Неужели я мог залететь так высоко
И сорваться жестоко, как падший ангел?
Прямо вниз, туда, откуда мы
Вышли в надежде на новую жизнь.
Прямо вниз, туда, откуда мы
Жадно смотрели на синюю высь.
Прямо вниз...
Они долго сидели рядом, обнявшись, у каждого в ухе звучал крохотный
“Наутилус”. Им было и горько, и хорошо втроем - ему, ей и падшему ангелу.
- А когда я вошел в здание аэровокзала, - говорил Шагрон, - там никого
уже не было. Почти на входе, чуть правее, там, где багажный зал,
только-только закрыли портал. Штаб Светлые уже свернули, я их еле
чувствовал, на самой периферии. То ли грузились в машины, то ли уже
отъехали.
- А Братья? - спросил Эдгар.
- А вот с этими вообще непонятно что. По-моему, кто-то из них погиб.
Остальных Светлые иммобилизовали и взяли с собой.
- Зачем? - удивился Дениска, даже от кофе оторвался. - Почему они их на
месте-то не почикали?
- Да ты что, это же Светлые! - Даже растерялся от вопроса Юра. - Раз
Братья сдались, то они их просто арестовали. Передадут Инквизиции,
наверное... Садисты. Лучше бы сразу убили.
- По-моему, он все-таки ушел, - сказал Николай, бездумно поигрывая
разряженным жезлом. Сила, еще совсем недавно заключавшаяся в жезле, за
несколько мгновений растопила снег на посадочной полосе аэропорта,
растопила и высушила. - А, Юр? Ты как?
- Когтя я не чувствую. Его нет в Москве.
- Но как он мог уйти? - Анна Тихоновна говорила, все время поджимая губы,
и от этого становилась похожей на строгую школьную учительницу. - Из лап
Гесера? Не верится мне что-то.
- Не знаю, - отрезал Юра. - Но там что-то произошло.
- А не мог он воспользоваться порталом? - осторожно спросил Эдгар.
- Порталом? - фыркнул Юра. - А ты можешь пользоваться порталом?
- С трудом, - признался Эдгар. - Силенок не хватает.
- О! - со значением сообщил Юра, неопределенно ткнув пальцем в потолок. -
К тому же после стычки на бульваре наш герой напоминал выжатый лимон.
- Зато после стычки в аэропорту выжатый лимон напоминала волшебница
Светлых, - невинно заметил Николай. - И пусть меня кто-нибудь попробует
убедить, что она отдала силы добровольно.
- А в самом деле, - оживился Шагрон. - Если вдуматься, энергетическая
картина событий во Внуково очень смахивает на вульгарный вампиризм. Все
такое лиловое было...
Юра скептически покачал головой:
- Не произвел на меня хохол должного впечатления - признаюсь вам. Чтобы
отъесть Силу у Светлой на глазах Гесера, надо быть по меньшей мере
Завулоном. И иметь право на воздействие первой ступени...
- Какое право? - взорвалась Анна Тихоновна. - За прошедшие сутки со
стороны Светлых зафиксировано три грубейших нарушения Договора, включая
одно нападение с применением Силы! Светлые забыли, что такое - право!
- Анна Тихоновна, - проникновенно сказал Эдгар. - Инквизиция дала Светлым
очередную индульгенцию. Пока их действия направлены на возвращение
похищенного артефакта - Договор приостановлен. До момента, когда Коготь
Фафнира будет передан Инквизиции, Ночной Дозор вправе творить все, что
хочет. Собственно, мы в состоянии войны. Как в сорок девятом - вы должны
помнить.
В комнате стало тихо, как в космосе.
- И ты молчал? - неодобрительно спросила Анна Тихоновна.
- А зачем было нервировать молодежь? Извини, Дениска. Мы и так в
проигрышном положении. Шефа нет - раз, Коготь нам приписывают - два, да
плюс еще не слишком удачные два года позади... Сколько раз мы были
вынуждены уступать Светлым за эти два года? Пять, десять?
- Пораженческих настроений, значит, избегаем? - ехидно осведомился Юра. -
Молчим в тряпочку? Ограждаем молодежь от пагубных влияний? Ну-ну...
- Что - ну-ну? - огрызнулся Эдгар. - Лучше бы посоветовал, как быть
дальше.
- Шеф тебя за старшего оставил, - равнодушно сказал Юра. - Ты и думай.
- Вы с Колей отказались, вот и назначил. - Эдгар стал угрюм и
неприветлив. - Бойцы, тоже мне...
