менным и упрямым во всем. Конечно, нельзя думать плохо о мертвых. Но в
конце концов Медай оказался бесполезным для них - как и всегда. Медай
жил для себя и покончил с собой, не считаясь ни с кем. Он не думал о
том, что его ждут, что в его смерти мало пользы для Народа, пускай даже
смерть его отвечала самым высшим канонам Келов.
Ньюн расстался с Медаем в ссоре. Он ничего не забыл и знал, по-
чему госпожа хотела, чтобы он поднялся к ней; знал, что думают его
братья кел'ейны, сидящие рядом с ним сейчас. В той ссоре, когда они об-
нажили длинные мечи, Ньюн выхватил меч первым, прямо в зале Святилища.
Это был день, когда Медай посмел коснуться Мелеин.
И Мелеин не протестовала.
Сама госпожа положила конец ссоре - она сбежала по ступеням
лестницы с башни - тогда она была еще способна на это - и вмешалась. Она
обозвала Ньюна обидными словами - и это поразило его, ведь он был уве-
рен, что госпожа любит его.
Медай не услышал от нее ни одного обидного слова.
Прошло совсем немного времени - и Медай получил почетную службу
на корабле бая регулов, службу, достойную одного из Мужей. А Мелеин пе-
решла в касту Сенов.
А для Ньюна с'Интель не изменилось ничего. Он вернулся к своим
занятиям, находясь рядом с матерью и постепенно теряя последние надежды
покинуть Кесрит.
Все оставалось по-прежнему до этого злосчастного дня. Он хотел
помириться с Медаем, когда тот вернется, и сделать вместе что-нибудь для
пользы Народа.
Но Медай обокрал его и здесь. В Доме Ньюн был мальчиком на побе-
гушках, им он и остался. И это было несправедливо.
~Когда ты осознаешь, какова твоя миссия, зачем ты нужен Наро-
ду~,- говорил Эддан,- ~приди и скажи мне~.
И затем все келы заговорили о Медае, восхваляя его. То был древ-
ний ритуал ~лидж'эйя~. Голоса старых кел'ейнов звучали над телом Медая.
- Это очень плохо,- сказал Лирен,- что старики хоронят молодых.
Следом заговорила Пасева:
- Что ж,- сказала она, прикасаясь к сверкающим в золотом свете
ламп ~джи'тэй~, полученным им за службу регулам,- что ж, хоть он и мо-
лод, он немало странствовал и много воевал. Я вижу здесь награды за Шоа,
Элаг, Согрун, Гезен, Сегур, Хэдре - и везде он служил своему Народу. Да,
он много сделал, этот наш брат, дитя нашего дома. Я думаю, что он очень
устал. Я думаю, что служба у регулов стала ему в тягость, и он сделал
это, чтобы вернуться домой. Я тоже устала, служа регулам, и, узнай я,
что окончание службы отодвигается, я сделала бы то же, что и он.
Потом пришел черед Ньюна воздать хвалу своему кузену. Злые слова
вертелись на языке у юноши, но он не мог произнести их, не мог перечить
Пасеве, которую любил. Он опустился на пол и закрыл голову руками, сод-
рогаясь всем телом.
И келы позволили ему это, решив, что он страдает от горя. Но их
горе было искренним, они скорбели по тому, кого любили. Ньюн же страдал
от жалости к самому себе.
Теперь он оценил себя и обнаружил, что даже сейчас он не может
сравниться с Медаем.
Ожидая, пока Ньюн совладает с собой, остальные шепотом перегова-
ривались, но постепенно всем стало ясно, что Ньюн не может отыскать слов
для ритуальной речи. Тогда они заговорили о горах, о погребении, которое
им предстоит совершить. В их словах, в их планах чувствовалось такое от-
чаяние, что путь до гор неблизок, подъем крут, ноша будет тяжела - ведь
они стары, дряхлы. Они говорили о том, что регулы, конечно, не дадут
транспорт. Но Келы и не станут обращаться с такой просьбой, ведь она ос-
корбит память Медая. И старики начали обсуждать, как же они понесут его
в горы.
- Не беспокойтесь,- сказал Ньюн, нарушая долгую тишину.- Я сде-
лаю все сам.
