диким ожесточением он принялся колотить ее по бедрам. Его руки то сжимались в
кулаки, то хлопали наотмашь упругую плоть. Он добрался до пространства между
ее ног и без остановки лупил по той части женского тела, на которую в первую
очередь была нацелена яростная месть за убитого брата. На съежившиеся
интимные губы, которые столько раз сладострастно трепетали и жадно
открывались навстречу могучему фаллосу, сыпался град жестоких ударов. Имхет
должен был наказать эту хищную злополучную яму, заглатывавшую мужскую силу и
послужившую причиной трагедии...
Первобытная ярость достигла крайней точки, тхалец ничего не видел перед
собой, кроме ненавистной, прятавшейся от него норы, в которой притаился злой
дух, лишивший его самого близкого на свете человека. Ему надо было сокрушить,
раздавить, растерзать ее...
Эвелин извивалась и дергалась от невыносимой боли, из забитого рубашкой рта
неслись заглушенные стоны. Хмельной пароксизм расправы разжег мужской
инстинкт, фаллос Имхета выпирал из холщовых штанов, словно страшное
привидение, закутанное в саван. Но он не поддавался призыву восставшего
органа, продолжая разделываться с плотоядной самкой, пока, наконец, не
выбился из сил. Он рухнул на нее, сквозь его стиснутые зубы прорвались
сдавленные рыдания...
Он безжизненно лежал на ней, тяжело дыша, и постепенно приходил в себя. Затем
он медленно приподнялся, перевернул ее и поставил на колени перед собой.
Грубым рывком раздвинул полушария ягодиц и вонзил в тесный сжавшийся ход
дубиноподобный орган.
Эвелин содрогнулась от колющей боли, но помимо ее воли, мышцы расслабились,
в ней всколыхнулось желание... Боль уже не пронизывала ее, тело
непроизвольно стало отзываться на волнообразные движения бившегося в ней
фаллоса. Ее бедра сами собой настроились на синхронные с мужскими выпады,
чтобы забирать от каждого движения как можно больше наслаждения.
Рука Имхета протянулась к мохнатой горке ее лобка, пальцы отыскали
увлажнившийся вход в лоно ее...
Отчаянно дернувшись, Эвелин попыталась исторгнуть из себя когтистые
пальцы, но это только усилило раздирающую боль. Он проталкивал всунутые
пальцы все глубже... Внутри ее был уже весь кулак. Дикая боль стала
нестерпимой, Эвелин с ужасом подумала, что не вынесет этого...
Женский организм агонизировал, но похоть брала свое: сладострастная жижа,
которой истекало лоно ее, орошало волосатое орудие пытки.
Втиснутый во влагалище Эвелин кулак разжался, острые длинные ногти стали
разрывать ее внутренности. В ответ на это обжигающие спазмы стали одна за
другой сотрясать изнемогающее тело...
Это был самый сильный оргазм в ее жизни! "И последний!" -- промелькнуло в
угасающем сознании...
Мужчина оставил ее. Почти без чувств, Эвелин повалилась на бок. Перед
глазами стоял густой туман...
Вдруг туман пронзил блеск стали. Она увидела кривое лезвие ножа...
Рядом с кинжалом возник огромный фаллос, он был в крайней стадии
возбуждения. Из него вылетела струя молочно-упругих капель...
Это было последнее, что она видела...
Всаженное под прекрасную левую грудь лезвие разом заглушило
подрагивание ее охваченных сладострастием бедер.
И тогда бесшумно опустился плотный багрово-черный занавес...
* * *
Душным вечером мисс Эвелин Беллингэм была найдена убитой в своей постели.
Труп обнаружила ее старая няня Миана. Войдя в комнату, она пронзительно
закричала и бросилась прочь. Через час прибыла миссис Беллингэм. Но к тому
времени здесь уже побывал комендант гарнизона с врачом, фельдшером и
медсестрой. Они убрали окровавленные тряпки и привели тело в порядок. Лицо
пришлось прикрыть, чтобы мать не увидела изувеченный нос -- кончик его был
отрезан.
Убийство осталось нерасследованным. Никто не сомневался в том, что оно было
вызвано местью, но властями не удалось найти убийцу. Его нужно было
разыскивать в горах -- все знали, что это безнадежно. Как в Дели, так и в
Лондон были посланы подробные доклады, которые осели в архивах...
Полковник Беллингэм вышел на пенсию, вместе с женой они уехали в Англию.
Вскоре после случившегося полк получил приказ передислоцироваться на
юг, под Бангалор. В Саргохабаде появились новые люди. Все, что произошло
с Эвелин Беллингэм со временем превратилось в легенду.
