гом, казалась серебряной. Высокие земляные валы вокруг города и "дети-
нец" внутри, окруженный тыном и сторожевыми башнями, сложенный из сто-
летних дубовых кряжей, делали город грозной, стойкой крепостью.
Что может угрожать Рязани? Почему так настойчиво гудит медный "веч-
ник"? Опять свара князей? Опять пошлют мужиков бить друг друга, как
двадцать лет назад на речке Липице? И для чего? Чтобы спихнуть со своей
шеи одного князя и посадить другого? Пусть князья меж собой дерутся, за-
чем же гнать на бойню мужиков?
Площадь па Сокольей горе, возле Фотьянова столпа, как обычно в базар-
ные дни, была заставлена крестьянскими возами с зерном, мукой, морожены-
ми свиными и телячьими тушами, глиняной посудой, деревянными кадками и
прочей крестьянской снедью и утварью. Но в этот день площадь так густо
заполнилась толпой, что в ней затерялись крестьянские возы. Мужики и го-
рожане вливались со всех концов на площадь, стараясь приблизиться к па-
перти соборной церкви Успенья богородицы, где выступали на вече князья с
княжичами.
Дикорос и его спутники из Перунова Бора пробрались к самой паперти,
где два дюжих молодца, скинув шапки и полушубки, усердно раскачивали же-
лезный язык большого медного колокола, подвешенного возле церкви к бре-
венчатым стропилам звонницы.
После бойкого перезвона мелких колоколов из церкви выбежал служка с
заплетенной косичкой, в подряснике и махнул красным платком молодцам,
колотившим в "вечник". Те перестали звонить и отерли рукавами вспотевшие
лбы. Толпа еще более потеснилась к паперти. Мужики влезали на возы, са-
дились на упряжных лошадей,-все хотели узнать, чего ради народный спо-
лох?
Из церкви с протяжным пением вышел хор певчих. За ними двигались чет-
веро дюжих дьяков-ревунов в церковных облачениях, размахивая дымящимися
кадилами. Затем торжественно выплыли десять священников в золотых ризах,
с серебряными и медными крестами в руках; наконец показался епископ,
поддерживаемый под руки двумя мальчиками в одеянии послушников.
Вслед за духовенством из церкви вышел князь рязанский Юрий Ингваревич
в красном плаще "корзно", расшитом жемчугами и драгоценными камнями.
Двадцать лихих дружинников с обнаженными прямыми мечами на правом плече
охраняли князя и отталкивали теснившийся к паперти народ. А тем временем
из собора выходили все новые и новые люди: великая княгиня Агриппина
Ростиславна, окруженная снохами, молодыми женами семи сыновей и племян-
ников княжеских, старшие бояре и знатнейшие приближенные князя. Юрий
Ингваревич поднялся на каменное возвышение близ вечевого колокола, а
свита и духовенство выстроились вдоль паперти.
На другой стороне ее собрались старосты разных концов города и ближ-
них слобод. Они стояли степенные и скромные в овчинных полушубках и ку-
печеских кафтанах смурого и домотканого сукна. Один из них, благообраз-
ный старик с седой бородой, староста нижней слободы, поклонился отдельно
князю и княгине и громко сказал, прижимая к груди соболью шапку:
- Исполать тебе, отец наш князь Юрий Ингваревич! Жить тебе вместе с
княгинюшкой Агриппиной Ростиславной в добре и здравии, горя не знать и
нас, маленьких людишек, не забывать! А позволь-ко-ся мне слово молвить.
Почто ты народ собрал? Почто в "вечник" приказал бить? Что тебе от наро-
да рязанского понадобилось?..
Князь, сумрачно посматривавший на толпу, тряхнул полуседыми длинными
кудрями и степенно поклонился на три стороны затихшей толпе.
- Слушайте, православные,- заговорил он усталым, потухшим голосом.-
По важному делу созвал я вас. Не без тревожной причины с утра гудел ве-
чевой колокол. Надо нам вместе, одной волей, одним сердцем решить неот-
ложное дело...
- Говори, говори, князь, а мы рассудим! - послышались голоса.
- Уже давно, с весны, из Дикого поля приходили вести недобрые, что
среди половецких ханов идет замятия, бьются половецкие полки с народом
неведомым, пришедшим издалека, из-за Волги. Народ этот злобен и силен,
побил половецких ханов, погнал их из кочевий по всему Дикому полю и ог-
рабил их дочиста, в прах...