И увидев сомнение на их лицах, он подумал о трудном долгом пути
и сам засомневался.
- Госпожа не позволит,- сказал Эддан.- Ньюн, мы похороним его
поблизости.
- Нет,- сказал Ньюн. И повторил снова, думая о госпоже.- Нет.- И
после этого никто не возражал. Эддан решил, что все должно идти своим
чередом.
И затем, после того, как он спокойно и с достоинством попросил
оставить его одного, они ушли, тихо шурша мантиями. Этот звук отозвался
эхом в сердце Ньюна. Он думал о своем эгоизме, о мужестве стариков, так
много сделавших в жизни, и ему было нестерпимо стыдно.
Наступила долгая ночь его бдения. В тишине эдуна остальные скор-
бели в своих комнатах. Он начал думать и понял, что не хотел бы умереть
добровольно, несмотря на традиции своей касты. Он не хотел умереть, как
умер Медай, и это было ему неприятно, так как противоречило тому, к чему
он готовил себя всю жизнь.
Медай смог это сделать, и госпожа приняла Медая. И именно в этом
Медай оказался выше его.
Конечно, подобные мысли здесь, в Святилище, в присутствии богов
и мертвого, были святотатством. Ему стало очень стыдно, и он захотел
убежать далеко в горы, как делал это раньше, когда был ребенком. Там он
быстро забывал свои огорчения, все свои обиды, забывал о себе.
Но теперь он был взрослым.
Он должен был исполнить свой долг перед народом. Медай жил и
умер, подчиняясь законам Народа. И пусть Ньюн не был согласен с мотивами
этой смерти, он был вынужден признать, что все произошло в соответствии
с законами мри. Медай исполнил свой долг, сделал все, что от него зави-
село в создавшемся положении.
Несмотря на то, что это была заведомая ложь.
- НьюнЄ
В шуме ветра, который все время был в святилище, Ньюн различил
легкий шорох и шепот. Он поднял глаза и увидел в отдалении золотую фигу-
ру. Он узнал голос сестры. Она подошла к самому экрану, разделяющему их,
хотя они могли встретиться лицом к лицу где-нибудь в эдуне или за его
пределами.
- Вернись,- сказал он. Ведь находясь рядом с мертвым, пусть даже
родственником, девушка нарушала закон своей касты. Для Сенов не сущест-
вовало родственных отношений, они были в родстве со всем миром.
Но Мелеин не ушла. Ньюн поднялся. Все тело его онемело от долго-
го стояния на коленях на холодном каменном полу. Он подошел к решетке.
Мелеин нельзя было отчетливо рассмотреть. Он видел только маленькую ру-
ку, опирающуюся на экран, и с нежностью сравнил ее со своей большой ру-
кой. Но Ньюн боялся прикоснуться к девушке. Ведь согласно верованиям
мри, к нему нельзя было приближаться, пока он не похоронит родственника.
- Мне разрешили придти,- сказала Мелеин.- Госпожа послала меня.
- Мы все сделаем,- заверил он ее. И сердце его забилось, когда
он вспомнил, что отношения между Медаем и Мелеин были больше, чем родс-
твенные.- Мы отнесем его в Сил'атенЄ и сделаем все, что нужно.
- Мне кажется, тебе не следует оставаться здесь всю ночь,- ска-
зала она. И затем, с внезапной горечью: - Или ты здесь только потому,
что не получил прямого приказа уйти?
Ее внезапный выпад привел Ньюна в смятение. Он задержался с от-
ветом, пытаясь найти нужные слова и соображая, почему она говорит так.
- Он мой родственник,- сказал наконец он.- Все остальное теперь
не имеет значения.
- Однажды ты чуть сам не убил его.
Это была правда. Он пытался рассмотреть через решетку лицо Меле-
ин. Но видел только смутные золотые контуры фигуры за металлом решетки.
- Это было давно,- сказал он.- И я думаю, что, будь он жив, мы
помирились бы с ним. Я хотел этого. Я очень хотел.
- Я верю,- сказала она после долгого молчания.
Она снова надолго замолчала, и эта тишина тяжким грузом придави-
ла Ньюна.
- Это все ревность,- признался он.
