- Я читал отчеты, Хорнунг. Обыкновенный износ материала.
- Увы, герр старший инспектор. Я проверил технический паспорт
кабельного барабана. Гарантийный срок его работы истекает только через
пять лет.
Старший инспектор Шмит почувствовал, что у него начинает
подергиваться щека.
- Что вы хотите этим сказать?
- Кто-то намеренно вывел лифт из строя.
Не "Мне кажется, что кто-то намеренно вывел лифт из строя", или "По
моему мнению, кто-то намеренно вывел лифт из строя", о нет: "Кто-то
намеренно вывел лифт из строя".
- Зачем же это понадобилось вашему гипотетическому "кому-то"?
- С вашего разрешения, именно это я и желал бы выяснить.
- Вы хотите еще раз поехать в "Рофф и сыновья"?
Инспектор Хорнунг с искренним недоумением взглянул на инспектора
Шмита.
- Зачем? Я хочу поехать в Шамони.
Город Шамони лежит в сорока милях к юго-востоку от Женевы на высоте
3400 футов над уровнем моря во французском департаменте Верхняя Савойя, на
плато между горными массивами Монблана и Красного пика. С высоты этого
плато открывается самый захватывающий в мире вид.
Инспектор Макс Хорнунг совершенно безразлично отнесся к окружающему
пейзажу, когда вышел из вагона на перрон станции Шамони, держа в руке
изрядно потрепанный чемоданчик из кожзаменителя. Обойдя стоянку такси,
пешком направился к зданию полицейского участка, расположившемуся прямо на
центральной площади города. Едва Макс ступил в участок, как сразу же
почувствовал, что попал под родную крышу, радуясь привычному ощущению
братского единения, которое он всегда испытывал ко всем полицейским мира,
где бы с ними ни сталкивался. Он был _о_д_н_и_м_ из них.
Французский сержант, сидевший за столом, взглянул на вошедшего и
спросил:
- Est-ce qu'on peut vous aider?
- Oui, - расцвел Макс. И начал говорить. Иностранные языки Макс
изучал одним и тем же манером: использовал свой язык как мачете,
прорубаясь сквозь непроходимые дебри неправильных глаголов, времен и
причастий. По мере того как он говорил, на лице дежурного сержанта
выражение учтивого недопонимания постепенно сменилось на выражение полного
непонимания. Сотни лет потратили французы, чтобы приспособить свой язык,
небо и гортань для производства той чудесной музыки, какую являл собой
французский язык. А вот этот стоящий перед ним человечек каким-то
непостижимым образом сумел превратить эту музыку в длинную цепочку диких,
бессмысленных выкриков.
Дежурный сержант, потеряв всякое терпение, прервал этот поток на
полувыкрике.
- Что, что вы пытаетесь мне _с_к_а_з_а_т_ь_?
- Что значит "что"? - не понял Макс. - Я же говорю с вами на
французском языке!
Дежурный сержант, немного подавшись вперед, невозмутимо спросил:
- А _с_е_й_ч_а_с_ вы тоже говорите на нем?
Этот болван даже не понимает свой родной язык, подумал Макс. Вытащив
свое удостоверение, он подал его сержанту. Сержант дважды прочел его,
посмотрел на Макса и еще раз перечитал удостоверение. Трудно было
поверить, что стоящий перед ним человек - полицейский инспектор.
Нехотя возвратив удостоверение, сержант спросил:
- Чем могу вам помочь?
- Я расследую несчастный случай, который произошел здесь два месяца
тому назад. Имя погибшего Сэм Рофф.
Сержант кивнул.
- Да, помню.
- Мне бы хотелось переговорить с кем-либо, кто мог бы более подробно
рассказать об этом случае.
- Тогда вам лучше всего обратиться в Шамонийское общество горных
спасателей по адресу: площадь Монблана. Номер телефона:
пять-три-один-шесть-восемь-девять. Либо в больницу. Больница на улице дю
Вале. Номер телефона: пять-три-ноль-один-восемь-два. Одну минуточку, я
сейчас вам все это запишу. - Он потянулся за ручкой.
