чтобы он участвовал в Турнире, и сделал так, чтобы его выбрали. Зачем?
В качестве подарка?... Что-то непохоже...
Чтобы посмотреть, как он выставит себя дураком? Что ж, тогда их
желание наверняка исполнится...
Но чтобы погубить? Что это, обычная паранойя Хмури? Почему
этого не могли сделать ради шутки? Неужели кому-то и в самом деле
нужно, чтобы он погиб?
Ответ на этот вопрос у Гарри был готов. Да, есть кое-кто, кто
действительно хочет, чтобы он умер, причём хочет с тех пор, как Гарри
исполнился год... Это Лорд Вольдеморт. Но каким образом Лорд
Вольдеморт смог добиться того, чтобы заявку от Гарри поместили в
Огненную чашу? Считалось, что Вольдеморт находится где-то очень
далеко, скрывается в далёкой стране, один... слабый и немощный...
И всё же... ведь в том сне, от которого заболел шрам,
Вольдеморт не был один... он говорил с Червехвостом... и они
планировали убить Гарри...
Гарри с удивлением обнаружил, что уже стоит перед Толстой
Тётей. Он и не заметил, как сюда дошёл. С неменьшим удивлением он
увидел, что Толстая Тётя не одна. Рядом с ней восседала та самая
сморщенная старушенция, которая шмыгнула на соседнюю картину, когда он
присоединился к остальным чемпионам. Ей, наверное, пришлось мчаться со
всех ног, чтобы по картинам, висящим вдоль семи лестниц, добраться
сюда раньше него. Обе дамы смотрели вниз на мальчика с живейшим
интересом.
– Так-так-так, - произнесла Толстая Тётя, - Виолетта мне только
что всё рассказала. Стало быть, нас избрали чемпионом?
– Вздор, - скучно сказал в ответ Гарри.
– И вовсе нет! – старушенция от возмущения даже побледнела.
– Нет, нет, Ви, это пароль, - успокоила её Толстая Тётя, и они
обе уехали вверх, впустив Гарри в общую гостиную.
Как только портрет открылся, Гарри в уши ударил такой грохот,
что его чуть ли не откинуло назад. Он не успел понять, что случилось
дальше, но только в следующий момент его потащила внутрь по меньшей
мере дюжина пар рук – и вот он уже стоял лицом к лицу с
гриффиндорцами, визжащими, свистящими, рукоплещущими.
– Надо было нам сказать, что ты подал заявку! – взревел Фред;
он был и недоволен, и восхищён одновременно.
– Как тебе удалось обойтись без бороды? Гениально! – заорал
Джордж.
– Я не подавал, - заговорил Гарри, - я не знаю...
Но на него уже налетела Ангелина.
– Пусть не я, так хоть гриффиндорец....
– Ты расквитаешься с Диггори за последний квидишный матч,
Гарри! – завопила Кэтти Белл, второй Охотник "Гриффиндора".
– Гарри, мы притащили всякой еды, иди сюда...
– Я не голодный, я наелся на пиру...
Но никто не желал слышать, что он не голоден; никто не желал
слышать, что он не подавал заявку; ни один человек не заметил, что он
не в настроении что-либо праздновать... Ли Джордан откопал где-то
гриффиндорский флаг и настоял на том, чтобы Гарри завернулся в него,
как в мантию. Избавиться от всего этого было невозможно; стоило Гарри
попытаться бочком пройти к лестнице наверх в спальню, как беснующаяся
толпа смыкалась вокруг, вливала в него очередную порцию усладэля,
пихала в руки чипсы и орешки... все жаждали узнать, как ему это
удалось, как он перешёл Возрастной Рубеж, как поместил в чашу
заявку...
– Я этого не делал, - твердил Гарри снова и снова, - я не знаю,
как это получилось.
Он мог бы этого вовсе не говорить – никто не обращал ни
малейшего внимания.
– Я устал! – взорвался он наконец, с трудом выдержав полчаса. –
Нет, честно, Джордж – я пойду спать...
Больше всего на свете ему хотелось отыскать Рона и Гермиону,
обрести хоть какой-то покой, но его друзей не было в гостиной. Настояв
на том, что ему нужно пойти спать, и чуть не размазав по стенке
братцев Криви, которые попытались преградить ему путь у лестницы,
Гарри сумел ото всех отделаться и поспешно удалился в спальню.
