тропинкам среди кустов и больших каменных статуй. Где-то рядом
раздавался плеск воды, видимо, там бил фонтан. Повсюду на каменных
скамейках сидели парочки. Гарри с Роном двинулись было по одной из
тропинок, но, успев отойти совсем ненамного, услышали до отвращения
знакомый голос:
– ... не вижу повода для беспокойства, Игорь.
– Злодеус, мы не можем делать вид, что ничего не происходит! –
встревоженный голос Каркарова звучал приглушённо, как будто он
специально старался, чтобы его не услышали. – Вот уже многие месяцы он
становится всё отчётливее и отчётливее, не стану отрицать, я
напуган...
– Тогда беги, - оборвал его Злей. – Беги, я что-нибудь придумаю
в оправдание. Но сам я останусь в "Хогварце".
Из-за угла показались Злей с Каркаровым. Злей, с гнуснейшим
выражением на лице, вытащил палочку и раздвинул ближайшие розовые
кусты. Из многих кустов понёсся испуганный визг, а после выскочили
тёмные фигуры.
– Минус десять баллов с "Хуффльпуффа", Фоссет! – рыкнул Злей на
прошмыгнувшую мимо девочку. – А также, минус десять баллов с
"Равенкло", Стэббинс! – когда следом за ней прошмыгнул мальчик. – А вы
двое что тут делаете? – добавил Злей, заметив впереди себя на дорожке
Гарри и Рона. Каркаров, как понял Гарри, при виде них несколько
смутился. Его рука нервно потянулась к бородке, и он начал завивать её
пальцами.
– Мы гуляем, - коротко заявил Рон, обращаясь к Злею. – Это пока
не запрещено законом?
– Гуляете? Ну и гуляйте! – снова рыкнул Злей и стремительно
прошёл мимо. Длинная чёрная мантия развевалась сзади. Каркаров
поспешил за Злеем. Гарри с Роном побрели дальше.
– Чего это Каркаров так засуетился? – пробормотал Рон.
– И с каких это пор они со Злеем на "ты"? – задумчиво добавил
Гарри.
Они дошли уже до большого каменного оленя, над которым били
высокие сверкающие струи фонтана. Над каменной скамьёй высились два
огромных силуэта, глядящих на воду в лунном свете. Вдруг до Гарри
донеслись слова Огрида:
– Я, как вас увидал, в момент понял, - произнёс он странным
глухим голосом.
Гарри с Роном застыли на месте. Как-то сразу им стало понятно,
что это не та сцена, на которую можно просто так взять и набрести...
Гарри оглянулся назад и увидел, что там, наполовину скрытые в розовых
кустах, стоят Флёр Делакёр и Роджер Дэвис. Он похлопал Рона по плечу и
дёрнул головой в их сторону, имея в виду, что они могут легко скрыться
в том направлении, не будучи замечены (Флёр и Роджер были очень сильно
заняты собой), но глаза Рона при виде Флёр в ужасе расширились, он
отчаянно затряс головой и затащил Гарри ещё глубже в тень от оленя.
– Что же ви поняли, Ог’ид? – заинтересовалась мадам Максим, и в
её низком голосе отчётливо прозвучали мурлыкающие нотки.
Гарри не желал ничего этого слышать; он знал, что Огрид пришёл
бы в ужас, узнав, что его подслушивают в такой ситуации (по крайней
мере, сам Гарри точно бы пришёл) – если бы это было возможно, он
заткнул бы уши пальцами и начал бы громко мычать, но, реально, это был
не выход. Вместо этого Гарри попытался заинтересовать себя жуком,
ползущим по спине северного оленя, но, к несчастью, жук оказался
недостаточно увлекательным существом, чтобы заставить забыть о
следующих словах Огрида:
– Я просто понял, что... что вы такая же как я... у вас это
кто, мама или папа?
– Я... не понимаю, о чём ви, Ог’ид...
– У меня – мама, - тихо сказал Огрид, - она была одна из
последних в Британии. Яс’дело, я её не больно-то хорошо помню... ушла
она от нас, понимаете. Мне тогда было три. Не было у неё материнских
чувств... Ну, да у них это не в натуре, правда? Не знаю, чего с ней
сталось... может, уж померла, откуда мне знать...
Мадам Максим промолчала. И Гарри, вопреки всем своим
намерениям, оторвался от изучения жука и, глядя поверх оленьих рогов,
стал слушать... раньше Огрид никогда не вспоминал о своём детстве.
