вознаградит вас!
Джигиты, засучив рукава, быстрыми привычными приемами сдирали пегую
шкуру с коня и рассекали его на части. Красная туша уже лежала на сод-
ранной шкуре, и джигиты, довольные, посмеивались:
- Лихой джигит наш сотник Тюляб-Бирген! Когда все тряслись от страха,
думая, что видят скачущих покойников, наш начальник набросил аркан на
коня и удержал его одной рукой. Если бы мы не были ротозеями, мы могли
бы захватить живьем еще нескольких диких коней...
- Разве это были дикие кони? - сказал проводник Сентяк.- С приходом
татар много кипчакских табунов разбежалось по степи, и кони совсем оди-
чали. Таков и этот пегий конь, двухлетка, с тавром хана Котяна... А ди-
кие кони не такие - они песочной масти, с темным ремнем вдоль хребта. Но
мы съедим этого пегого коня так же дочиста, как если бы он был диким.
Глава одиннадцатая. ПЕРВЫЙ РУССКИЙ ПЛЕННЫЙ
Среди ночи проводник Сентяк рассказывал о набегах кипчаков на уру-
сутское Залесье. Джигиты лежали вокруг костра и в полусне слушали его
рассказ. Мороз усиливался. Легкая снежная пыль неслась низко над землей
и засыпала лежавших. Сотник, накинув на плечи баранью шубу, сидел среди
джигитов и молча, немигающнми глазами смотрел на прыгавшие по веткам
огоньки костра. Издалека донесся вой волка, опять на равнине показались
тени! Зверь или человек? Враг или Друг?
- Первый десяток! - сказал, не шевельнувшись, сотник. Десять джигитов
вскочили и направились к своим коням. Они поднялись по скату, и тени их
скрылись во мраке. Сотник отошел к своей землянке. Остальные джигиты,
оправляя оружие и настороженно прислушиваясь, продолжали сидеть у огня.
- Наши,- сказал чей-то голос.
На бугре показались четыре всадника. Возле переднего шел пленный без
шапки, со связанными за спиной руками. Светлые. как кудель, волосы сби-
лись. Лицо было измучено. Ноги с трудом передвигались. Второй всадник
сидел, пригнувшись к гриве коня, и непрерывно повторял:
- Вай-уляй! Жжет!.. Огонь во мне!.. Воды, дайте холодной воды зату-
шить огонь в моем животе!
Медленно спустились всадники по косогору и остановились у костра.
Сотник, узнав вернувшихся четырех братьев, заложив руки за пояс, подошел
к пленному и внимательно его осмотрел. Высокий худой юноша, в холстинных
портках, в расстегнутой рубахе и босой, стоял равнодушный, окаменелый, с
посиневшим от холода лицом и только облизывал рассеченную верхнюю губу,
из которой сочилась кровь. Метнув недоверчивый взгляд на сотника, он
опять уставился в одну точку.
Три брата, соскочив с коней, осторожно сняли четвертого и положили на
войлок около костра... Раненый лежал на спине с полузакрытыми глазами,
лицо его обтянулось, нос заострился. Рот кривился, и губы что-то шепта-
ли.
Мулла Абду-Расуллы опустился на пятки возле раненого и, вглядываясь в
его лицо, строго говорил:
- Повторяй за мной: "Бог, царь царей) Слава аллаху! Нет бога, кроме
аллаха, и бог велик!.."
Сотник Тюляб-Бирген долго стоял возле раненого, подняв правую бровь,
всматривался в его судорожно дергавшееся лицо, наконец безнадежно махнул
рукой и, сбросив с плеч баранью шубу, покрыл ею умирающего джигита.
К сотнику подошли вернувшиеся братья. Бури-бай сказал:
- Как ты приказал, мы пробрались оврагами до дубовой рощи. Мы остави-
ли коней внизу, а сами проползли на высокий бугор. Увидели лагерь урусу-
тов. Их было около тысячи. Они храпели на всю степь. Мы стали пробовать,
как бы скрасть одного из спящих, и продвигались к ним. Демир двигался
первым и наткнулся в кустах вот на этого мальчишку. Мальчишка вскочил и
перерезал Демиру кишки. Если бы не твой приказ, мы бы тут же прикончили
сосунка,- так обидно было за Демира. Такого смелого брата, укротителя
диких коней, потерять из-за такого сопляка! Мы связали его и заткнули
ему рот. Если бы Демир закричал, нас бы схватили урусуты,- они были ря-
дом. Но Демир молчал, точно откусил язык... Сутки мы просидели в дубня-
ке, выжидали, И справа и слева проходили отряды урусутов. Теперь пленный
перед тобой. Мы свое дело сделали, а брата Демира зовет к себе аллах.