К величайшему облегчению, он обнаружил там Рона. Тот одетый
лежал на кровати. Когда Гарри захлопнул за собой дверь, Рон поднял
глаза.
– Ты где был? – спросил Гарри.
– О... привет, - ответил Рон.
Он улыбался, но очень странной, натянутой улыбкой. Гарри вдруг
осознал, что до сих пор закутан в малиновый гриффиндорский флаг. Он
принялся срывать его с себя, но узел был завязан очень туго. Рон лежал
без движения и смотрел, как Гарри сражается с полотнищем.
– Ну, - сказал он, когда Гарри наконец удалось победить флаг и
отшвырнуть его в угол, - поздравляю.
– Что значит, поздравляю? – Гарри уставился на Рона.
Определённо, было что-то неправильное в том, как Рон улыбался; это
была не улыбка, а скорее гримаса.
– Ну... никому другому не удалось перейти Возрастной Рубеж, -
пояснил Рон. – Даже Фреду с Джорджем. Что ты сделал – надел плащ-
невидимку?
– Плащ-невидимка не помог бы мне перейти Рубеж, - медленно
проговорил Гарри.
– О, конечно! - воскликнул Рон. – Наверно, ты бы мне сказал,
если бы это был плащ... под ним мы могли бы спрятаться оба... Но ты
нашёл другой способ... Какой?
– Послушай, - Гарри поглядел Рону в глаза, - я не подавал
заявки. Это сделал кто-то другой.
Рон поднял брови.
– С какой же это стати?
– Понятия не имею, - ответил Гарри. Сказать: "чтобы погубить
меня" было бы слишком мелодраматично.
Брови Рона поднялись так высоко, что грозили потеряться в рыжих
волосах.
– Не бойся, мне ты можешь сказать правду, - бросил он. – Не
хочешь говорить всем остальным, прекрасно, только я не понимаю, зачем
врать, ведь тебе же за это ничего не сделали! Подруга Толстой Тёти,
эта Виолетта, уже всем рассказала, что Думбльдор разрешил тебе
участвовать. Приз в тысячу галлеонов, да? И экзаменов сдавать не
надо...
– Я не подавал заявки на участие в Турнире! – Гарри начал
сердиться.
– Да-да, конечно, - процедил Рон тем же скептическим тоном, что
и Седрик. – Только ты ещё утром говорил, что сделал бы это ночью,
чтобы никто тебя не увидел... я, знаешь ли, не дурак.
– Ты всё извращаешь, - огрызнулся Гарри.
– Да? – теперь на лице Рона не было улыбки, ни искренней, ни
натянутой. – Тебе пора спать, Гарри, тебе наверняка завтра надо быть в
форме, сниматься для газеты и всё такое прочее.
Он с силой задёрнул полог, а Гарри остался стоять у двери,
глядя на тёмно-красный бархат, скрывающий одного из тех немногих, кто,
как он полагал, должен был ему поверить.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ВЗВЕШИВАНИЕ ПАЛОЧЕК
Проснувшись на следующее, воскресное, утро, Гарри не сразу
вспомнил, отчего ему так тревожно и отчего он чувствует себя таким
несчастным. Затем воспоминания о вчерашнем вечере обрушились на него.
Он резко сел и с силой отдёрнул полог, намереваясь объясниться с
Роном, заставить Рона поверить ему – но только обнаружил, что соседняя
кровать пуста; очевидно, Рон ушёл завтракать один.
Гарри оделся и по винтовой лестнице спустился в общую гостиную.
Стоило ему появиться, как те, кто уже вернулся с завтрака, разразились
бешеными аплодисментами. Перспектива появиться в Большом зале перед
целой толпой гриффиндорцев, каждый из которых считал его героем,
привлекала мало, однако, выбор был не богат, оставалось либо пойти
туда, либо попасть в плен к братьям Криви – оба отчаянно махали
руками, призывая Гарри присоединиться к ним. Гарри решительно
направился к портрету, распахнул его, выбрался наружу и лицом к лицу
столкнулся с Гермионой.
– Привет, - поздоровалась она. В руках у неё была горка
бутербродов, завёрнутая в салфетку. – Я вот тут тебе принесла...
хочешь пойти погулять?
– Хорошая мысль, - с благодарностью сказал Гарри.