– Отцу она разбила сердце. Он был маленький такой, папаша мой.
К шести годам я уж мог его поднять и поставить на комод, когда он меня
уж очень доставал. Он тогда хохотал... – голос Огрида сорвался. Мадам
Максим слушала неподвижно, видимо, глядя на воду. – Папаша растил меня
один.... а потом помер, как раз когда я в школу пошёл. Там уж мне
самому пришлось пробиваться. Думбльдор очень мне помог. Очень он ко
мне добрый...
Огрид достал большой шёлковый платок в горошек и трубно
высморкался.
– Ну да неважно... хватит про меня-то уж. А вы? У вас-то это с
какой стороны?
Мадам Максим вдруг вскочила со скамьи.
– Становится прохладно, - произнесла она – но, что бы там не
происходило с погодой, она не была такой холодной, как её голос. –
Думаю, мне пора.
– А? – тупо отозвался Огрид. – Нет, не уходите! Я ж раньше
никогда не встречал... других!
– Каких таких дгугих? – ледяным тоном осведомилась мадам
Максим.
Гарри, например, сразу понял, что Огриду лучше бы не отвечать;
он стоял, сжав зубы, и изо всех сил надеялся, что тот промолчит – но
всё было напрасно.
– Других полугигантов, конечно же! – воскликнул Огрид.
– Да как ви смеете! – завизжала мадам Максим. Её визг трубным
гласом прорезал мирную тишину ночи; Гарри услышал, как сзади Флёр с
Роджером отскочили от розового куста. – Мне ещё никогда не наносили
такого оскогбления! Полугигант? Муа? У меня... у меня.... пгосто
шигокая кость!
Она сорвалась с места, распугивая с кустов разноцветные облачка
фей. Огрид оторопело сидел на скамейке и глядел ей вслед. Было слишком
темно, и выражение его лица нельзя было различить. Затем, минуту или
даже больше спустя, он встал и побрёл прочь, не к замку, а через
чёрный двор по направлению к своей хижине.
– Всё, - сказал Гарри, - пошли...
Но Рон не шевелился.
– Что такое? - спросил Гарри, поглядев на него.
Рон повернулся к Гарри с самым серьёзным видом.
– Ты знал? – прошептал он. – Что Огрид полугигант?
– Нет, - пожал плечами Гарри, - а что такого?
По тому, каким взглядом ответил ему Рон, он сразу понял, что в
очередной раз продемонстрировал полную неосведомлённость в делах
колдовского мира. Воспитанный Дурслеями, Гарри не имел ни малейшего
представления о таких вещах, которые для колдунов являлись само собой
разумеющимися, правда, чем дальше Гарри учился в школе, чем реже
сталкивался с подобными явлениями. Но сейчас было ясно, что ни один
нормальный колдун не сказал бы: "а что такого", узнав, что у одного из
его друзей мать была гигантесса.
– Объясню в замке, - еле слышно сказал Рон, - пошли...
Флёр с Роджером куда-то скрылись, возможно, в некую более
уединённую кущу. Гарри с Роном вернулись в Большой зал. Парватти с
Падмой сидели теперь очень далеко, окружённые целой толпой
бэльстэковских мальчиков, а Гермиона снова танцевала с Крумом. Гарри и
Рон выбрали столик подальше от танцевальной площадки и сели.
– Итак? – понукнул Гарри Рона. – Что за дела с этими гигантами?
– Ну, они... они... – Рон мучительно подыскивал слова, - не
очень хорошие, - неловко закончил он.
– Ну и что? – не понял Гарри. – Огрид-то сам хороший!
– Я знаю, но... чёрт, неудивительно, что он держит это в
секрете! – Рон покачал головой. – Я-то всегда думал, что он в детстве
попался под злое Дутое заклятие... не хотел спрашивать...
– Но кому какое дело, что его мать гигантесса? – спросил Гарри.
– Ну... его знакомым – никакого, они же знают, что он
неопасный, - медленно проговорил Рон. – Но только... Гарри, понимаешь,
они злые, гиганты. Как сказал сам Огрид, это у них в натуре, они как
тролли... им просто нравится убивать, и всё. Правда, в Британии их не
осталось.
– А куда они делись?
– Они так и так вымирали, а потом ещё многих поубивали авроры.
Впрочем, считается, что за границей они ещё есть... скрываются в
горах...
