-- Это меня не интересует. Ты пришла сюда по собственной воле, я был обязан
принять тебя, как этого требуют наши законы гостеприимства. И это все. Лучше
будет, если я забуду о тебе, как о женщине...
Сейчас она ненавидела его. Ненавидела больше, чем кого-либо в своей жизни.
Она ненавидела его за то, что нуждалась в нем -- как физически, так и
материально. За то, что он, хотя и наслаждается ее телом, но легко может
обходиться без него.
Плача от злости, она выкрикнула:
-- Ну, а после того, как твой ребенок родится, неужели тебя будет
удовлетворять эта недоразвитая самка? Ведь ей скучно заниматься любовью! Она
идет к тебе в постель из страха, с неохотой, с отвращением. Что, это и есть
та самая скромность, которая тебе так дорога? Неужели от меня ты получаешь
меньшее удовольствие?
Абулшер улыбнулся. Его зеленые глаза смотрели на нее с иронией.
-- А что такое удовольствие? Можно получать его по-разному. Могу это доказать.
Он развязал узел пояса своих шаровар и, взяв в руку свой длинный мужской
орган, сжал его могучий ствол. Двигая рукой вверх и вниз, он заставил его
медленно набухнуть и разрастись. Достигнув желаемого результата, он сказал,
смеясь:
-- Это тоже доставляет мне удовольствие... И это тоже...
Он резко выбросил в сторону руку и схватил козу, которая паслась перед
входом в сарай. Подтянув животное за хвост, он быстро воткнул свой
возбужденный фаллос в прикрываемое густой шерстью отверстие. Коза
заблеяла, но через пару секунд смирилась с тем, что сидело в ней и,
наклонив рогатую голову, снова принялась щипать траву. Абулшер,
продолжая смеяться и смотреть на Эвелин, медленно вводил и выводил свой
источник чувственного удовольствия из нутра козы. Он гладил животину по
спине. Называл ее ласковыми женскими именами... Затем движения его
участились, к лицу прилила кровь, он погружал член глубже и глубже.
Его руки судорожно вцепились в густую шкуру, рот перекосился, глаза
устремились в одну точку... Сделав последний выпад, он в изнеможении
рухнул на спину животного...
Эвелин с ужасом наблюдала эту сцену. Ее затошнило. Абулшер с таким
откровением смаковал последствия эксперимента, проведенного на этой
грязной козе со столь глупой мордой, что Эвелин больше не могла
сдерживаться. Едва она успела отвернуться, как ее вырвало.
Этим вечером для Эвелин Беллингэм началась новая жизнь. Впервые она
опустилась на циновки точно с таким вздохом, как старшая жена Абулшера.
Эвелин легла на бок и спокойно заснула.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Солнце уже склонялось к горизонту -- висело там, словно гигантский фонарь,
окрашивающий небо в яркие цвета. Эвелин потихоньку брела к дому, погоняя
хворостиной жалкое стадо коз. Она загнала их во двор, бросила им охапку сена
и принесла воды. Она удивилась, что рядом никого нет, обычно в этот час здесь
были и Фарида и Джамиля, которые мыли посуду. Она закрыла коз и направилась к
дому, но, сделав несколько шагов, услышала оживленные мужские голоса. Опустив
на лицо покрывало, Эвелин уже собиралась проскользнуть на женскую половину,
когда заметила, что обе жены Абулшера сидят в комнате, и что лица их открыты.
Она остановилась и увидела незнакомого мужчину.
Он был одет в обычный тхальский костюм, весь покрытый дорожной пылью. По
сравнению с Абулшером он был значительно ниже ростом, но шире в плечах. Кожа
его была очень темной, глаза черные. Он носил густые усы. Когда Эвелин
вошла, он что-то громко говорил, но тотчас смолк.
Абулшер встал и указал ему на Эвелин.
-- Имхет, это та женщина.
-- Салам алейкум, я брат Абулшера. Я из Пешавара, сначала поехал к Абулшеру в
Саргохабад, а мне там сказали, что он должен быть здесь.
Абулшер пристально взглянул на Эвелин.
-- Имхет нам сейчас рассказал, что англичане несколько месяцев назад нашли
труп убитого лейтенанта. И теперь подозревают в этом убийстве меня...
Эвелин почувствовала слабость в ногах. Она давно вычеркнула Фрэнсиса из своей
памяти. Ее охватил ужас. Ясно, что Абулшер и его брат догадывались, а может
быть, и знали, кто на самом деле убил офицера. Что ей делать? Признаться или
все отрицать? Нет, лучше сказать правду, они все равно узнают.