Они спустились вниз, быстро, не оглядываясь на Большой зал,
пересекли вестибюль и скоро уже шли по газону к озеру, на глади
которого покачивался пришвартованный дурмштранговский корабль и его
чёрное отражение. Утро было холодное, и они, не останавливаясь, жуя
бутерброды, бродили туда-сюда, пока Гарри в подробностях рассказывал
Гермионе обо всём, что случилось вчера вечером после того, как он
вышел из-за гриффиндорского стола. К его огромному облегчению,
Гермиона безоговорочно всему поверила.
– Разумеется, я знала, что ты не подавал заявки, - проговорила
она, после того как Гарри закончил описывать сцену в комнате за
Большим залом. – Достаточно было взглянуть на твоё лицо, когда
Думбльдор назвал тебя! Вопрос в том, кто это сделал? Потому что Хмури
прав, Гарри... Не думаю, что такое под силу кому-либо из школьников...
никому из них ни за что не удалось бы обдурить чашу или перехитрить
Думбльдора...
– Ты видела Рона? – перебил Гарри.
Гермиона замялась.
– Э-м-м... да... за завтраком, - ответила она.
– Он всё ещё думает, что это сделал я?
– Ну... нет, не думаю... не так чтобы... – забормотала
Гермиона.
– Что это значит, не так чтобы?
– О, Гарри, неужели ты не понимаешь? – в отчаяньи вскричала
Гермиона. – Он завидует!
– Завидует? – не поверил своим ушам Гарри. – Чему завидует? Он
что, хотел бы вместо меня оказаться в идиотском положении перед всей
школой? Так, что ли?
– Послушай, - терпеливо начала Гермиона, - всё внимание всегда
направлено на тебя, согласись, что это так. Я знаю, ты в этом не
виноват, - быстро добавила она, заметив, что Гарри в ярости открыл
рот, - и знаю, что ты об этом не просил... но... сам знаешь, у Рона
куча братьев, с которыми его так или иначе сравнивают, а ты, его
лучший друг, настоящая знаменитость – люди смотрят на тебя и не
замечают его, и он с этим мирится и никогда не говорит об этом, но мне
кажется, что этот раз оказался для него просто чересчур...
– Отлично, - горько воскликнул Гарри, - просто великолепно.
Передай ему от меня, что я в любое время готов поменяться с ним
местами. Передай, что я ему искренне желаю – пусть люди пялятся ему в
лоб, где бы он ни появился...
– Я ему ничего передавать не буду, - отрезала Гермиона. – Ты
ему сам об этом скажешь, это единственный способ всё выяснить.
– Я не стану за ним бегать и уговаривать, чтобы он повзрослел!
– закричал Гарри так громко, что с соседнего дерева в испуге слетело
несколько сов. – Может, он сам поверит, что для меня в этом нет ничего
хорошего, когда я сломаю себе шею или...
– Не шути так, - тихо сказала Гермиона. – Всё это совсем не
смешно. – Она была до крайности взволнована. – Гарри, я тут
подумала... но ты же и сам знаешь, что надо сделать, да? Сразу же, как
только вернёмся в замок?
– Конечно, знаю, дать Рону хорошего пинка под...
– Послать письмо Сириусу. Ты должен рассказать ему обо всём,
что случилось. Он просил тебя сообщать ему обо всём, что происходит в
"Хогварце"... такое впечатление, что он ждал чего-то подобного. Я
взяла с собой пергамент и перо...
– С ума сошла? – Гарри оглянулся, чтобы убедиться, что их никто
не слышит, но во дворе никого не было. – Он вернулся в страну только
потому, что у меня болел шрам. А если я скажу, что кто-то подстроил,
чтобы я участвовал в Турнире, он вообще, наверное, ворвётся прямо в
замок...
– Ему нужно это знать, - сурово произнесла Гермиона. – Он в
любом случае узнает...
– Каким образом?
– Гарри, такие новости не остаются незамеченными, - Гермиона
сделалась крайне серьёзна. – Турнир – значительное событие, ты –
знаменитость, я удивлюсь, если в "Прорицательской" уже не появилось
статьи о твоём участии... ты и так уже почти во всех книжках про Сам-
Знаешь-Кого... а Сириус предпочёл бы узнать обо всём от тебя, я
уверена.
– Ладно, ладно, напишу, - Гарри выбросил остаток бутерброда в
озеро. Пару мгновений они оба задумчиво наблюдали, как он плавает,
пока из-под воды не высунулось длинное щупальце и не утащило его.
Тогда они пошли обратно в замок.
– Чью же сову мне взять? – спросил Гарри, когда они взбирались
по лестнице. – Он же сказал не посылать Хедвигу.
