как никого другого. Лучше всего было бы приставить его конюхом в дом к
кому-нибудь из старших офицеров. Может быть, к вам, Грэнвилл?
-- Нет, спасибо, у меня хороший конюх. Но я знаю, что ваша Эвелин часто ездит
верхом по окрестностям. Причем одна. А это небезопасно! Что если вам взять
Абулшера для Эвелин? Он стал бы, как раньше говорили, ее грумом.
-- Гм, пожалуй, это хорошая идея. Завтра же утром поговорю об этом с Фаригом.
Говорят, что на севере, у мусульман, принято относиться к женщинам с особым
почтением. Во всяком случае, собственных жен они так оберегают, что держат их
взаперти.
И оба рассмиялись.
Сердце Эвелин замерло, потом учащенно забилось. С эстрады неслись последние
аккорды очередного танца. Эвелин кивнула лейтенанту, извинилась и торопливо
направилась в сторону дамской туалетной комнаты. Но не вошла туда, а
устремилась к выходу. Притвратник открыл ей дверь и Эвелин вышла в сад.
Попав из ярко освщенного зала в темноту, она остановилась. Наступившая ночь
полнилась треском цикад и кваканьем древесных лягушек. А где-то далеко
раздавался вой голодной гиены. Понемногу глаза Эвелин освоились, и она
зашагала к конюшням, темневшим за оградой. Пройдя половину пути, она
замедлила шаги. "Что я делаю? Куда иду? К нему? А зачем? Что я ему скажу?".
Но ответов не было, перед глазами стояло манившее к себе бронзовое тело,
вздрагивающая перед каждым ударом бича спина, стекающие по ней ручейки
крови...
За спиной девушки послышались тяжелые шаги. Испуганно оглянувшись, она
узнала Насима, слугу своего отца. Он тоже узнал ее.
-- Мисс-сахиб Эвелин, что вы здесь делаете?
-- Я... я хочу видеть... Абулшера.
-- Абулшера?!
-- Да, его. Он теперь будет заниматься моими лошадьми, об этом я и
хотела бы с ним поговорить.
-- Зачем вам утруждать себя, мисс-сахиб? Я передам ему все ваши
распоряжения. И прослежу, чтобы все было сделано.
-- Нет, мне... мне надо самой. Будь добр, вызови Абулшера сюда.
-- Как вами угодно, мисс-сахиб.
Задержав на Эвелин удивленный взгляд, Насим удалился. Она стала ждать. Времия
тянулось томительно долго. Сейчас в Эвелин боролись два противолаположных
желания: броситься бежать отсюда и видеть человека, притягивавшего к себе,
подобно магниту. Танцы еще, конечно, продолжаются. Там, среди огней и
цветов, так уютно... И главное -- безопасно. Эвелин уже сделала шаг, но
неведомая сила сковала ее движения. "Господи, как это глупо. Чего я боюсь? Он
всего-навсего слуга. Какая я дура! Надо взять себя в руки... Господи, пусть
он выйдет..."
-- Мисс-сахиб...
Голос был тихим, но в ушах Эвелин произнесенное слово прозвучало как выстрел.
-- Вы... ты...
Нужные слова не шли на ум Эвелин. Лицо тхальца выражало недоумение.
-- Вы звали меня?
Только теперь Эвелин взглянула на него. Ее удивило, что вблизи Абулшер
оказался еще выше, чем представлялось издали. Тхалец был одет в длинную белую
рубаху навыпуск, она доходила ему до колен. На голове не было чалмы, черные
волосы были коротко подстрижены. Несмотря на темноту, Эвелин рассмотрела его
глаза -- зеленые и холодные.
-- Вы хотели видеть меня? -- повторил тхалец.
-- Да... Я... ты будешь моим грумом, и я хочу покататься верхом
завтра утром, еще до завтрака... Так что подготовь Вулкана к половине
восьмого. А себе можешь взять Дэзи.
-- Понятно. Будет сделано. Это все, мисс-сахиб?
В заданном вопросе можно было различить замаскированную усмешку.
-- Да, все. Но... --- она запнулась. -- Надеюсь, ты можешь ехать верхом?
-- Я не болен.
Эвелин почувствовала, что у нее краснеют щеки. Своим вопросом она хотела
выразить сострадание, а тхалец делал вид, что не понимает этого. Нахмурив
брови, Эвелин промолвила:
-- Так что, для тебя это нормально, когда тебя бьют?