- Эй, мальчики, ну-ка заткнитесь! - Анна Тихоновна даже побагровела от
возмущения. - Нашли время! Мои ведьмы и то дружнее работают!
- Ладно, проехали, - отмахнулся Юра. - Что делать дальше, спрашиваете? А
ничего. Хохол не мог убраться из Москвы далеко. Коготь, я так думаю, у
него. Если он ничего пока не предпринял, значит, еще не время. Ждем, пока
он вернется. Не может он не вернуться - Коготь должен попасть в Москву в
ближайшие двое суток. Иначе вероятностный пик пройдет, и он станет просто
сильным артефактом, не более.
Николай одобрительно покивал.
Эдгар внимательно взглянул на магов - на одного, на другого.
- Тогда ждем, - вздохнул он. И добавил: - Да. Хитер наш хохол оказался.
Хитрее Гесера.
- Не кажи гоп, - посоветовал Коля. - Так на Украине говорят...
- Анна Тихоновна, - попросил Шагрон несколько заискивая. - Велите
девочкам кофе сварить. Шевелиться после всего неохота...
- Лентяй ты, Шагрон, - покачала головой Анна Тихоновна. - Ну, да ладно,
уважу, раз отличился. Примером для остальных будешь.
Шагрон довольно осклабился.
К моему жуткому удивлению, в палатке всю ночь было тепло. Спали, конечно,
не раздеваясь - я только куртку снял да ботинки и забрался в предложенный
спальник. Палатка принадлежала бородатому Матвею, и при желании в ней
могли поместиться и трое, и четверо. Но нас было только двое. В соседней
палатке, от которой нас отделяло метров двадцать, сразу после того как
все разбрелись от костра, некоторое время сладко постанывала именинница в
чьих-то крепких объятиях, значит, тепло было не только у нас. Странно.
Мне, человеку южному, всегда представлялось, что зимой в лесу холодно и
мерзко.
Я ошибся. В лесу, может, и было холодно и мерзко. Но человек умеет
принести с собой тепло и уют. И приносит всюду, куда приходит. Правда,
природе для этого приходится слегка потесниться, но это уже совсем другой
вопрос. Отдельный...
Матвей проснулся первым. Выполз из мешка, повозился у входа с модерновыми
альпийскими ботинками (не чета моим говнодавам), расшнуровал вход и
выбрался наружу. Меня сразу лизнуло морозцем. И одновременно я ощутил на
груди то продолговатое, что подбросили мне викинги в аэропорту. До сих
пор я не взглянул на это толком - не представилась возможность.
И еще я сообразил, что за ночь ничем не подпитываемый защитный кокон
истаял. От этой штуковины ощутимо веяло Силой. Даже не Силой - СИЛОЙ.
Будь здесь хоть один Иной, он непременно почувствовал бы Коготь.
Я вытащил из-за пазухи продолговатый и чуть изогнутый... футляр, что ли?
Вроде ножен для кинжала, только раскрывающийся на манер двустворчатой
морской раковины. Если, конечно, бывают такие раковины в море: длинные -
сантиметров тридцать-тридцать пять - и узкие.
Футляр был заперт в сумраке, поэтому обычный человек ни за что не сумел
бы его открыть. Щурясь, я подобрался поближе к выходу и чуть откинул
полог, чтоб стало светлее.
Внутри, на вишневого цвета бархате, и впрямь покоился иссиня-черный
коготь какого-то огромного зверя. Он казался острым, как черкесский
кинжал - с вогнутой стороны. Длинный желоб тянулся вдоль всего когтя,
напоминая кровосток. Широкий край выглядел изломанным или искромсанным,
словно коготь этот вырубали из чьей-то лапы очень бесцеремонно и грубо.
Да, так оно, вероятно, и было.
Однако, что за зверь мог обладать таким когтем! Небось, какой-нибудь
легендарный дракон. Не иначе. А разве драконы существовали? Я порылся в
памяти, надеясь найти какой-нибудь ответ, и с сомнением покачал головой.
Одно дело ведьмы и вампиры... это всего лишь Иные. Но драконы...
От ручья, поскрипывая по снежку, шел Матвей. С сожалением вздохнув, я на
миг скользнул в сумрак, закрыл футляр и сунул его за пазуху.
- Проснулся? - спросил Матвей, подойдя поближе.
- Ага.
- Не замерз?
- Нет. Удивительно - думал, лес, зима, значит, холодно. А было тепло...
- Странные вы люди, южане! - хмыкнул Матвей. - Здесь что, разве морозы?
