соскочили с коней и схватили под уздцы серого в яблоках иноходца. С пего
легко спрыгнула молодая женщина в бараньем полушубке и зеленом бархатном
колпаке, отороченном темным соболем. С первого взгляда ее можно было
принять за юношу - и сапоги у нее высокие сафьяновые и подпоясана ремнем
с коротким мечом, но радостный смех и румяное лицо с блестящими карими
глазами были всем знакомы: всегда рязанцы видели в соборной церкви рядом
с князем Феодором его молодую жену, заморскую греческую царевну Евпрак-
сию,
Как мальчишка, побежала она навстречу Феодору, сходившему с крыльца,
и бросилась ему на шею:
- Все боялась, что не захвачу тебя, Феодор. Всю дорогу мчалась, меняя
лошадей. Зачем уезжаешь?
Феодор, обняв за плечи Евпраксию, поднялся на крыльцо. Навстречу спе-
шила княгиня-мать Агриппина в темном лисьем шушуне, наброшенном наспех.
Дрожащими руками обняла она молодую невестку, и обе залились слезами.
- Успокойся, Евпраксеюшка! - утешал Феодор.- Не воевать еду, а о
крепком мире договориться. Все улажу, да и опытные мои советчики мне по-
могут и придумают, как утихомирить татарского царя Батыгу. А где же наш
Ванятка?
- Едет в возке, А я не могла больше ждать и по.мчалась вперед.
- Ну и девчонка ты!-сказала старая княгиня Агриппина.- Бегаешь, как
заяц!
- И я тo же говорю, - прервал Феодор. - Тебе бы еще хороводы водить!
- шепотом на ухо добавил: - Вот за это и люблю тебя! Знаю, что ты готова
со мной ехать хоть на охоту, хоть в поле полевать.
- Восьми меня, Феодор, с собой! Может, я сумею лестью да шутками
смягчить татарского царя.
Феодор приблизил к себе юное розовое лицо с блестящими карими глазами
и поцеловал побледневшие губы. Он бережно отнял цеплявшиеся руки и миг-
нул матери. Та сзади обняла Евпраксию. Молодая княгиня торопливо рассте-
гивала свой полушубок:
- Постой, Феодор! Возьми с собой мое заветное жемчужное ожерелье из
Царьграда, Может быть, ты сумеешь им ублажить татарскую царицу, а она
успокоит своего яростного мужа. Да еще возьми с собой мое благослове-
ние...
Она сняла с шеи золотой круглый образок на серебряной цепочке. Феодор
скинул колпак; он наклонил к молодой жене голову с прямым пробором и
расчесанными на две стороны русыми волосами. Она надела ему на шею икон-
ку. Феодор поцеловал в последний раз Евпраксию в лоб, резко повернулся
и, стуча подковками красных сапог, сбежал с крыльца к нетерпеливо пере-
биравшему ногами коню, Евпраксия забилась в крике и плаче на руках ста-
рой княгини, а князь Феодор, сдерживая сильного коня, направился, не ог-
лядываясь, через засыпанную снегом площадь. Хмурый, со сдвинутыми бровя-
ми, вглядывался он в сизую туманную даль. С площади и с крепостных валов
видна далеко на десятки верст снежная равнина, по ней кое-где чернели
небольшие рощицы. Низкие серые тучи медленно плыли над пустынными поля-
ми. Слышался унылый свист ветра и хриплое карканье и гомон галок и во-
рон, стаями летавших над широким шляхом, уходившим в Дикое поле.
Рязанское посольство ехало в лагерь Батыя четыре дня. По пути встре-
чались русские сторожевые заставы.
Хотя князь Феодор вез с собой шатер, но поставил его только на чет-
вертый день, когда вдали показались татарские посты. Спал Феодор на зем-
ле, у костра, подостлав бараний тулуп, кормился, как и другие, всю ночь
держал охрану: от татар можно было ожидать всякого предательства.
На последней русской заставе ему рассказали о молодом воине, который
сразил рогатиной татарина, был захвачен в плен, ночью перехитрил татарс-
ких сторожей и на отличном коне прискакал обратно.
Князь Феодор потребовал его привести, спросил имя, кто отец и с како-
го он погоста. Похвалил его и приказал выдать ему в награду пару новых
кожаных сапог.
- Ай да Торопка-расторопка! - сказал он.- Порадовал ты меня! Коли
придется воевать, у нас найдется еще немало таких удальцов. Не удастся
косоглазым нас задавить!..