Давай нам обещанные тулупы. Сотник сказал сухо:
- Храбрый был джигит Демир! Аллах его успокоит в своих райских ро-
щах... Моя шуба на нем. А почему вы ободрали пленного раньше времени?
Зачем сняли с.него чапан? Почему он босой? Я должен показать его хану
Баяндеру целым и необмороженным, а голый он подохнет этой же ночью.
Ворча и ругаясь, три брата стали одевать пленного, наворачивать ему
на ноги онучи и подвязывать лапти. Проводник Сентяк, знавший немного
по-русски, расспрашивал пленного, сколько всех урусутских воинов, хотят
ли урусуты драться?
Пленный говорил мало и отрывисто. Глядел злобно и все облизывал рас-
сеченную губу,
- Зовут его Торопка, родом он из лесной деревни Перунов Бор. Сколько
войска - он не знает. А драться с татарами хотят все урусуты, и все пош-
ли на войну...
Сотник внимательно слушал, что переводил проводник Сентяк, и застав-
лял муллу Абду-Расуллы записывать все сказанное на лоскутах с заклинани-
ями... Переводчик скоро использовал все русские слова, какие знал, и
больше ничего не мог выпытать от пленного. Несколько ударов по голове
плетью не помогли делу! мальчишка упрямо молчал.
Сотник сказал, что сам отвезет пленного к хану Баяндеру. Его гнедой
жеребец, давно оседланный, был привязан возле землянки. Десять джигитов
должны были его сопровождать. Но выезжать в метель среди ночи было опас-
но. Тропы замело снегом, и вьюга усиливалась. Приходилось ожидать расс-
вета, и сотник ушел в свою землянку.
Торопка сидел на земле близ костра. Руки, закрученные за спиной, за-
текли и мучительно ныли. Снег, летевший сбоку, засыпал голову и плечи, и
Торопка не мог стряхнуть его с лица. Петля аркана давила шею. Конец ар-
кана держал в руке молодой джигит, сидевший рядом. С другой стороны ле-
жало на конском потнике тело Демира, покрытое бараньей шубой. Демир уже
перестал стонать и навсегда затих.
Прошло много времени. Костер, в котором лежали с вечера большие жер-
ди, почти совсем догорел. Последние огоньки перебегали по тлеющим в золе
красным углям. Лагерь заснул. Не спал лишь Торопка, обдумывая, как бы
вырваться из плена, и не спала изможденная, тощая старая "ясырка". Она
сидела на пороге своей полуразвалившейся землянки и смотрела на огоньки
костра злыми черными глазами... Она дожидалась, когда джигит, сторожив-
ший мальчика, приляжет на бок. Тогда она поднялась и бесшумными ко-
шачьими движениями приблизилась к костру. Она не искала остатков еды.
Она склонилась к лицу похрапывавшего джигита, отшатнулась и сделала шаг
к Торопке. Вытащив из широких складок своих синих шаровар обломок отто-
ченного ножа, осторожно перерезала волосяные веревки и безмолвно указала
рукой в ту сторону, где стоял гнедой жеребец сотника. Затем бесшумно ис-
чезла.
Торопка почувствовал, как ослабели веревки, но сразу не мог сделать
ни одного движения онемевшими руками. Медленно приливала кровь, посте-
пенно начали шевелиться пальцы. Торопка, выжидая, посматривал на спавше-
го джигита. Наконец поднялся и осторожными шагами направился по мягкому
пушистому снегу к гнедому коню. Дрожащими руками он отвязал повод и ока-
зался в седле...
Он был на бугре, когда услыхал позади себя крики. Но ветер уже свис-
тел в ушах, снег бил в лицо, а сильный жеребец упругими прыжками уносил
его вперед, в простор немой беспредельной равнины.
* 4. ПЕРВЫЕ СХВАТКИ С МОНГОЛАМИ *
Во всей нашей истории не было более
страшного, рокового события, которое могло
бы произвести более потрясающее впечатление
на воображение наших предков, чем этот
опустошительный ураган, пронесшийся почти
над всеми землями Руси, поглотивший сотни
тысяч человеческих жизней, покрывший наше
отечество пожарищами, развалинами и
поработивший остатки населения ненавистному
татарскому игу.
