- Да, от начала и до конца.
- Как вам известно, у нас в стадии разработки находятся несколько
сотен лекарственных препаратов. Они...
- Кто несет за них ответственность?
- До определенной суммы - управляющие различных подразделений, -
ответила Кейт Эрлинг.
- Какой суммы конкретно?
- Пятьдесят тысяч долларов.
- А выше этой суммы?
- Необходимо специальное решение Совета. Проект становится секретным,
когда известны данные исходных экспериментов.
- То есть когда появляется надежда, что он будет успешным? - спросила
Элизабет.
- Совершенно верно.
- Каким образом происходит засекречивание?
- Если проект представляет особую важность, вся работа переносится в
сверхсекретные лаборатории, имеющиеся по ней документы изымаются и
кладутся в особую папку с грифом "Совершенно секретно". К этой папке имеют
доступ три человека. Ученый, непосредственно ведущий разработки, президент
концерна и один из членов Совета.
- Как определяется член Совета, курирующий разработку секретной темы?
- Ваш отец назначил на эту должность Вальтера Гасснера.
Едва были произнесены эти слова, Кейт поняла свою оплошность.
Обе женщины посмотрели друг на друга, и Элизабет сказала:
- Спасибо, Кейт. На сегодня все.
Элизабет ни словом не обмолвилась о Джипли. Но Кейт знала, что имела
в виду Элизабет. Она могла знать об этом либо потому, что Сэм сам
рассказал ей о проекте, либо она по своей инициативе пронюхала о нем. Для
кого-то третьего.
Но этот проект был слишком важен, чтобы с ним что-нибудь произошло.
Элизабет должна сама проверить все принятые меры предосторожности. И
переговорить с Вальтером Гасснером. Она потянулась было к телефону, но
передумала. Существовал более надежный способ.
Вечером этого дня Элизабет уже летела обычным рейсовым самолетом в
Берлин.
Вальтер Гасснер нервничал.
Они сидели в угловом кабинете верхнего обеденного зала в "Папийоне"
на Курфюрстендамм. Обычно, когда Элизабет приезжала в Берлин в прошлые
времена, Вальтер всегда настаивал, чтобы они обедали у них дома, с ним и
Анной. На этот раз приглашения не последовало. Вместо этого он предложил
ей встретиться в ресторане. Когда он пришел, Анны с ним не было.
Вальтер Гасснер все еще походил на юношески стройного и подтянутого
киногероя, но кое-где внешний глянец несколько пооблупился и потускнел.
Лицо его выглядело озабоченным и напряженным, а руки ни на секунду не
оставались в покое. Что-то явно сильно угнетало и тревожило его. Когда
Элизабет осведомилась об Анне, он уклончиво сказал:
- Анна себя не очень хорошо чувствует. Потому и не пришла.
- Что-нибудь серьезное?
- Нет-нет. Все будет в порядке. Она дома, отдыхает.
- Я позвоню ей и...
- Лучше не надо ее беспокоить.
Это был странный и непонятный разговор, совершенно не в духе
Вальтера, которого Элизабет всегда считала полностью открытым, не
считающим нужным скрывать свои чувства.
Элизабет перевела разговор на Эмиля Джипли.
- То, над чем он работает, нам необходимо как воздух, - сказала она.
Вальтер кивнул.
- Это будет грандиозная штука.
- Я попросила его докладывать о ходе экспериментов мне лично.
Внезапно руки Вальтера прекратили свое беспрестанное движение. Это
было подобно крику. Он посмотрел на Элизабет и спросил:
- Зачем вы это сделали?
- Я не имела в виду вас обидеть, Вальтер. Я бы это сделала в любом
случае, и с любым членом Совета. Просто я хочу вести дело, как сама считаю
необходимым.
Вальтер снова кивнул.
- Понятно.
Но руки так и остались спокойно лежать на столе.
- У вас на это все права.
Он через силу улыбнулся ей, и она заметила, с каким трудом ему это
далось.
- Элизабет, - сказал он. - На имя Анны записан пакет акций на
огромную сумму. Она же не может получить за них ни гроша без вашего
согласия. Но ей это очень необходимо. Я...
