Я подошел к лифтам - вестибюль был странно безлюден. Может быть,
подсознательно люди чувствовали присутствие рядом всех сильнейших Иных
Москвы и старались не появляться здесь? Нажал на кнопку, и сразу же
открылась дверь одного из лифтов. Я вошел, машинально оглянулся: не
спешит ли все-таки кто-нибудь к лифту...
И увидел Антона. Только что прошедшего мимо все еще бездействующей
охраны.
Интересно, как он меня нагнал? Тоже реквизировал мокик или мотоцикл?
Я стоял, ожидая. Антон смотрел на меня, будто раздумывая, и тоже ждал.
После некоторой заминки я нажал на кнопку, и двери лифта сошлись. Я начал
подниматься наверх. Но не сразу на самый верх, а примерно на две трети
высоты здания. Оказалось, что еще выше возможно подняться только на
другом лифте, который действует исключительно на верхних этажах. А туда,
куда мне было нужно, и вовсе вела лишь широкая мраморная лестница со
старыми пятнами известки на ступенях. Лестница приводила к двери,
открытой в сумраке, но, естественно, наглухо запертой в обычном мире.
Перед лестницей как раз подошло к концу священнодействие “Пикника”, и
плейер случайным образом выбрал очередную песню:
Мне снятся собаки, мне снятся звери,
Мне снится, что твари, с глазами как лампы,
Вцепились мне в крылья у самого неба,
И я рухнул нелепо, как падший ангел...
Раньше я слышал эту песню “Наутилуса” лишь мельком, но теперь она вдруг
отозвалась в самой душе. Поднимаясь к запертой двери и ныряя в сумрак, я
напевал ее вместе с Бутусовым.
Я не помню паденья, я помню только
Глухой удар о холодные камни.
Неужели я мог залететь так высоко
И сорваться жестоко, как падший ангел?
Прямо вниз, туда, откуда мы
Вышли в надежде на новую жизнь.
Прямо вниз, туда, откуда мы
Жадно смотрели на синюю высь.
Прямо вниз...
Бутусова и меня мог слышать любой Иной, невзирая на то, что реальный звук
рождался лишь в крохотных бусинах наушников и таял до полной
неразличимости уже в шаге от меня.
Мы вошли в помещение, где вершился Трибунал, вместе. Я - и падший ангел.
Я пытался быть справедливым и добрым,
И мне не казалось ни страшным, ни странным,
Что внизу на Земле собираются толпы
Пришедших смотреть, как падает ангел...
Гесер. Завулон. Инквизитор Максим. Темные - с кем мне последние дни
приходилось и пить кофе, и вести беседы; Эдгар, Юрий, Коля, Анна
Тихоновна... Светлые - с кем мне последнее время приходилось и драться, и
пикироваться на грани фола: Илья, Гарик, Толик, оборотень-медведь.
Незнакомые Иные, тоже Темные и Светлые, причем кое-кто явно не имеет
отношения к Дозорам. Двое в балахонах - кажется. Инквизиторы.
И - Светлая волшебница с искаженным лицом. Такие лица бывают у людей и у
Иных, когда у них отнимают близких.
И в открытые рты наметает ветром
То ли белый снег, то ли сладкую манну,
То ли просто перья, летящие следом,
За сорвавшимся вниз, словно падший ангел...
А затем меня неудержимо поволокло вверх по призрачным ступенькам, на
вершину неведомой пирамиды, по которой я все это время взбирался; и
практически одновременно с этим двое в балахонах сняли запрет на высшую
магию. А Светлая обрушила на меня то самое, готовое в любой момент
лопнуть и взорваться облако. Сгусток силы, перед которым меркнут и
кажутся сущим пустячком мегатонные заряды.
Время остановилось.
А я понял все. Все, что происходило, все, что происходит сейчас, и все,
чему суждено произойти в ближайшее время. Понял и сглотнул судорожный
ком, враз народившийся в горле.
Я стал самым сильным магом на Земле. Магом вне категорий. Халифом на
час... да нет, на миг... Единственным в этой обветшалой круглой зале, у
кого не было будущего.
У некоторых Иных не бывает будущего...