Тотчас зеленые глаза остекленели. И даже как будто засветились в темноте,
подобно кошачьим. В какой-то момент Эвелин показалось, что Абулшер готов
ударить ее. Следующая фраза далась ему явно с трудом.
-- Это все, мисс-сахиб?
-- Да, -- прошептала она.
-- Я буду ровно в семь тридцать у вашего дома, мисс-са скотина! Я
тебе это припомню! Я научу тебя, как себя нужно вести!" Вдруг Эвелин
сообразила, что грозится точно так же, как ее отец, когда устраивает
очередной разнос туземцам. Это дало ей разрядку. Улыбнувшись, Эвелин пошла по
дорожке, ведущей к зданию, в котором еще полчаса назад она так безмятежно
отдавалась ритму вальса. В дверях парадного входа она столкнулась с Фрэнсисом.
-- Эвелин, ну куда же вы пропали? Ваша матушка вне себя!
-- Я ходила к конюхам, чтобы распорядится на счет лошадей на за скотина! Я
тебе это припомню! Я научу тебя, как себя нужно вести!" Вдруг Эвелин
сообразила, что грозится точно так же, как ее отец, когда устраивает
очередной разнос туземцам. Это дало ей разрядку. Улыбнувшись, Эвелин пошла по
дорожке, ведущей к зданию, в котором еще полчаса назад она так безмятежно
отдавалась ритму вальса. В дверях парадного входа она столкнулась с Фрэнсисом.
-- Эвелин, ну куда же вы пропали? Ваша матушка вне себя!
-- Я ходила к конюхам, чтобы распорядится на счет лошадей на завтра.
-- Но я бы сделал это для вас, надо было только сказать мне. Как вы можете
одна ходить ночью по местам, где живут туземцы? Они не любят, когда белые
интересуются их жизнью. Я уж не говорю, что ваша мама волнуется...
Эвелин увидела, что ее мать как раз спускается с лестницы. Ее лицо не
предвещало ничего хорошего, сейчас разразится скандал.
--- Быстро, Фрэнсис, пошли танцевать!
Он понимающе улыбнулся и взял ее под руку.
-- Хорошо, Эвелин, но больше вы не делайте так.
И снова она погрузилась в волны музыки... Чувствовала у себя на талии сильную
руку. Опустив веки, представляла себе, что эта рука принадлежит человеку с
зелеными глазами...
* * *
Уже целый час они ехали верхом. Эвелин впереди, Абулшер следовал за ней на
почтительном расстоянии. Она плохо выспалась, всю ночь во сне кто-то гнался
за ней. Несколько раз она пробовала заговорить со своим провожатым, но каждый
раз он отвечал вежливо, но односложно. Это злило Эвелин.
-- Поворачиваем обратно, -- скомандовала она.
Не говоря ни слова, тхалец развернул свою лошадь. Теперь девушка видела его
спину. Неожиданно Эвелин захотелось замахнуться хлыстом и со всей силой
ударить по белой рубашке -- так, чтобы на ней выступила кровь...
-- Почему ваши мужчины так плохо относятся к своим женам?
-- Почему плохо, мисс-сахиб?
-- Они у вас сидят взаперти, у них нет никаких развлечений.
-- Это не так, мисс-сахиб. Развлечений у них хватает.
Опять в его словах чувствовалась скрытая усмешка.
-- Никакие развлечения не могут заменить свободу, -- повысила голос Эвелин.
Абулшер не ответил. Весь путь до дома они проехали в полном молчании. У
ворот Эвелин спрыгнула на землю, небрежну бросила тхальцу поводья и
кивком головы дала понять, что на сегоденя он свободен.
* * *
В этот день Эвелин не знала, чем ей занятьься. Долго со скучающим выражением
лица слонялась из комнаты в комнату. Когда около полудня мать предложила
ей навестить заболевшую жену капитана Роджерса, Эвелин так охотно
согласилась, что миссис Беллингэм удивилась.
У миссис Роджерс был очередной приступ тропической лихорадки. Ее нудный
рассказ о том, как на нее действуют принимаемые лекарства, быстро утомил
Эвелин. Выбрав удобный момент, она пожаловалась на головную боль и попросила
у матери разрешения отправиться домой. Вернувшись к себе, Эвелин вновь
ощутила тоску и одиночество. Пробовала читать, долго лежала на диване в
гостиной. Желание чего-то неизведанного не давало ей покоя. В конце концов
она вышла из дома и направилась к боковой аллее парка.