- Простите меня, Вальтер, но я против того, чтобы в настоящее время
позволить свободную продажу акций.
Руки его снова нервно забегали.
24
Герр Юлиус Бадратт был тощим, сухоньким человеком, напоминавшим
богомола, одетого в черный сюртук. Его словно нарисовала неумелая детская
рука, таким он был схематично-угловатым. Ручки-спички, ножки-спички и
недорисованная голова на тщедушном тельце. Он неподвижно сидел напротив
Элизабет за огромным столом в конференц-зале "Роффа и сыновей". Слева и
справа от него сидели еще пятеро банкиров. Все они были одеты в черные
сюртуки с манишками, белые рубашки и черные галстуки. Они, казалось
Элизабет, не столько оделись в парадные костюмы, сколько натянули на себя
рабочие спецовки. В душе Элизабет, при виде их холодных, безразличных лиц,
шевельнулось недоброе предчувствие. Незадолго до открытия совещания Кейт
внесла в зал поднос с кофе и только что выпеченными, восхитительно
пахнущими пирожными. Все мужчины, как один, отказались от угощения. Так же
ранее они отклонили приглашение Элизабет отобедать с ней. Она решила, что
это плохой знак. Весь вид их говорил, что они пришли получить
причитающиеся им деньги.
Элизабет начала:
- Прежде всего, благодарю вас, что вы любезно согласились сегодня
прийти сюда.
В ответ они пробормотали что-то учтиво-невразумительно-вежливое.
Она набрала в грудь побольше воздуха.
- Я пригласила вас, чтобы попросить о продлении сроков уплаты тех
сумм, которые "Рофф и сыновья" вам задолжали.
Юлиус Бадратт мелко-мелко затряс головой.
- Простите меня, мисс Рофф. Мы уже имели честь уведомить...
- Я не закончила, - перебила его Элизабет и, окинув их всех взглядом,
продолжила: - На вашем месте я бы отказала.
Они быстро взглянули на нее, затем в недоумении друг на друга.
- Если раньше вас одолевали сомнения по поводу возможности получить
долги с "Роффа и сыновей", когда президентом был мой отец, - а он, как
известно, был блестящим бизнесменом, - то имеет ли смысл продлевать сроки
теперь, когда у руля концерна встала женщина, которая ничего не смыслит в
деле?
- Вы сами ответили на свой вопрос, - сухо сказал Бадратт. - У нас нет
никакого желания...
- Я не закончила, - снова сказала Элизабет.
Теперь они настороженно наблюдали за ней. Она посмотрела на каждого
из них в отдельности, удостоверившись в полном их внимании. Это были
швейцарские банкиры, которыми восторгались и к которым с уважением
относились их коллеги во всех частях финансового мира. Чуть наклонясь
вперед, они выжидательно смотрели на нее, и в их глазах светилось
любопытство.
- Вы уже длительное время сотрудничаете с "Роффом и сыновьями", -
продолжала Элизабет. - Уверена, что большинство из вас хорошо знали моего
отца, и если это так, то, несомненно, он пользовался у вас уважением и
доверием.
Некоторые из банкиров утвердительно кивнули.
- Уверена, господа, - невозмутимо продолжала Элизабет, - что многие
из вас чуть не поперхнулись своим утренним кофе, когда узнали, что его
место заняла я.
Один из банкиров улыбнулся, затем расхохотался.
- Вы абсолютно правы, мисс Рофф, - сказал он. - Может, это и
невежливо с моей стороны, но я думаю, что выражу общее мнение, когда
вашими же словами скажу - мы действительно чуть не поперхнулись своим
утренним кофе.
Элизабет простодушно улыбнулась.
- Я вас не виню. Уверена, что со мной приключилось бы то же самое.
Один из банкиров сказал:
- Одного не могу понять, мисс Рофф. Если все мы заранее знаем об
исходе этого совещания, - он выразительно развел руками, - то почему мы
все еще здесь сидим?
