Гладкукладкеровского прилизелья для волос. "Но уж слишком много возни,
чтобы делать это каждый день", - сказала она как бы между прочим,
почёсывая громко урчащего Косолапсуса за ушами.
С Роном они, казалось, пришли к молчаливому соглашению больше
не обсуждать свои разногласия и общались очень доброжелательно, но
как-то формально. Гарри с Роном, разумеется, при первой же возможности
доложили Гермионе о подслушанном ими разговоре Огрида с мадам Максим,
но на Гермиону новость о том, что Огрид является полугигантом,
подействовала совсем не так сильно, как на Рона.
– Я, в общем-то, так и думала, - пожала плечами она. – Понятно,
что чистокровным гигантом он быть не может, тогда он был бы футов
двадцать ростом. Но, честно сказать, все эти вопли насчёт гигантов –
самая настоящая истерия. Не могут же все они быть такими уж
страшными... Это такие же предрассудки, как и по отношению к
оборотням... расизм, больше ничего.
Рон собрался было сказать что-то ядовитое, но, видимо, не
захотел снова ссориться, и поэтому только неверяще покачал головой,
когда Гермиона отвернулась.
Между тем, пришло время заняться домашними заданиями, о которых
они начисто забыли в первую неделю каникул. После празднеств все
ходили какие-то обессилевшие – за исключением Гарри, который понемногу
начинал ощущать лёгкое беспокойство.
Оказалось почему-то, что по эту сторону Рождества двадцать
четвёртое февраля стало гораздо ближе, а он ещё даже не пробовал
разгадать загадку золотого яйца. Поэтому теперь всякий раз, заходя в
спальню, Гарри доставал яйцо из сундука, открывал его и внимательно
вслушивался в заунывный вой – вдруг в нём отыщется какой-нибудь тайный
смысл. Напрягаясь изо всех сил, он старался понять, что (кроме
музыкальных пил) ему напоминает этот ужасный звук, но... нет, он
никогда не слышал ничего подобного. Тогда он закрывал яйцо, интенсивно
его тряс и снова открывал – вдруг звуки переменятся – но они
оставались точно такими же. Он пробовал задавать яйцу вопросы,
перекрикивая вой, но это не действовало. Однажды он даже швырнул
зловредный предмет в другой конец комнаты – не очень, впрочем,
надеясь, что это поможет.
Гарри не забыл про намёк Диггори, но, к сожалению, те далёкие
от дружеских чувства, которые он испытывал сейчас к Седрику, не
позволяли принять от него помощь, по крайней мере, до тех пор, пока
оставалась надежда, что удастся обойтись без неё. В любом случае,
Гарри считал, что, если бы Седрик и в самом деле хотел помочь, он мог
бы выразиться и пояснее. Вот он, Гарри, прямо сказал Седрику, что их
ждёт на первом состязании – а тот советует принять ванну! Разве это
по-честному? Нет уж, не надо ему такой дурацкой помощи – тем более от
того, кто расхаживает по коридорам за ручку с Чу.
А тем временем наступил первый день нового семестра, и Гарри
отправился на уроки, нагруженный, как всегда, книжками, перьями и
пергаментом. Сосущее беспокойство по поводу неразгаданной загадки
висело на нём дополнительной тяжестью, как будто он и яйцо повсюду
таскал с собой.
Школьный двор по-прежнему был завален снегом, а окна теплиц так
запотели, что на гербологии сквозь них ничего не было видно. В такую
погоду никому не хотелось идти на уход за магическими существами,
правда, как справедливо заметил Рон, уж драклы их точно согреют: либо
будут за ними гоняться, либо подожгут домик Огрида своими взрывами.
Однако, приблизившись к хижине, ребята увидели возле неё
пожилую ведьму с коротко стриженными седыми волосами и сильно
выдающимся вперёд подбородком.
– Поторопитесь, поторопитесь, колокол прозвенел пять минут
назад, - рявкнула она на медленно бредущих по снегу учеников.
– А вы кто? – не очень-то вежливо уставился на неё Рон. – И где
Огрид?
– Я – профессор Гниллер-Планк, - светским тоном ответила дама,
- временный преподаватель ухода за магическими существами.