Зеркало! Я всего лишь зеркало. Зеркало мира. Гирька, бросаемая сумраком
на подвешенное блюдце весов, когда нарушается равенство сил Света и сил
Тьмы.
У Света появилась Великая волшебница. У Тьмы столь же сильного адепта не
появилось. Свет получил шанс расправиться с Тьмой раз и навсегда.
Но Света без Тьмы не бывает. И поэтому сумрак породил меня. Нашел
странного Иного, так и не склонившегося ни к одной из сторон. Иного с
девственно чистой аурой, и окрасил ко Тьме. Отобрал прежнюю память и
наделил способностью отражать и впитывать чужую силу. Чем сильнее меня
бьют, тем сильнее я становлюсь. Прыгаю на очередную ступеньку. А когда
прыгать становится некуда - вершина, а выше только вечность и сумрак в
Зеркале пропадает нужда. Потому что Зеркало становится способным, в свою
очередь, нарушить равновесие.
Меня ждет сумрак. Сумрак навсегда. Не знаю, что будет с телом Виталия
Рогозы, до недавнего прошлого - Иного без судьбы. Не знаю, что будет с
его памятью и личностью, в каждый приход Зеркала все складывается
по-разному. Я знаю только то, что тот я, который осознал себя в стылом
николаевском парке по пути к поезду на Москву, исчезнет навсегда,
обратится в бесплотную и беспомощную тень, в призрачного обитателя
сумрака.
Или просто в часть сумрака... не такого уж инертного сумрака, как все
привыкли считать...
Я понял все это в краткий миг перед тем, как впитать всю, без остатка,
мощь Светланы, вообразившей, что потеряла Антона Городецкого.
Вообразившей из-за странного каприза реальности, из-за того, что я вошел
в зал Трибунала с точно таким же плейером, как у Антона, с копией его
диска в плейере и с любимой песней Антона на устах и в душе. А еще я
понял, что Инквизиция знает правду. Но никто из Инквизиторов не
произносит ни слова, чтобы успокоить Иных Москвы, поверивших в мою
гипотетическую схватку с самим Антоном и в то, что в этой схватке Антон
погиб.
Светлые знали его любимые песни...
- Умри!
Я не умру, Светлана. Вернее, умру, но не сейчас. Я - Зеркало. Пытаясь
меня уничтожить, ты слабеешь, а я лишь становлюсь сильнее. Я уже вижу,
что ждет тебя - медленное, растянутое лет на тридцать-пятьдесят
восстановление так бездумно растраченных сил. По крохам, по крупицам
предстоит тебе собирать потерянное. Три, а то и больше десятка лет -
время, вполне устраивающее Тьму, время, позволяющее подготовиться к
следующей попытке равновесие нарушить, неясно пока - какой стороной. Тебя
ждут годы, за которые ты можешь обрести счастье с Антоном, а можешь и не
обрести.
Но, во всяком случае, эти годы вы будете равными.
Пусть ты лишаешься сил, но я даю тебе шанс... шанс, которого нет у меня.
Затихла музыка - плейер не выдержал магического удара - техника вообще
плохо реагирует на сильную магию - и брызнул мелкими пластмассовыми
осколками. Шапка улетела куда-то к выходу, а куртка лопнула сразу в
нескольких местах.
Я еле устоял на ногах, но все-таки устоял.
- Зеркало! - воскликнул Гесер с целой гаммой непередаваемых чувств и
интонаций в голосе. - Третий раз, и третий раз к Темным!
- А мы не устраиваем глобальных социальных экспериментов, коллега!
Завулон. Шеф Дневного Дозора, не скрывающий торжества.
Сегодня он среди победителей. А Светлые - среди потерпевших поражение.
Впрочем, сколько раз случалось и так же, и совсем наоборот?
А Светлана, опустошенная и ошеломленная, еще миг назад раздавленная
горем, а теперь не умеющая скрыть радость, закричала:
- Антон!
Он стоял у входа. Антон Городецкий. Светлый маг. Живой и невредимый. Он
пришел следом за мной.
- Спасибо, Антон! - обратился к нему невообразимо довольный Завулон. - Ты
как нельзя лучше выполнил мое поручение. Надеюсь, тебя устраивает
награда?
- Поручение? - воскликнул Гесер. - Антон?