Всев. Миллер. Былины.
Глава первая. РУССКОЕ ПОСОЛЬСТВО К БАТЫЮ
Грозные вести о наступлении татарских полчищ заставили крепко приза-
думаться князя Феодора и обо всем позаботиться перед выездом в Дикое по-
ле. Был он хотя и молодой, но настоящий домовитый хозяин, ничто не ус-
кользало от его зоркого глаза. Он переговорил и с боярами, и с прибывши-
ми с разных концов князьями и воеводами, и с простыми крестьянами, за-
полнившими своими возами городскую площадь. Хотел он знать, крепко ли
они будут стоять за русскую землю и о чем и как придется ему договари-
ваться с татарским царем?
Все говорили одно: "За нас не бойся! Мы своей грудью встретим первый
удар. Суздальцы, хотя и соседи, но, как это и раньше бывало, не захотят
нам помочь. Еще обрадуются, что рязанцы ослабнут. Суздальцы, пожалуй,
надеются, что князь владимирский спрячет под свою полу всю ослабевшую
рязанскую землю и сделает ее старых бояр своими конюхами. Не бывать это-
му!"
Никто не знал, о чем совещался надменный владимирский великий князь
Георгий Всеволодович с молчаливыми, угрюмыми татарскими послами. Что он
выговорил у них в свою пользу? Что ему пообещали косоглазые соглядатаи?
Приехавшие из Дикого поля раздетые и ограбленные половецкие ханы
рассказывали, что татары и мунгалы жалости ни к кому не имеют, что слова
своего они не держат. Один половецкий хан, раньше владевший конскими та-
бунами в десятки тысяч голов, прискакал со своим слугой только на трех
конях; он говорил:
- Татары через своих гонцов наобещали: "Сдавайтесь на полную нашу во-
лю, и мы тогда вас не тронем! Мы оставим вам все ваши табуны и стада!
Кто им поверил и поклонился в ноги хану Батыге, тот был ободран в тот же
день, как баран. Татары заставили их работать конюхами. Татары хвастают:
"Мы-де отдыхаем в Кипчакских степях, коней подкармливаем и готовимся к
набегу на урусутов. Мы охватим облавой, как петлей, все урусутские горо-
да и выгребем из них все дочиста". Эй, рязанские друзья, готовьтесь к
смертному бою! Не верьте татарским уговорам!
Князь Феодор Юрьевич страха не имел. С юных лет он был удалой охот-
ник, и на медведя был ловок, и на тура, и теперь решил ехать в лагерь
царя Батыя, как раньше ходил на лютого зверя: "где не возьмешь силой,
попытайся взять уловкой!".
Уже все было готово к отъезду, обо всем князья договорились; подарки
отобраны и уложены в кожаные сундуки и переметные сумы, часть навьючена
на коней, часть погружена на повозки. Глиняные запечатанные кувшины с
хмельным медом и бочонки с пивом бережно укутаны войлоком и уложены в
сено. Из повозок торчали ноги мороженых телячьих и свиных туш.
Узнав от бежавших половцев, что с царем Батыем соединились десять
мунгальских царевичей, князь Феодор, по совету отца, отобрал одиннадцать
лучших рослых жеребцов с пышными хвостами, шелковистыми вьющимися грива-
ми. Жеребцы были вымыты, гривы намочены квасом, заплетены и перевиты
красными лентами. Крутые гладкие спины покрыты пестрыми шамаханскими
коврами. Двенадцатого коня Феодор решил подарить главному полководцу Ба-
тыя, его правой руке-"темнику Себядяю".
Что же медлит князь Феодор? Уже возы пущено вперед; уже все двенад-
цать коней один за другим с заплетенными хвостами и гривами ушли под ох-
раной опытных конюхов; уже к крыльцу княжеских хором подвели статного
рыжего коня, легкого, как ветер,- подарок половецкого хана, уже И спут-
ники, Феодора, князь Ижеславльский и с ним четыре хитроумных боярина -
все в походных полушубках и собольих колпаках,- столпились у крыльца, а
Феодор все еще возвращается в гридницу, выходит на крыльцо и озабоченно
посматривает по сторонам.
Кто-то воскликнул:
- А вот и гостья долгожданная!
В конце площади, из-за угла дома вылетело несколько всадников. Во
весь мах, взбивая снежную пыль, помчались они к крыльцу. Два дружинника
