смысле жизни и еще черт знает о чем разговаривали. А чеченец, сержант
Коздоев из разведки, был гораздо шустрее Гриши. Помните его?
- Помню, а как же, отменнейшая сволочь!
- Так вот, он подошел к делу гораздо прогматичнее, перевел все на
материальную основу - подарил часики и предложил пять тысяч "афо-шек", на
том и сговорились. Видимо, позже проболтался, а может, сам друзьям
предложил поучаствовать в "скачках", но только Артюхин что-то пронюхал.
Он пришел в читальный зал, а дверь оказалась запертой, но изнутри
слышался подозрительный шум. Гриша к Золотареву и Цехмис-труку побежал,
вызвали начальника клуба, в окошко заглянули, еще раз дверь дернули. В
окно ничего не разглядели, открыли замок запасным ключом. Дружной
компанией зашли внутрь и чуть было не рухнули в проходе. На столе, задрав
ноги, лежала полуголая Наташка, стонущая и пищащая, а потный Коздоев
сверху "кочегарит, дровец подбрасывает".
- Гы-гы, - захохотал Острогин. - Представляю физиономию секретаря
парткома! Старый анонист, наверное, дар речи потерял!
- Они все онемели. Начальник клуба, Серега, как самый тактичный, тихонько
вышел, а остальные остались. Шум страшный, стол трещит и шатается, стучит
о стену, увлеклись ребята, никого не замечают! Минуты две так стояли,
смотрели: бесплатная порнуха! Цехмиструк покраснел, вспотел, смутился и
выбежал на улицу, а замполит и Гриша до окончания процесса наблюдали.
Больше всего их взбесило то, что не остановились, не прервались! Все
расценили это как обоюдную наглость! Сержант глаза скосил и продолжил,
пыхтя, свое дело, а Наталья сделала вид, что ничего не слышит и не видит,
и вообще, ее ничто не касается.
- Может, подруга, и правда, вся отдалась любимому занятию и увлеклась,
жгучая, видно, была, заводная? - ухмыльнулся Ветишин. - Я ее не застал в
полку, наверное, позже приехал.
- Не знаю, не опробовал. Золотарев их согнал со стола, не оценил "шоу".
Коздоева, на ходу одевающегося, потащили к начальнику штаба, он его
какой-то дальний родственник. Они все меж собой родня. А Наталью в
партком. Библиотекарь - работник идеологического фронта!
- Ах-ха-ха! Девчонка на другой фронт приехала! - зашелся хохотом Серж. -
Ты-то откуда все знаешь, под столом сидел? В полку вместе в это время
были, но я ни ухом, ни рылом?
- Начклуба рассказывал, мы с ним в один день приехали, из одного училища,
поэтому приятельствуем.
- В партком, говоришь, повели, гы-гы! - продолжал смеяться Ветишин.
- Серега, не для того повели, о чем ты думаешь, а как с членом партии
беседовать. Пришили аморалку, а она заговорила о пылкой и страстной
любви, потребовала даже извинений. Но Коздоев рассказал о деньгах для
"героини", и все стало на свои места. Наташке дали двадцать четыре часа
на сборы - и с треском в Союз. А характеристику ей Артюхин лично написал,
за растоптанные чувства.
- Ой, как неласково и строго, за что так? Полезным делом человек
занимался! - произнес Острогин.
- Полезным, очень, если бы не за деньги. А еще лучше с Золотаревым. Если
бы просто так с солдатом по согласию, а то за "бабки"! Проституция!
Коздоев все в подробностях выложил, что дело было поставлено уже на
конвейер, но сорвалось, - закончил я рассказ.
- Сержант - сволочь! И так хорошеньких мордашек почти нет, одни
"крокодайлы"! Последних куколок выгоняют! Извращенцы проклятые! Педики! -
согласился "летеха".
- Раньше я был постоянным читателем библиотеки, Наташа всегда находилась
на боевом посту, а Вальку днем с огнем не найти. Где шатается?
- Ха! Был постоянным читателем библиотеки или библиотекарши?
- Без намеков! Коздоеву на столе я конкуренцию не составлял!
- А на чем?
- Да пошел ты... - выругался я.
- Ну ладно, продолжай! - взмолился Острогин.
- Не составлял нигде, да и "пайсы" - столько не соберешь, тариф большой.
Артюхин всех офицеров отшивал, мне намекал, что много читаю, а Мелещенко
и Шерстнева открытым текстом на х... послал. Они с Олегом Шерстневым друг
друга перед клубом за грудки трясли. А опасность от сержанта исходила:
подчиненный Олежки с материальным предложением подошел,
"дверочка-щелочка" и открылась безо всякой лирики... Эх! Всего два месяца
девчонка продержалась в полку, но гонору поначалу было слишком много,
прямо недотрога.
- Хм, еще какая дотрога.
- Продолжай треп, как события развивались, - потребовал Острогин. - Какое
взыскание вынес Цехмиструк? По партийной или по половой линии?
- Нет, парткому ничего не обломилось. Вмешался в процесс Иван Грозный.
Филатов рявкнул, что не допустит больше борделя в клубе, а то офицеры и
солдаты в одной очереди окажутся. Пожадничала Натаха, сглупила, надо на
Артюхина было запасть. До сих пор бы с книжек афганскую пыль сдувала. А
так, где-то в Центральной России страдает, ее, бедолагу, такой
характеристикой в дорогу снабдили, что только по прямому назначению
работать. Хрен, куда примут с такой характеристикой и резолюцией:
"Выслана из Афганистана за разврат и аморальное поведение".
- Вечно ваши политорганы ни себе, ни людям. Все потому, что органы без
органов! Закрутила бы лучше с любым из замполитов полка. Какие орлы-то
пропадают! Один "Борман", а другой "Муссолини". Осталась бы тогда
служить, работать и подрабатывать, - хмыкнул Острога.
- Эх, любовь... - вздохнул Ветишин.
- А народ, и правда, говорил, что Золотарев был в списке желающих, но
что-то обломилось ему. После всей этой истории командир приказал выбрать
самую страшную из библиотекарей на пересылке и привезти в полк.
Цехмиструк поехал, выбрал. Старше, сказал, не было и смеется, гад. Так и
появилась гадалка-ворожея!
- Эта вот старая карга? - воскликнул Острогин.
- Какая старая, какая карга? Ей всего-то лет сорок пять - сорок семь от
роду, - засмеялся я. - Выглядит так.
- Сережка! Веди нас на ведьмин шабаш, я согласен. Хоть в вертеп, хоть к
черту в пасть! Все надоело! Хочу хотя бы чай попить в компании женщин, -
заорал Серж. - На большее не претендую.
***
Вечером Острогана загнали в наряд - помощником дежурного по полку, вместо
заболевшего Афанасия Александрова. Поэтому с конфетами, купленными