Глава вторая. В ТАТАРСКОМ ЛАГЕРЕ НА РЕКЕ ВОРОНЕЖЕ
Пишет Хаджи Рахим: "Да сохранит скитальца небо от новых напастей, ко-
торые надвигаются отовсюду, как черные тучи перед ураганом!".
Бату-хан остановился большим лагерем на реке Воронеже, среди дубовой
рощи. Даже зимой в богатой травою степи привольно татарским коням. Разг-
ребая копытами снег, неприхотливые кони находили себе достаточно корма.
Лагеря других чингизидов растянулись по степи далеко на восток.
Воины говорили о скором набеге на урусутские земли, о том, что там
откормятся и разгуляются вволю. Каждый самый простой воин награбит
столько добра, что станет богат, как хан, владеющий целой областью и ты-
сячами подданных.
Говорили, что урусуты - народ сильный и злобный, как волки, и в бою
упорный и стойкий. Они не отдадут без борьбы, без защиты свои пашни,
свой скот.
Неожиданно прибыло посольство урусутов. Во главе - Феодор, молодой
сын рязанского коназа. Бату-хан, желая показать свое величие, сообщил
через векиля, что он занят государственными заботами и примет коназа Фе-
одора через несколько дней.
Урусуты поставили на берегу шатры. Один большой княжеский, с золотой
маковкой, и три малых, пестрых, из бухарской ткани. Субудай-багатур ок-
ружил лагерь стражей, чтобы оберегать урусутов от дерзостей татарских
воинов, которые сразу полезли в шатры и стали хватать все, что попадало
под руку. Это вызвало несколько драк приезжих урусутов с татарами. Нако-
нец "бешеные" Субудая установили порядок, колотя древком копья любопыт-
ных.
Бату-хан, подготовляясь к приему урусутов, долго беседовал с сыном
Субудай-багатура, Урянх-Каданом, который ездил в рязанские земли, все
высмотрел там и только что вернулся. А сопровождавшая его шаманка Керин-
кей-Задан колдовала, напуская на урусутов страх и болезни, чтобы их
сердца разорвались.
Урянх-Кадан рассказывал, что он видел города Рязань и Ульдемир.
"Это,- говорил он,- не простые города, а сильные крепости, и взять их
будет нелегко. Потребуется много приступов, чтобы проломить высокие,
толстые стены. Летом дороги урусутов как западни: всюду ручьи и топкие
болота. Можно ехать только зимой по замерзшим рекам. Летом урусуты ездят
друг к другу в лодках. Всюду дремучие леса. Эти леса - защитные крепос-
ти. Поэтому надо идти на урусутов зимой, когда замерзнут реки".
Бату-хан пожелал видеть привезенные урусутами подарки. Но послов он
все же к себе не допустил.
Урусутские воины привели под уздцы двенадцать прекрасных коней с на-
литыми кровью глазами. Один вороной конь был в сбруе под седлом, укра-
шенным золотом, жемчугами и парчовым чепраком. Это подарок Бату-хану.
Другие кони были покрыты нарядными коврами.
На повозках было много шуб, лисьих и собольих, крытых аксамитом и
парчой. Десять воинов несли по связке мехов. В каждой связке - по сорок
лучших темных соболей.
Для Бату-хана были еще подарки: прямой меч с золотой рукоятью, сереб-
ряное блюдо, чаши и кубки, а для его жен - украшения из драгоценных кам-
ней: повязки на голову, золотые ожерелья, перстни и запястья.
Бату-хан стоял суровый н недовольный возле шатра. Он равнодушно сле-
дил, как мимо проносили подарки. Все драгоценности складывались на ков-
рах в его шатре. Он сказал, что получал из китайских дворцов более рос-
кошные и искусно сделанные дары. Обрадовался только, когда перед ним
провели двенадцать коней, один прекраснее другого. Каждого вели под узд-
цы, на серебряных цепях, два конюха. Кони были высокие, широкозадые, с
волнистыми гривами и хвостами. Они плясали, вставали на дыбы, подымая на
воздух конюхов.
Бату-хан отобрал себе вороного жеребца с белыми до колен ногами, ко-
торый косился огненным глазом, поджимая зад, я пытался укусить державших
его конюхов. Остальных коней Бату-хан велел отвести к другим царевичам.