- Спасибо, я и так все помню, - сказал Макс. - Шамонийское общество
горных спасателей, площадь Монблана, пять-три-один-шесть-восемь-девять.
Или больница на улице дю Вале, пять-три-ноль-один-восемь-два.
Когда Макс скрылся за дверью, полицейский сержант все еще продолжал
смотреть ему вслед.
Руководителем Шамонийского общества горных спасателей оказался
атлетического вида молодой человек, сидевший за изрядно обшарпанным
сосновым столом. Взглянув на вошедшего Макса, молодой человек мысленно
взмолился, чтобы этот странный тип не вздумал напроситься на экскурсию в
горы.
- Чем могу помочь?
- Инспектор Макс Хорнунг, - сказал Макс, предъявляя свое
удостоверение.
- Чем могу быть полезен, инспектор Хорнунг?
- Я веду расследование обстоятельств гибели человека по имени Сэм
Рофф, - сказал Макс.
Молодой человек за столом тяжело вздохнул.
- Отличный был альпинист. Я его очень уважал. До чего же обидная
случайность.
- А вы видели, как это произошло?
- Их в связке было четверо. Последним шли проводник и господин Рофф.
Насколько я знаю, они как раз пересекали ледниковую морену. Господин Рофф
поскользнулся и упал.
- Разве у него не было страховой веревки?
- Была, естественно, но она оборвалась.
- Такое часто случается?
- Только один раз. - Он сам улыбнулся собственной шутке, но, взглянув
в лицо собеседника, тут же спохватился. - Опытные альпинисты перед
подъемом обычно тщательно проверяют свое снаряжение, и все же никто не
застрахован от несчастного случая.
Макс немного помолчал, потом сказал:
- Я хотел бы переговорить с проводником.
- В тот день проводника, с которым господин Рофф обычно ходил в горы,
с ним не было.
Макс замигал глазами.
- Да? А почему?
- Вроде бы он был болен. Вместо него пошел другой проводник.
- Имя, случайно, не помните?
- Одну минуточку, сейчас посмотрим. - Молодой человек исчез за
перегородкой, но вскоре вернулся с клочком бумаги в руке. Имя проводника:
Ганс Бергманн.
- Как его отыскать?
- Он не из местных. - Француз заглянул в бумажку. - Он из поселка
Лесге. Примерно в десяти километрах отсюда.
Перед тем как покинуть Шамони, Макс зашел в регистратуру гостиницы
"Кляйне Шайдегг" и побеседовал с коридорным.
- Вы дежурили в тот день, когда здесь останавливался господин Рофф?
- Да, - ответил коридорный. - Надо же, как не повезло человеку.
- Господин Рофф был здесь один?
Коридорный отрицательно покачал головой.
- Нет, с ним был еще один человек.
Макс удивленно вскинул брови.
- Еще один человек?
- Да, господин Рофф зарезервировал два места.
- Могу ли я узнать имя этого человека?
- Конечно, - ответил служащий и, вынув из стола пухлую книгу, стал ее
листать. Остановился, пробежал страницу пальцем сверху вниз и сказал: -
Ага, вот и оно...
Почти три часа добирался Макс до Лесге на "фольксвагене", самой
дешевой из сдаваемых в аренду машин, и чуть было не проскочил мимо, так
как место, к которому он подъехал, с большой натяжкой можно было назвать
поселком: несколько магазинов, небольшой альпийский домик и единственный
универмаг, перед которым одиноко торчала единственная же бензозаправка.
Макс припарковал машину перед альпийским домиком и вошел внутрь.
Несколько мужчин сидели у камина и вполголоса беседовали между собой. С
появлением Макса разговор постепенно пошел на убыль.
- Простите за вторжение, - сказал Макс, - я ищу человека по имени
Ганс Бергманн.
- Кого?
- Ганса Бергманна. Проводника. Он отсюда родом.
Пожилой мужчина с лицом, на котором, как на карте погоды, можно было
подробно проследить все перипетии его прошлой жизни, сплюнул в огонь и
сказал:
- Вас кто-то здорово надул, мистер. Я родился в Лесге. И никогда не
слышал о парне по имени Ганс Бергманн.