-- Я... Я убила его нечаянно... Он хотел изнасиловать меня... Я защищалась...
Абулшер мрачно произнес:
-- Верно говорят, что за женское целомудрие надо платить.
-- Я не подумала, что они станут подозревать кого-нибудь из местных
жителей. Поэтому я и не говорила об этом. Теперь я сама расскажу им...
Абулшер вздохнул:
-- От этого не будет никакого толка. Они уже наверняка знают, кто настоящий
убийца. Но они не допустят, чтобы пострадала репутация семьи британского
полковника.
Он надолго замолчал, погрузившись в раздумье. Потом обратился к брату:
-- Когда мы должны ехать?
-- Чем раньше, тем лучше. Англичане уже выслали за тобой патруль.
-- Мы возьмем с собой эту женщину?
-- Это нужно решать тебе.
-- Тогда мы возьмем ее. Фарида, к вечеру надо одеть ее мужчиной. И
понадобится еда в дорогу. Мы уезжаем надолго.
Остаток дня пролетел незаметно. Эвелин сидела на женской половине, ее сердце
сжималось от беспокойства и страха. Джамиля беспрерывно причитала и хныкала,
сетуя на разлуку с мужем, но все же занималась делом -- месила тесто для
лепешек, чистила и тушила овощи. Фарида собирала одежду. Мужчины готовили
лошадей. Около шести часов в комнате женщин появился еще один тхалец,
пожилой. Это был дядя Фариды, он сказал, что останется в доме на время
отсутствия Абулшера.
Фарида принялась за туалет Эвелин. Первым делом она усадила ее на кровать и
покрыла плечи полотенцем. Распустила белокурые волосы и, прежде чем Эвелин
успела что-либо сказать, быстрыми движениями остро наточенного ножа обрезала
их. Эвелин закрыла глаза и стиснула зубы -- порвалась последняя нить, которая
связывала ее с прошлым. Фарида взяла палочку и стала намазывать ей на волосы
что-то липкое. Это была хна. Эвелин поняла, что ее будут красить и пыталась
протестовать, но старшая жена была непреклонна. Вскоре волосы Эвелин
приобрели тускло-рыжий цвет. Водопад волнистых золотисто-белокурых волос мисс
Беллингэм превратился в простую и грубоватую прическу тхальского мальчишки.
Затем Фарида натерла кожу Эвелин соком кожуры грецких орехов и кожа быстро
потемнела.
Далее старшая жена принесла длинную полосу тонкой ткани, которой туго
замотала пышную грудь Эвелин. Фарида надела на нее мужские шаровары и длинную
серую рубаху. Мужской наряд дополнили кожаные сапоги с загнутыми вверх носами
и коричневая чалма. Когда Эвелин взглянула в зеркало, то увидела невысокого
стройного рыжеватого подростка...
Едва Фарида закончила одевать Эвелин, как Абулшер крикнул, что пора ехать.
Эвелин выбежала из дома, радуясь той свободе, которую давало ей превращение в
мужчину. Абулшер и его брат уже сели на коней. Они привязали мешки с
провизией к седлам, за спины закинули ружья. Эвелин взобралась на низкорослую
гнедую лошадку. Новое седло показалось ей поначалу неудобным.
Они помахали стоящим у дома женщинам и направили лошадей в сторону ближайшего
перевала...
* * *
После трех часов пути они сделали привал у горной речки. Имхет развел костер,
они поели лепешек и овощей. После ужина Эвелин легла на расстеленное на земле
одеяло. Над ней был бескрайний усеянный звездами небосклон. Она смотрела на
своих спутников, которые продолжали сидеть у костра.
Братья были совершенно не похожи друг на друга. Это сначала удивляло Эвелин,
но теперь она знала, что Имхет -- брат Абулшера по крови. В младенчестве их
кормила одна и та же женщина, они вместе росли, а когда им было по
четырнадцать лет, то однажды каждый из них разрезал кинжалом палец и они
смешали капающую кровь, поклявшись в вечной дружбе. Эвелин не могла понять
смысл подобных мистических ритуалов. Ей они казались несерьезными и даже
забавными, а здесь они значили очень много. Каждая народность, каждая секта,
каждая каста имела собственный кодекс обычаев и правил, нередко резко
отличных друг от друга. Европейцу нечего было даже пытаться проникнуть за
плотную завесу тайн, окутывавших столь многое в этой непостижимой стране.