Вот в Сибири - там морозы. Знаешь, как говорят? Сибиряк - это не тот, кто
не боится холода, а тот, кто тепло одет!
Я засмеялся. Верно подмечено, верно! Надо будет запомнить.
Матвей тоже заулыбался в бороду.
- Вон там ручей. Можешь умыться.
- Ага. - Я выбрался из палатки и совершил короткую прогулку к замерзшему
ручью. В месте, где тропа подбиралась к самому бережку, кто-то аккуратно
разбил лед; за ночь полынью опять прихватило тонким и почти прозрачным
ледком, но Матвей его снова пробил. Вода была холодная, но не настолько,
чтобы даже моя теплолюбивая душа побоялась плеснуть несколько горстей в
лицо. Умывание меня взбодрило, сразу захотелось что-то делать, куда-то
бежать...
А может, это и не умывание вовсе. Вчера я выложился перед аэропортом,
почти полностью. И чувствовал себя соответственно. Потом хапнул Силы из
портала и у волшебницы чуть-чуть взял, но снова почти все истратил. А за
ночь я, похоже, подпитался от Когтя.
Сила его была правильной, темной. Энергия Светлых не доставила мне особой
радости - это была непокорная и чужая сила. А Коготь - словно
прикосновение матери для младенца. Его дыхание казалось чем-то
сокровенным и до боли родным.
Я чувствовал себя в силах своротить горы.
- Вы когда сниматься собираетесь? - спросил я, вернувшись к палатке.
Точнее, даже не к палатке, а к костру. Матвей колол дрова. Рядом
вертелись обе собаки, плотоядно зыркая на висящий над кострищем котелок.
- Да вот проснется народ, плов разогреем, тяпнем еще для сугреву надцать
грамм и снимемся. А что? Торопишься?
- В общем, неплохо бы поторопиться, - расплывчато сказал я.
- Что ж... Торопишься - иди. Куртку себе оставь. . Я тебе Степкин адрес
дам, потом как-нибудь занесешь. Знал бы ты, кому помогаешь, человече...
- Матвей, - сказал я негромко. - Я всерьез сомневаюсь, что у меня будет
возможность искать Степку. Спасибо, я не замерзну.
- Не дури. - Матвей выпрямился, держа топор в вытянутой руке. - Не
вернешь - значит не вернешь. Здоровье дороже.
Я постарался, чтобы улыбка получилась у меня мудрой и печальной.
- Матвей... Хорошо, что никого нет. Вообще-то я не человек.
Глаза бородача сразу стали скучными. Вероятно, он решил, что я из
свихнувшихся контактеров или еще каких экстрасенсов. Что ж... Докажем.
Обе псины враз утратили жизнерадостность и, поскуливая, кинулись под ноги
Матвею. Я поднял со снега еле заметную утреннюю тень и ушел в сумрак.
На Матвея, выпучившего глаза, смешно было смотреть. Он растерянно уронил
топор, угодивший по лапе ньюфаундленду, и бедная собака оглушительно
вякнула.
Матвей меня не видел. И не должен был видеть.
Я стянул куртку; ее Матвей тоже не увидит до тех пор, пока я не выброшу
ее из сумрака. Нашарив в кармане рубашки деньги, я сунул две
стодолларовые купюры в карман куртки. И метнул ее Матвею.
Матвей вздрогнул, неловко подхватил куртку, что по его разумению
неожиданно возникла прямо из воздуха, и огляделся. Если честно, выглядел
он несколько жалко, но я чувствовал: без подобной демонстрации мне его
нипочем не убедить.
Ну не хотел я уносить с собой ничего чужого, даже эту паршивую куртку. У
тех, кто не спрашивая помогает полураздетому незнакомцу, что выбрел ночью
на костер, не нужно брать ничего, если можно без этого обойтись. Куртка
ладная и явно недешевая. Не хочу. Я - Темный. Мне не нужно чужое.
Из сумрака я вышел за спиной Матвея. Тот продолжал слепо таращиться в
пустоту.
- Я здесь, - сказал я, и Матвей резко обернулся. Теперь глаза у него были
совершенно чумовые.
- А-а-а... - протянул он и умолк.
- Спасибо. Я действительно обойдусь без куртки. Матвей кивнул. У него
явно пропала всякая охота возражать. По-моему, он был сильно озабочен
тем, что провел целую ночь в палатке наедине с неким монстром, способным
исчезать из виду. И неизвестно на что способным, кроме этого.
- Ты вот что скажи: как отсюда уехать?