Бату-хан принял, наконец, урусутских послов. В его шатре собрались
чингизиды и главные военачальники. Джихангир сидел на золотом троне, в
шапке, украшенной большим алмазом, в одежде, расшитой золотыми дракона-
ми. Он поддел стальную кольчугу, не доверяя урусутам. По левую сторону
сидели на ковре его жены, "семь звезд" Бату-хана. Они уже украсились по-
дарками, привезенными рязанским князем. На старшей жене было ожерелье из
крупных жемчугов, на других золотые запястья. У младшей - на лбу повязка
из жемчужных нитей. По правую сторону трона сидели ханы и военачальники.
Князь Феодор рязанский оказался совсем молодым воином, роста средне-
го, статный, с широкими плечами. Держался прямо, смотрел гордо в глаза,
не опуская взгляда, без улыбки, как дикий непокорный сокол. Он вошел без
оружия, которое отобрали нукеры при входе в шатер. Князь Феодор сделал
два шага и остановился, плохо видя в полумраке шатра. За ним вошли шесть
человек его свиты и четыре боярина - его советники. Они выстроились в
два ряда, Феодор снял соболий колпак и низко поклонился Бату-хану, кос-
нувшись пальцами ковра. Его свита сделала то же самое. Феодор сказал:
- Здравствуй на много лет, царь татарских стран, владыка и вождь
храброго татарского войска!
Бату-хан долго молчал. Затем, зажмуря глаза, прошептал сидевшему у
его ног рязанскому князю, Глебу Владимировичу:
- Как этот невежа мне кланяется? Скажи ему, что он мне не ровня, а
мой слуга.
Глеб Владимирович сидел на пятках, подобострастно прижавшись к трону.
Он сказал послам:
- Князь Феодор Юрьевич! Ты стоишь перед кем? Перед величеством мун-
гальским и, дерзяся, не сгибаешь колен? Ты забыл, верно, что царь Ба-
ту-хан владеет половиной мира, что он внук царя Чингиз-хана, владыки
всех восточных земель? Скорее пади лицом на землю и покажи, что ты чтишь
его величие.
- Что-то мне лицо твое больно знакомо,- ответил Феодор.- Не ты ли
князь Глеб Владимирович? Не ты ли изменой завлек своих братьев на пир и
всех перебил? Теперь же ты переметнулся и помогаешь татарам губить русс-
кие земли? Объясни царю, твоему новому хозяину, что мы, христиане, зем-
ной поклон делаем только перед святой иконой, когда творим молитву царю
небесному, и до сих пор у нас царя земного не было. Эх, князь!.. Встре-
тились бы мы с тобой в поле, не так бы заговорили...
Бояре перешепнулись:
- Живуч Иуда!
Глеб перевел слова Феодора. Пеной покрылись губы Бату-хана. Взбешен-
ный, он заговорил:
- Вся вселенная поклонилась моему деду, Священному Воителю. По всему
миру он пронес ужас монгольского имени. Вы ли, урусуты, думаете спорить
с нами? Все народы, которые дерзко с нами спорили, обращены в пыль и пе-
пел. На что вы надеетесь? Вы ли нас сильнее?
Феодор спокойно сказал:
- Я слышал о твоем великом деде, хане Чагонизе. Я почитаю этого вели-
кого воителя и тебя, его внука, и желаю тебе здоровья и благоденствия на
много лет. Но для чего тебе, столь богатому и сильному, нужны еще наши
бедные рязанские земли? Вы, татары, живете в степях, кони ваши любят ко-
выльную траву. Мы же, как медведи, запрятались в лесах, живем в дымных
избах. Почему нам не жить с тобой как добрым соседям? Глеб прошипел:
- Сосунок! Как ты смеешь так отвечать повелителю непобедимых монго-
лов?
Бату-хан сказал несколько слов сидевшему рядом по правую руку Субу-
дай-багатуру. Феодор догадался, что этот старый толстый монгол с
единственным выпученным глазом - прославленный полководец, советник та-
тарского царя. Субудай сказал:
- На небе одно солнце, на земле - один владыка, монгольский каган.
Все должны ему поклониться и целовать перед ним землю. И вы, урусуты,
это сделаете доброй волей иль неволей. Вы будете платить дань кагану и
прославлять в молитвах его имя, когда Бату-хан поставит свой священный
сапог вам на шею. Напрасно вы, дерзкие, до сих пор не покорились.
В это время в шатер вошел баурши и, пав на землю, прошептал:
- Обед готов. Разреши, ослепительный, принести все, что приготовлено