В каждом военном городке английской колониальной армии пространство между
домами офицеров и местом, где живут слуги-туземцы и солдаты-сипаи, превращено
в своеобразный парк. На его тенистых лужайках играют не знающие ни расовых,
ни классовых различий дети -- белые вместе с темнокожими. По мере того, как
дети растут, их совместные игры становятся все более и более редкими.
Наступает, наконец, день, когда повинуясь повелительному зову из роскошного
дома, маленький человек с белой кожей навсегда покидает своих друзей. С этого
момента многие белые уже не знают дороги туда, где живут их слуги.
Эвелин подошла к живой изгороди, служившей границей парка, но тут ее
остановил плеск воды, выливавшейся из ведра. В этом месте за изгородью
находился колодец. Девушка пригнулась и заглянула сквозь листву. Над колодцем
склонился мужчина, до пояса обнаженный. Лицо ено было скрыто от Эвелин, но ей
бросились в глаза свежие рубцы на спине. В волнении она затаила дыхание...
Мужчина медленно вытягивал ведро из колодца. Эвелин встала на колени и
развела сцепившиеся ветки. Она совсем забыла об осторожности, ей и в голову
не пришло, что мог бы подумать при виде подглядывающей через дырку в изгороди
белой леди любой туземец, случись ему здесь проходить.
Тем временем мужчина снял с головы чалму и развязал пояс на штанах.
Мешковатые брюки упали, он переступил через них, поднял и бросил на камень у
колодца. Эвелин зажала рот рукой, ее сердце застучало с неимоверной
быстротой... Первый раз в жизни она смотрела на обнаженного мужчину.
Перед ней стоял тхалец -- высокий, стройный, мускулистый. Его кожа напоминала
цвет молочного шоколада. Он повернулся к ней лицом и Эвелин с изумлением
увидела, что от низа его живота параллельно крепким бедрам тянется нечто
впроде трубки. "Это его половой член," -- пронеслось в голове Эвелин.
Конечно, ей приходилось видеить ЭТО у коней. Она даже знала, что у коней этот
орган обладает удивительным свойством менять свои размеры и формы. Она знала,
что за несколько секунд он может увеличиться в несколько раз, пробыть в таком
состоянии довольно долго, а потом вдруг съежиться и спрятаться. Еще она
вспомнила, как одна девочка говорила ей, что если мужской член в поднятом
виде дотронется до женщины, у той появится ребенок. "А вдруг он сейчас
дотронется до меня?" -- от страха у Эвелин заныло в животе. Инстинктивно она
еще больше пригнулась к земле, чтобы хоть как-то защитить себя от обладающего
столь мистической силой органа...
Тхалец неторопливо зачерпнул из ведра кружку воды и вылил себе на грудь. Вода
не была прохладной, колодец прогревался солнцем, но даже на расстоянии Эвелин
ощущала, как чистые струи освежают и приятно щекочут тело. Одна кружка
следовала за другой, и вдруг Эвелин заметила, что половой орган тхальца начал
вытягиваться и подниматься. Через несколько мгновений он уже выдавался далеко
вперед и чуть-чуть вверх. Подрагивая, он, казалось, стремился напрячься еще
сильнее... Теперь он стал похож на толстую полированную трость, сделанную из
прочного дерева. Сходство с палкой усиливалось тем, что разбухший член
заканчивался головкой, похожей на округлый набалдашник трости. Эвелин поразил
цветовой котраст: кожа на самом члене была коричневой, а на
набалдашнике-головке -- розово-красной. Каждая порция воды, попадая на
ожившую трость, заставляла мужскую доблесть нервно вздрагивать. Эвелин
показалось, что могучий орган хочет отделиться от тела, порвать с ним
связь...
Мужчина взял член в руку и осторожно натянул кожицу к основанию. Эвелин
увидела, что напряженную до предела головку разделяет нечто вроде уздечки.
Растирая член, тхалец вылил на него полную кружку воды. И снова восставшая
плоть задергалась, стали видны вздувшиеся синеватые вены... Эвелин с трудом
сдерживала себя. Ей хотелось пробраться через изгородь и прикоснуться к
странному коричневатому органу. Но, как и прежде, страх перед мощью и
таинственной силой мужского члена удержал ее на месте. "Может быть,
колдовская сила этого органа так велика, что даже если просто глядеть на
него, то и тогда что-то должно произойти?" -- подумала Эвелин. При этой мысли
испуг ее перешел в настоящий ужас, она выпрямилась и без оглядки побежала к
дому.
Очутившись у себя в комнате, Эвелин плотно затворила дверь и легла на