– Где Огрид? – громко повторил Гарри.
– Его отстранили, - не вдаваясь в подробности, сообщила
профессор Гниллер-Планк.
До Гарри донёсся тихий противный смех. Гарри обернулся –
подошли слизеринцы, возглавляемые Драко Малфоем. У всех был довольный
вид, новой преподавательнице никто не удивился.
– Сюда, пожалуйста, - пригласила профессор Гниллер-Планк и
направилась к загону, где тряслись от холода огромные бэльстэковские
кони. Гарри, Рон и Гермиона пошли за ней, на ходу оглядываясь на
хижину. Занавески на окнах были задёрнуты. Где же Огрид? Там, внутри,
больной и одинокий?
– А что с Огридом? – спросил Гарри, нагнав профессора Гниллер-
Планк.
– Тебя это не касается, - ответила она так, как будто он
спросил о чём-то неприличном.
– Нет, касается, - с горячностью возразил Гарри. – Что с ним
такое?
Профессор Гниллер-Планк словно не услышала. Вдоль загона с
зябко съёжившимися бэльстэковскими конями она провела класс к дереву
на опушке Запретного леса. К нему был привязан большой красивый
единорог.
Девочки заохали от восторга.
– О-о-о, какой он красивый! – прошептала Лаванда Браун. –
Откуда она его взяла? Их ведь так трудно поймать!
По сравнению с ослепительно-белым единорогом снег казался
серым. Животное нервно било золотыми копытами и запрокидывало назад
рогатую голову.
– Мальчикам – отойти назад! – приказала профессор Гниллер-
Планк. Она запрещающе выбросила назад руку, при этом больно ткнув
Гарри в грудь. – Единороги предпочитают женщин. Девочки – выйдите
вперёд. Приближайтесь осторожно... Тихо, тихо, не торопитесь...
Она и девочки медленными шагами направились к единорогу.
Мальчики остались стоять у изгороди.
Как только профессор Гниллер-Планк оказалась вне зоны
слышимости, Гарри повернулся к Рону:
– Что же с ним случилось? Как ты думаешь, это не дракл?...
– Нет, Поттер, дракл на него не нападал, если ты этого боишься,
- раздался вкрадчивый шёпот Малфоя. – Нет. Просто он стыдится показать
людям свою громадную противную рожу.
– Что ты хочешь этим сказать? – резко спросил Гарри.
Малфой сунул руку во внутренний карман робы и достал свёрнутый
газетный лист.
– Вот, - протянул он. – Жаль тебя огорчать, Поттер...
Гнусно осклабясь, он смотрел, как Гарри схватил газету,
развернул её и стал читать заметку. Рон, Симус, Дин и Невилль читали
через его плечо. В газете была напечатана статья, предваряемая
фотографией Огрида, на которой он имел особенно неблагонадёжный вид.
ГИГАНТСКАЯ ОШИБКА ДУМБЛЬДОРА
Альбус Думбльдор, эксцентричный директор школы колдовства и
ведьминских искусств "Хогварц", всегда позволял себе совершенно
необъяснимые вольности в подборе преподавательского состава, - писала
Рита Вритер, специальный корреспондент. В сентябре этого года в школу
в качестве преподавателя защиты от сил зла был принят печально
знаменитый Аластор "Шизоглаз" Хмури, помешанный на сглазе экс-аврор.
Учитывая дурную привычку Хмури нападать на всякого, кто в его
присутствии осмеливается совершить резкое движение, это
административное решение вызвало немалое удивление в министерстве
магии. В то же время, Шизоглаз Хмури выглядит вполне добропорядочным
гражданином в сравнении с тем недочеловеческим существом, которого
Думбльдор наначил на пост преподавателя ухода за магическими
существами.
Рубеус Огрид, по его собственному признанию, исключённый из
"Хогварца" на третьем году обучения, с тех самых пор вёл вполне
благополучную жизнь, выполняя обязанности привратника и дворника –
работу, предоставленную ему сердобольным Думбльдором. Однако, в
прошлом году Огрид умело воспользовался своим таинственным влиянием на
директора и, в обход многих более достойных кандидатов, добился
получения ещё одной должности – преподавателя ухода за магическими
существами.