- Слышь-те, православные, что за народ объявился!
- Самых знатнейших ханов потеснили пришельцы, выбили и сделали своими
конюхами.
- Какие же это такие люди? Как звать их? Они тоже табунщики?
Князь продолжал:
- Зовется этот пришлый народ - безбожные мунгалы и татары. Разгромили
они половецкие вежи, порезали их быков и баранов, а теперь пошли в нашу
сторону и стали близ наших застав на реке Воронеже. Видно, хотят идти
войной на нас. Прислали татары нам послов бездельных,- про все они
расспрашивают, про все выпытывают, все хотят знать - два мужа татарских
и одна бабища...
- Давай их сюда! Мы на них посмотрим и скажем, какой дорогой им
отъезжать обратно...
- А нуте-ка, приведите сюда татарских посланцев!-сказал князь дружин-
никам.-Да охраняйте их, как свой глаз, чтобы наши ребята не стали с ними
баловаться, долго ли их обидеть! Все же они посланцы могучего царя та-
тарского Батыги.
Глава седьмая. ПОСЛЫ ТАТАРСКИЕ
Несколько дружинников поспешили в княжеский дом. Они вернулись оттуда
с татарскими послами и провели их на высокий помост близ вечевого коло-
кола. Послов было трое: первый - старик в меховой шапке, повязанной бе-
лой тканью, в длинной до пят желтой лисьей шубе; другой- коренастый мо-
лодой воин в войлочной шапке с отворотами, в синем кафтане и с кривой
саблей на поясе. Что-то необычное чувствовалось в этом воине - короткая
шея и богатырские плечи, угрюмое безбородое лицо и властный взгляд. Он
посматривал на толпу со спокойствием и равнодушием человека, привыкшего
повелевать, казнить и миловать. Третий посол своим видом изумил всех.
Это была старая женщина с опухшим лицом и бегающими безумными глазами,
на плечах - медвежья шкура, на голове - высокий колпак, на поясе висели
на ремешках медвежьи когти и зубы, ракушки, узкие длинные ножи и большой
круглый бубен, разрисованный звездами. Ни на мгновение она не оставалась
спокойной, все время оглядывалась кругом, точно чего-то искала, и бормо-
тала вполголоса какие-то странные слова.
- Да это ведьма-чародейка! - сказали в толпе.
- Скажи нам, княже, чего хотят посланцы? Чего им от нас надобно?
Князь сказал ближнему думному боярину:
- Распорядись, пускай они народу скажут, зачем пожаловал в наш го-
род...
Возле послов появился переводчик.
Лихарь Кудряш толкнул локтем Дикороса;
- Глянь-ка, узнаешь их толмача? Ведь он к нам в Перунов Бор приезжал,
помчишь торговца-булгарина, что на платки, иголки и бусы меха выменивал?
Знать, это был ихний соглядатай, пути и дороги выведывал! Разорви его
лихоманка!
Переводчик говорил с послами и вполголоса передавал их ответы думному
боярину. Тот, обращаясь к толпе, стал громко объяснять:
- Слушай, князь со княгиней И народ православный, что послы мун-
гальские от нас требуют. Говорят-де, что ихний царь Батыга Джучиевич над
всеми князьями князь, над всеми царями царь. Все народы покорились его
деду, хану Чагонизу, и он забрал их под свою руку. Говорят эти без-
дельные посланцы, что теперь народ русский должен царю Батыге Джучиевичу
покориться, а буде не захочет ему бить челом, так Батыга всех растопчет
конями, как раздавил всех ханов половецких и сделал их своими пастухами
и конюхами...
- Зря похваляется! Не бывать тому! - закричал Евпатий, стоявший близ
князя.
- Вестимо, брешет, похваляется,- сказал князь Юрий Ингваревич.-
Объясни им, чтобы нам не грозили, а толком сказали, чего они хотят от
рязанской земли?
Боярин опять обратился к переводчику, а тот к послам. Молодой монгол
говорил резко, топал ногой, хватался за костяную рукоять кривой сабли.
Старый посол стоял неподвижно, соединив ладони, а бабища-ведьма дерга-
лась, приплясывала и бормотала непонятные слова.