- Потому, - ответила Элизабет, - что вы самые известные и крупные
банкиры в мире. Не думаю, что вы достигли таких высот, глядя на все
исключительно сквозь призму долларов и центов. Если это так, то вместо вас
мог бы вести дело любой из ваших бухгалтеров. Полагаю, что в банковском
деле не только это определяет успех.
- Все это верно, мисс Рофф, - сказал один из банкиров, - но мы
коммерсанты и...
- А "Рофф и сыновья" тоже коммерческое предприятие. К тому же
огромное. Честно говоря, я и сама не предполагала, насколько огромное,
пока не села в это кресло. Даже трудно себе представить, сколько людей в
мире обязаны ему собственной жизнью. А какой вклад внесли мы в медицину! А
жизни скольких людей и поныне зависят от концерна? Если...
- Все это, несомненно, достойно одобрения, - перебил ее Юлиус
Бадратт, - но, сдается мне, мы отклоняемся от темы. Вас, должно быть, уже
поставили в известность, что одним из способов быстро обрести необходимые
суммы на погашение долгов является свободная продажа акций концерна.
"Это его первая ошибка", - подумала Элизабет. - "Вас, должно быть,
уже поставили в известность".
Ведь "в известность ее поставили" на закрытом совещании Совета
директоров, где вся информация рассматривалась как строго
конфиденциальная. Кто-то из присутствующих там ее намеренно разгласил.
Тот, кому это было позарез необходимо. Надо выяснить, кто был этот
"кто-то", но не сейчас, чуть позже.
- Я хотела бы вас спросить, - продолжала Элизабет. - Разве вам не все
равно, откуда появятся деньги, если ваши займы будут погашены?
Юлиус Бадратт испытывающе поглядел на нее, что-то прикидывая в уме,
пытаясь обнаружить ловушку в ее словах. Наконец он сказал:
- Естественно, все равно. Главное, что мы получим обратно свои
деньги.
Элизабет, подавшись вперед, с воодушевлением сказала:
- Таким образом, не важно, получите ли вы деньги от свободной продажи
акций или из наших собственных финансовых источников. Всем вам известно,
что "Рофф и сыновья" не банкрот. Не станет он им ни сегодня, ни завтра, ни
в обозримом будущем. И потому, единственное, чего я прошу, - это немного
времени.
Юлиус Бадратт сухо причмокнул губами и сказал:
- Поверьте мне, мисс Рофф, мы вам очень сочувствуем. Мы понимаем,
какую тяжелую утрату вы понесли и как вам сейчас тяжело, он мы не можем...
- Три месяца, - сказала Элизабет. - Всего девяносто дней.
Естественно, с повышением процентов за отсрочку.
За столом воцарилось молчание. Но оно было не в ее пользу. Лица их
стали холодными и враждебными. Она решилась двинуть в атаку основной
резерв.
- Я... я не знаю, могу ли... имею ли я моральное право сказать то,
что собираюсь, - проговорила она, понизив голос почти до шепота, - но
надеюсь, что это останется строго между нами.
Она обвела взглядом присутствующих и увидела, что вновь завладела их
вниманием.
- "Рофф и сыновья" на пороге открытия, которое революционизирует всю
фармацевтику.
Она выдержала паузу.
- Концерн готов выпустить на рынок лекарство, равного которому по
важности и коммерческим возможностям, как показывают наши расчеты, _н_е_т
в_ с_о_в_р_е_м_е_н_н_о_м _м_и_р_е_.
Она почувствовала, как атмосфера в конференц-зале резко переменилась.
Юлиус Бадратт первым клюнул на приманку.
- Что же... это... м-м-м... за?..
Элизабет отрицательно качнула головой.
- Простите меня, герр Бадратт. Возможно, я и так уже сказала много
лишнего. Могу только добавить, что это в корне изменит все производство.
Возникнет необходимость значительного увеличения наших мощностей, в два, а
то и в три раза. Естественно, нам понадобятся новые крупные займы.
Банкиры многозначительно переглянулись. Герр Бадратт прервал
наступившее молчание.
- Продлевая вам срок погашения долгов на девяносто дней, мы,