Мужчина дикарской наружности и пугающих размеров, Огрид
использовал своё новообретённое положение с тем, чтобы с помощью
разнообразных чудовищных созданий терроризировать вверенных его
попечению учеников. Прямо под "невидящим" оком Думбльдора Огриду
удалось – на уроках, о которых многие отзываются не иначе как о
"страшных" – покалечить многих детей.
"На меня напал гиппогриф, а моего друга Винсента Краббе жутко
искусал бешеный скучечервь", - рассказал четвероклассник Драко Малфой.
– "Мы все ненавидим Огрида, только боимся кому-нибудь сказать об
этом".
При всём том, Огрид не намерен прекращать свою деятельность,
направленную на унижение школьников. В беседе с корреспондентом
"Прорицательской газеты", состоявшейся в прошлом месяце, он признался,
что занимается выращиванием существ, которых он неуклюже окрестил
"взрывастыми драклами". Эти существа суть не что иное как в высшей
степени опасный гибрид мантикоры и огневого краба. Как мы все знаем,
выведение новых пород магических существ является деятельностью,
которая должна проводиться под строжайшим контролем со стороны
департамента по надзору за магическими существами. Но Огрид, похоже,
считает, что всякие "дурацкие ограничения" не для него.
"Ну, я просто позабавился чутка", - отмахнулся он и быстро
сменил тему разговора.
В добавление к вышесказанному (хотя и одного этого более чем
достаточно), "Прорицательская газета" получила неоспоримые
доказательства того, что Огрид не совсем чистокровный колдун – каковым
всегда прикидывался. В действительности, он даже не совсем человек.
Согласно сведениям, полученным из экслюзивного источника, его мать –
не кто иная как гигантесса Фридвульфа, чьё местонахождение в настоящее
время неизвестно.
В течение последнего столетия кровожадные и злые гиганты,
бесконечно воюя друг с другом, сами довели себя до состояния почти
полного истребления. Горстка оставшихся в живых влилась в ряды
сторонников Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. На их совести лежат
наитягчайшие преступления, совершённые в годы его ужасного правления,
в том числе массовые убийства муглов.
Фридвульфа не попала в число гигантов, уничтоженных аврорами,
боровшимися против Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. Возможно, она,
бежав из страны, примкнула к одному из сообществ гигантов, всё ещё
обитающих в горных массивах других стран. Если принять во внимание
эскапады сына Фридвульфы на проводимых им уроках, становится ясно, что
он в полной мере унаследовал жестокий характер своей матери.
По невероятной прихоти судьбы, Огрид известен тем, что завёл
близкую дружбу с мальчиком, который послужил причиной заката власти
Сами-Знаете-Кого – и тем самым вынудил мать самого Огрида, также как и
остальных приспешников Чёрного Лорда, скрываться в изгнании. Возможно,
бедный Гарри Поттер не знает всей правды о своём "большом" друге –
однако, удостовериться, чтобы и он, и остальные школьники были
предупреждены относительно опасностей, которыми чревата дружба с
полугигантами, есть прямая обязанность Альбуса Думбльдора.
Гарри закончил чтение и посмотрел на Рона, разинувшего от
удивления рот.
– Как она узнала? – прошептал он.
Гарри беспокоило совсем другое.
– Что ты хотел этим сказать: "мы все ненавидим Огрида"? –
бросил он в лицо Малфою. – И что за чушь насчёт того, что его, - Гарри
показал на Краббе, - жутко искусал бешеный скучечервь? Да у них и
зубов нет!
Краббе тупо лыбился, крайне довольный собой.
– Я рассчитывал положить конец преподавательской карьере этого
идиота, - сверкнул глазами Малфой. – Подумать только! А я-то ещё
думал, что он в детстве наглотался "Скеле-Роста"... Ну, а уж такое
никому из папочек-мамочек не понравится... они забоятся: вдруг он
скушает их детушек... ха-ха...
– Ты...
– Вы собираетесь слушать или нет? – донёсся до их ушей голос
профессора Гниллер-Планк.
К этому времени возле единорога столпились все девочки. Они
осторожно гладили красавца. Гарри повернулся – газетная вырезка