Завулон мелко рассмеялся, вставая. Шеф Ночного Дозора лишь мельком
посмотрел на упивающегося победой противника и вновь взглянул на Антона.
А тот подошел к Светлане, счастливой и ничего не понимающей, обнял,
прошептал: “Сейчас” и приблизился ко мне.
Несколько секунд мы глядели друг другу в глаза. Друг другу. Враг врагу.
Иной не-Иному. Даже не знаю, как сказать, чтобы это звучало правдиво.
Ведь правд всегда как минимум две.
- Возьми, - сказал Антон.
И протянул мне свой плейер взамен погибшего.
- Спасибо, - прошептал я. Снял с пояса остатки собственного. Молча вынул
свой диск и вставил в подаренный плейер, будто это было самым важным
сейчас. И подумал:
“Сейчас поднимется Инквизитор и скажет, что я могу идти”.
Конечно же, я угадал. Маги такого уровня не ошибаются, даже если они и
не-Иные.
- Именем Договора, - как всегда сухо и бесстрастно объявил Максим. -
Поскольку достоверно выяснено, что Виталий Рогоза не являет собой Иного в
обыденном понимании этого слова, действия Ночного Дозора в отношении
Виталия Рогозы не являются предметом разбирательства Инквизиции. Виталий
Рогоза также не попадает под действие Договора. Он предоставлен своей
судьбе.
Можно подумать, что она у меня когда-нибудь была! У меня, у Зеркал,
приходивших прежде, у мальчишки Егора, чье время еще не настало...
- Инквизиция завершила рассмотрение дел. - Максим обвел взглядом магов. -
Есть ли у Дозоров замечания или предложения?
Нажав на “Play”, я развернулся и побрел прочь. Разорванная куртка делала
меня похожим не то на бомжа, не то на заурядное пугало. Но кого это
заботит?
Подаренный плейер работал в режиме случайного выбора. И снова вычленил из
десятков треков нужный. Кипелов и Маврин. “Смутное время”. Все, что мне
остается, - это петь.
И я запел.
Смутное время!
Призрак свободы на коне.
Кровь по колено,
Словно в каком-то диком сне
Тешится люд,
Бьют Старых богов,
Молится люд,
Ждут Праведных слов!
В небе комета -
Близких несчастий верный знак.
Воины Света
Павших сжигают на кострах.
Воины Тьмы
Мир взяли в кольцо.
Тысячи птиц
Вниз рухнут дождем.
Смутное время, тот, кто не вправе более именоваться Виталием Рогозой. Для
того, кто поднялся, лишь чтобы упасть. Для падшего ангела... темного
ангела. Смутное время для тебя и для Иных. Конец тысячелетия. Время,
когда невозможно отличить Свет от Тьмы, а Тьму от Света. Время смертей и
схваток. Смутное время.
Мы не знаем, кто мы -
Дети красной звезды,
Дети черной звезды
Или новых могил...
Танец Смерти прост и страшен,
Но пока не пробил час
За грехи всех жизней наших
Время смут карает нас!
Я тоже не знаю - чье я дитя. Я знаю только одно: за чужие грехи время
смут чаще карает тех, кто грехов не совершал. Или совершал, но совсем не
те, за которые карают. Но мне не позволили выбирать. Мне не дали судьбы.
Мы еще живы.
Кто-то спасется, кто-то нет.
Диким порывом
В крепости нашей гасят свет,
Сорванный флаг -
Знак
Сдачи врагам,
Но не возьмешь,
Врешь -
Мы живы пока!
Я пока жив. И я пою. Я пою, хотя наверняка знаю, что в следующей песне
Кипелова и Маврина есть и такие строки:
Не проси - не возьму тебя с собой.
Не смотри - смысла жизни я не знаю.
Не желай тайны выведать чужой.
Вот и все - я лишь дух, я исчезаю!
Я лишь дух. Я лишь Зеркало. Зеркало, отразившее все, для чего было
призвано. Но я не могу не просить и не верить. Я ухожу, чтобы исчезнуть,
но я прошу, я надеюсь, я хочу верить - возьмите меня с собой! Возьмите!
Я верю.
Я надеюсь.
Я верю.
Я наде...