– Не знаю в таком случае, кого хочет обмануть Максим, - Гарри
посмотрел на печальную мадам Максим, сидящую за судейским столом. –
Если Огрид полугигант, то она уж точно. Широкая кость... шире кости
только у динозавра.
Остаток бала Гарри с Роном, не имея ни малейшего желания
танцевать, провели в уголке за обсуждением гигантов. Гарри старался не
замечать Чу и Седрика. Когда он их видел, у него появлялось желание
хорошенько что-нибудь пнуть.
В полночь Чёртовы Сестрички прекратили играть, и их проводили
очень громкими аплодисментами. Потом все двинулись к вестибюлю. Многие
выражали сожаление, что бал не продлился дольше, но Гарри с радостью
думал о том, чтобы пойти спать, на его взгляд, вечер был не такой уж
замечательный.
В вестибюле Гарри с Роном увидели Гермиону, прощавшуюся с
Крумом, который должен был возвращаться на дурмштранговский корабль.
Она очень холодно посмотрела на Рона и молча прошла мимо него к
мраморной лестнице. Гарри и Рон направились следом, но на полдороге
кто-то вдруг окликнул:
– Эй! Гарри!
Это был Седрик Диггори. Чу ждала его внизу, в вестибюле.
– Да? – холодно ответил Гарри, а Седрик уже взбегал к нему по
лестнице.
По виду Седрика было ясно, что он не хочет говорить в
присутствии Рона. Тот недовольно пожал плечами и продолжил
подниматься.
– Слушай, - Рон уже отошёл, но Седрик всё равно понизил голос.
– Я перед тобой в долгу за подсказку про драконов. Так вот, про
золотое яйцо... Твоё вопит, когда его открываешь?
– Да, - кивнул Гарри.
– Так... прими ванну, ладно?
– Что?
– Прими ванну и возьми... м-м-м... яйцо с собой и... м-м-м...
хорошенько всё обдумай в горячей воде. Это поможет тебе...
сосредоточиться. Поверь мне.
Гарри молча смотрел на него.
– И знаешь что? – добавил Седрик, - пойди в ванную комнату для
старост. На пятом этаже, четвёртая дверь налево от статуи Бориса
Бессмысленного. Пароль "хвойный освежающий". Ну всё, мне надо идти...
хочу попрощаться...
Он ещё раз улыбнулся Гарри и помчался вниз по лестнице к Чу.
Гарри одиноко отправился в гриффиндорскую башню. Очень странный
совет. Как ванна может помочь ему разгадать загадку воплей яйца?
Может, Седрик старается ему помешать? Или хочет выставить его дураком,
чтобы в сравнении с ним понравится Чу ещё больше?
Толстая Тётя и её приятельница Ви клевали носом. Гарри пришлось
громко проорать: "Китайские фонарики!", иначе они никак не хотели
просыпаться, но, когда он наконец разбудил их своим криком, обе были
жутко недовольны. Он вскарабкался в общую гостиную и обнаружил там
жуткую сцену. Рон и Гермиона, стоя на расстоянии десяти футов друг от
друга с багровыми от крика лицами, страшно скандалили.
– Знаешь что? Знаешь что? Раз тебе всё это так не нравится, ты
же знаешь, что нужно делать? Знаешь? – орала Гермиона. Её элегантный
пучок растрепался, лицо перекосило от злости.
– Ах, вот как? – орал в ответ Рон. – И что же это такое мне
надо делать?
– Когда в следующий раз будет бал, пригласить меня раньше
других и не в качестве спасительной соломинки!
Пока Рон, наподобие золотой рыбки, вынутой из аквариума,
открывал и закрывал рот, Гермиона развернулась на каблуках и бросилась
к спальням девочек. Рон обернулся к Гарри.
– Это, - потрясённо захлебнувшись, начал он, - это... лишний
раз доказывает... она ничего не понимает...
Гарри ничего не сказал. Он слишком ценил их с Роном примерение,
чтобы высказывать сейчас своё мнение – но ему почему-то показалось,
что в данном случае Гермиона поняла всё куда лучше Рона.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
СЕНСАЦИЯ РИТЫ ВРИТЕР
На второй день Рождества все встали поздно. В гриффиндорской
гостиной было необычно тихо, ленивые разговоры то и дело прерывались
зевками. Густые волосы Гермионы снова распушились. Она призналась
Гарри, что, причёсываясь на бал, использовала невероятное количество