Боярин снова заговорил:
- Не гневайся, княже, за слова бесстыжие, что я услышал от этих мун-
гальских посланцев. Требуют они дани неотступной, десятины во всем: и в
князьях, и в людях, и в конях, десятое в белых конях, десятое в бурых,
десятое в рыжих, десятое в пегих...
В толпе воцарилась тишина, как перед бурей. Четко прозвучали слова
князя;
- Когда нас не будет, пусть тогда берут все!
В толпе прокатился гул, послышались возгласы и смех:
- Го-го-го! Вишь, чего захотели! Возьми-ка, выкуси! Гони их, князь,
назад в Дикое поле и выпусти на них вдогонку собак!
Поводя злыми глазами, послы наблюдали, как разливается грозный шум на
площади.
Князь повернулся к Евпатию и сказал:
- Ты умеешь говорить с нашими крикунами. Успокой-ка их, а то они, то-
го и гляди, разорвут послов.
Евпатий легко поднялся на вечевой помост и, сделав знак рукой толпе,
закричал так громко и четко, что слова его донеслись до крайних мужиков,
сидевших на возах с сеном:
- Слушай меня, народ рязанский! Раньше Рязань слободой слыла, дере-
венщиной, а нынче Рязань зовется стольным городом... А для города нужно
обхождение не как у мужиков кривопятых, а вежливое, с улыбочкой... Не
гоже посланников иноземных встречать словами обидными и провожать соба-
ками. Вы же все молодцы, узорочье и воспитанье рязанское, не ударьте ли-
цом в грязь и выступайте соколами...
- Го-го-го! - зашумели в толпе.- Вот как наш Евпатий разливается!
- Послы мунгальские запросили с нас много, а кто из половецких табун-
щиков, когда коней продавал, не запрашивал втридорога? Мы им скажем:
спасибо, гости дорогие, на добром слове, но не мы хозяева! Не мы решаем!
Есть хозяин повыше нас, великий князь Георгий Всеволодович во стольном
городе Владимире-Суздальском. Вот к великому князю мы и пошлем послов
царя мунгальского Батыги. Отвезем их с почестью, на санях-розвальнях,
крытых коврами и полостью медвежьей, на тройке с бубенцами и с коло-
кольчиком. И пусть великий князь суздальский Георгий Всеволодович им
свое слово скажет: отдавать ли нам десятого мужика и десятого коня тата-
рам или же еще повременить?
- Верно, Евпат! Верно!
- Проводить гостей в город Владимир!
- А сейчас князь Юрий Ингваревич просит дорогих гостей в свою горницу
отведать хлеба-соли, пирогов и калачей... - обратился Евпатий к послам.
Послы удалились с помоста, а народ долго еще не расходился и волно-
вался на площади. Все говорили, что надо грудью стать за родную землю,
отогнать охального ворога, пока он не ворвался на рязанские земли.
Князь угостил татарских послов на славу. Слуги приносили всяких сыт-
ных блюд без счета. Вместе с послами ужинали и бояре-думцы и старые дру-
жинники. Послы ели очень мало, остерегались, каждый кусок сперва обнюхи-
вали, и ни вина, ни меда вовсе не попробовали.
После ужина к крыльцу подали тройку с плетеным коробом на розвальнях,
обтянутым пушистыми мехами, но послы отказались ехать в санях. Они пот-
ребовали своих коней и отправились верхом. Князь приказал тройке с саня-
ми следовать неотступно за ними, на случай если послам в дороге спать
захочется. А охрану послов поручил полусотне верховых дружинников.
Проводив послов до ворот, князь призвал Евпатия и сказал ему:
- Чует мое сердце, грозная туча идет на нас из Дикого поля. Надо сзы-
вать на подмогу всех, кто может держать меч. Вместе с мунгальскими пос-
лами я послал во Владимир брата просить великого князя Георгия Всеволо-
довича подымать весь народ суздальский, ростоцкий и белозерский, приз-
вать на помощь и Великий Новгород и спешить сюда навстречу татарам, пока
мы будем вести с ними переговоры. А в Дикое поле к царю татарскому я
пошлю сына своего Феодора с дарами и с ловкими думными боярами, чтобы
Батыгу улещивать. Ты же, Евпатий, выезжай в Чернигов, кланяйся там земно
князю Михаилу и приведи его рать нам на подмогу. Боюсь туда послать кого
другого: и войска не приведет, и сам не вернется... Тебя же, Евпатий, я