34
Спустя неделю после смерти Кейт Эрлинг, Элизабет снова вышла на
работу. С внутренним трепетом вошла она в вестибюль, механически ответив
на приветствие швейцара и охранников. В дальнем углу вестибюля рабочие
заменяли кабину лифта. Элизабет подумала о Кейт Эрлинг и содрогнулась,
воочию представив себе ужас, который та испытала, стремительного падения
вниз, этаж за этажом, неумолимо приближаясь к смерти. Она знала, что
больше никогда не сможет войти в кабину этого лифта.
Когда она вошла в кабинет, ее уже ждала почта, вскрытая Генриеттой,
второй секретаршей, и аккуратно, стопкой, уложенная на ее рабочем столе.
Элизабет быстро пробежала бумаги глазами, на некоторых докладных записках
проставив свои инициалы, на других надписав на полях вопросы, на третьих
отметив те управления, куда их следовало отослать. В самом низу стопки
лежал большой запечатанный конверт, на котором было написано: "Элизабет
Рофф - лично". Элизабет аккуратно вскрыла конверт и достала оттуда
фотографию размером 8х10. С фотографии крупным планом на нее глянуло
пучеглазое монголоидное личико ребенка, пораженного церебральным
параличом. К фотографии была прикреплена записка, в которой крупными
карандашными буквами стояло: ЭТО МОЙ КРАСАВЕЦ СЫН ДЖОН. ТАКИМ ЕГО СДЕЛАЛИ
ВАШИ ЛЕКАРСТВА. Я ОТОМЩУ ВАМ.
Она уронила фотографию и записку на стол и почувствовала, что у нее
дрожат руки. В это время в кабинет вошла Генриетта, держа в руках еще одну
кипу бумаг.
- Вот это необходимо срочно подписать, мисс, - тут она взглянула в
лицо Элизабет. - Что-нибудь случилось, мисс Рофф?
Элизабет пролепетала:
- Будьте добры, попросите зайти сюда господина Риса Уильямза.
Глазами вновь отыскала фотографию на столе. Не может быть, чтобы
"Рофф и сыновья" были повинны в этом.
- Да, это наша вина, - сказал Рис. - Каким-то образом целая партия
товара была неверно промаркирована. Нам удалось большую ее часть изъять из
аптек, но... Он выразительно развел руками.
- Как давно это произошло?
- Почти четыре года тому назад.
- Сколько пострадало людей?
- Около сотни. - Он взглянул на выражение ее лица и быстро добавил: -
Концерн выплатил им всем компенсацию. Не все они были такие, как на этом
снимке, Лиз. Мы принимаем все меры предосторожности, но люди есть люди, и
от ошибок никто не застрахован.
Элизабет вновь посмотрела на фотографию ребенка.
- Это ужасно.
- Не следовало бы показывать тебе это письмо. - Он провел пальцами по
своей густой шевелюре. - Особенно сейчас, когда нам и так трудно. Есть
проблемы поважнее этой.
Она подумала: "Что может быть еще важнее". Вслух же спросила:
- Какие именно?
- Федеральная прокуратура вынесла отрицательное решение по нашим
аэрозолям. В течение двух лет вообще будет наложено вето на их
производство.
- Как это скажется на нас?
- Весьма чувствительно. Нам придется закрыть с полдюжины заводов в
разных странах и потерять одну из самых доходных отраслей.
Элизабет подумала об Эмиле Джипли и о препарате, над которым он
работал.
- Что еще?
- Ты просматривала утренние газеты?
- Нет.
- Жена министра в Бельгии, мадам ван ден Лог, принимала бенексан.
- Это наше лекарство?
- Да. Из группы антигистаминов. Оно противопоказано людям с
повышенным давлением. И это ясно указано на упаковке. Но она оставила это
предупреждение без внимания.
Элизабет почувствовала, как внутри нее все похолодело.
- Что с ней?
- Сейчас она в коме и вряд ли выкарабкается. Газеты недвусмысленно
намекают, что препарат этот изготовлен нами. Со всех сторон нас буквально
забрасывают отказами на его поставку. А федеральный прокурор вынес
постановление о возбуждении уголовного дела по этому поводу, но следствие
продлится по крайней мере целый год. Пока они будут его вести, мы можем