Наконец все его душевные терзания приобрели форму, вылились в
четкие слова. Признание было мучительным, но все же муки были куда сла-
бее, чем он ожидал. Мелеин была его вторым "я". Когда-то они были с ней
очень близки, и Ньюн думал, что эта близость все еще сохранилась.
- Мелеин, когда нас, молодых воинов, всего было двое в эдуне,
ясно, что между нами должно было возникнуть соперничество. Он был первым
во многом, в чем мне хотелось превосходить его. А я был ревнив и обид-
чив. И встал между вами. Я напрасно сделал это, но через шесть лет я
заплатил за свою оплошность.
Она молчала. Ньюн был уверен, что она любит Медая - единственная
дочь эдуна, умирающего от старости. Было очевидно, что она и Медай были
бы прекрасной парой - кел'ен и кел'е'ен, еще тогда, когда она была в
касте Келов.
Возможно - и эта мысль постоянно мучила его - Мелеин была бы
счастливее, останься она келом.
- Меня послала госпожа,- сказала наконец она, никак не реагируя
на его слова.- Она слышала о решении келов. Она не хочет, чтобы шел ты.
В городе волнения. Такова ее воля, Ньюн: останься. Его похоронят другие.
- Нет.
- Я не могу принести ей этот ответ.
- Скажи ей, что я не стал слушать. Скажи ей, что придется сде-
лать куда больше, чем просто яму в песке. Скажи ей, что если эти старики
потащат его в горы, они умрут по дороге.
- Я не могу сказать ей этого! - прошептала Мелеин со страхом в
голосе. Этот страх окончательно укрепил Ньюна в его решении.
В этом требовании Интель было не больше смысла, чем в остальных
ее желаниях. Она могла играть жизнями мри, могла сокрушить их надежды и
мечты. ~Ее любовь ко мне слишком эгоистична. Она считает, что я принад-
лежу только ей. И не только я, но и Мелеин - мы оба дети Зайна! Она пе-
ревела Мелеин в касту сенов, а Медая отправила служить регулам, когда
увидела, что их тянет друг к другу. Она сломала нам жизнь. Великая гос-
пожа - она душит нас, прижимая к себе, ломая наши кости в своих объяти-
ях, вдыхая свое дыхание в нас~.
~И так будет, пока мы живы~.
- Делай то, что тебе положено,- сказал он.- Что касается меня,
то я сделаю для своего кузена то, что должен сделать. А ты - сен'е'ен, и
у тебя нет больше родственников. Иди к госпоже и скажи ей что хочешь.
Он страстно хотел разозлить ее, заставить пойти наперекор Ин-
тель. Ему очень хотелось этого. Но рука ее исчезла, и она пошла прочь.
Ее золотая тень растворилась в золотом свете по ту сторону решетки.
- Мелеин,- прошептал он. И повторил громко: - Мелеин!
- Не приближайся ко ~мне~,- донесся до него далекий, бестелесный
голос.- Когда он был жив, я была его родственницей, и ты завидовал все-
му, что у него было. Теперь у меня другой путь. Скажи над его телом, что
госпожа гордится его смертью. А я не хочу указывать тебе, что делать.
Похорони его. Делай, что хочешь.
- Мелеин,- позвал он.- Мелеин, вернись.
Но в ответ он услышал удаляющиеся шаги и стук закрываемых одна
за другой дверей. Он остался стоять, держась одной рукой за экран. Он
желал, чтобы она изменила свое решение и вернулась, и сказала то, что он
желал услышать. Но она ушла. Он не мог даже сердиться на нее, ведь он
сам толкнул ее на это.
Творение Интель. Как и он.
Ему хотелось верить, что где-нибудь в укромном уголке башни Се-
нов Мелеин отбросит свою гордость и заплачет по Медаю. Но он сомневался
в этом. Холодность, рассчитанная холодность была в ее голосе - то была
школа Сенов.
Лампы мигнули, пламя задрожало. Двери эдуна оставались на ночь
открытыми - то была древняя традиция, выражающая почтение к мертвым.
Скачущие извивающиеся тени плясали по стенам, покрытым загадочными зна-
ками. Эти знаки, казалось, жили своей собственной жизнью. Госпожа гово-
рила, что в них содержится вся история и мудрость Народа. Всю жизнь он
был окружен этими знаками. Они были нарисованы на стенах Святилища, сте-