Эвелин прикрыла глаза. Натруженное после долгой скачки в непривычном седле
тело приятно расслабилось. Она заснула, но ненадолго. Ее пробудил какой-то
невнятный шум. Круглая луна освещала их бивак холодным серебристым сиянием.
Инстинктивно она протянула руку, думая, что рядом с ней лежит Абулшер. Но его
не было. В тревоге Эвелин подняла голову и огляделась.
Она увидела обоих братьев, тот и другой были раздеты. Имхет сидел, поджав под
себя колени и прислонившись спиной к дереву. Абулшер лежал перед ним,
приподняв согнутые ноги. Эвелин быстро перевернулась на живот и устремила
свой взор в их сторону. Темнокожий Имхет нежно поглаживал руками живот и
бедра брата. Эвелин увидела его вздымающийся член, он имел такие внушительные
размеры, что о них трудно было догадаться, если судить по небольшому росту
этого человека. Сейчас этот член был зажат между коленями Абулшера, из них
торчала его розоватая верхушка. Имхет наклонился, сложил губы трубочкой и
втянул в них тугой орган своего брата. Абулшер что-то бормотал, пребывая в
экстазе: поднимая и опуская колени, он потирал ими длиннющий фаллос брата.
Неожиданно Имхет мягко оттолкнул от себя Абулшера, вскочил и выпрямился.
Абулшер поспешно встал на колени, положил свою голову на руки и раздвинул
ноги. Приземистый Имхет тоже опустился на колени позади него, расставил
мускулистые шары его ягодиц, отыскал в них ход, окруженный складками кожи и
без труда вонзил в него свой увесистый фаллос. С полминуты он держал его там
неподвижным, гортанным голосом произнося нежные слова в адрес брата, потом
втиснулся до предела. Свои руки Имхет протянул к раздувшемуся и
вздрагивающему члену Абулшера, обхватил его и принялся массировать. Оба стали
двигаться в едином ритме, их напрягшиеся тела забились в неистовой тряске.
Ночь оглушалась похожим на конское ржанье гиканьем и звонкими шлепками
крепких бедер по упругим ягодицам...
Эвелин не могла оторвать от них глаз. Ее поражало поведение Абулшера. Он,
который мог быть таким грубым с женщиной, сейчас делал все, чтобы усладить
этого плотоядного коротышку. Было ясно, что Абулшер получал мазохистское
удовольствие, рабски покоряя свое тело прихотями брата по крови...
В конце концов вожделение обоих достигло пароксизма, фрикции стали бешеными.
Казалось, что двое мужчин наперегонки рвутся к близкому финишу их соития...
Темнокожий Имхет был страшен в своем оргазме. Его будто взрывало изнутри,
раскаты этих взрывов прокатывались по всем конечностям, нижняя челюсть
отвисла... В бессилии упав на Абулшера, он продолжал дергаться от стихающих,
но еще владеющих им толчков семяизвержения. Прошло немало времени, прежде чем
он притих.
Эвелин лежала, съежившись и боясь пошевелиться, но продолжала наблюдать.
Коротышка пришел в себя и встал. Он поцеловал брата в щеку и что-то прошептал
ему на ухо. Они легли на землю валетом. Абулшер взял грузный орган Имхета,
который уже вновь начал оживать, в рот. Одновременно он раздвинул ноги,
подставив собственный член красными губам брата. Они долго лежали на земле,
припав друг к другу и млея от блаженства. Вдруг ни с того ни с сего Имхет
поднялся и бросился к пасшимся поблизости стреноженным лошадям. Он выбрал
одну из них, потрепал по загривку, положил обе руки ей на спину, подпрыгнул
и повис поперек хребта. Абулшер подошел к нему сзади и быстро окунул свой
пенис в темную щель качающегося зада. Затем он легонько хлопнул лошадь, она
послушно тронулась. Животное медленно совершало на привязи круг за кругом.
Абулшер шел рядом с ним. Переступая ногами, лошадь раскачивала висящее на ее
спине тело Имхета, эти качания отзывались утонченными подрагиваниями
разгоряченной плоти вокруг введенного органа Абулшера. Так они сделали еще
круг, потом еще и еще... До тех пор, пока не рухнула запруда, сдерживавшая
оргазм, и не хлынули пульсирующие струи наслаждения...
