побеспокоить вас еще раз.
Повернувшись, я пошел к выходу. Мне его было даже немного жалко, такой у
него был несчастный, пристыженный вид.
Когда я добрался до шоссе на Сирль, я выключил мотор, остановил машину на
обочине, закурил и мысленно обдумал, о чем я должен буду доложить полковнику
Пармеллу по его возвращении из Вашингтона. Время бежало, мне оставалось
всего три дня для работы. Я не сомневался, что как только Пармелл прочитает
мое донесение, он сразу же закроет это дело. Во-первых, на него не было
денег. Во-вторых, мой рапорт обнаружит тот фиговый листок, в который
превратилась смерть Митча. Пармеллу не захочется, чтобы национальный герой
был изобличен как преступный распространитель наркотиков. Ну и потом, в
конце-то концов, кому какое дело до того, что случилось с Джонни Джексоном?
Впрочем, меня это очень интересовало!
В этом деле было столько неясностей, которые следовало бы уточнить. Я
вынужден был сознаться, что и сейчас ни капельки не приблизился к решению
возложенной на меня задачи.
Мне припомнились слова отца: "Когда ты зайдешь в тупик, сын, возвращайся
в исходную точку, и, возможно, если ты хорошенько подумаешь, тебе удастся
найти важный ход, который ты раньше проглядел".
Я определенно зашел в тупик, поэтому вернулся назад.
Фредерик Джексон, фермер-лягушатник, поручил полковнику Пармеллу
разыскать его внука, Джонни. Он уплатил рэтейнер в сотню долларов, напомнив
полковнику, что его сын Митч, отец Джонни, был награжден "Медалью Почета".
Таким образом, полковник не мог отказаться от этого задания и поручил мне
заняться расследованием.
Я обнаружил следующее:
Фрэд Джексон был убит. Чтобы защитить пьяницу-шерифа и не допустить к
расследованию полицию штата, коронер, доктор Стид, вынес вердикт о
самоубийстве. Под кроватью Фрэда имелось скрытое отверстие, тайник, в
котором Фрэд наверняка хранил свои сбережения. Кто-то очистил хижину,
прихватив с собой медаль Митча и деньги Фрэда. Городские слухи указывали,
что Митч был отпетым негодяем, который проводил время с таким же подонком,
Сидом Воткинсом. Они вместе воровали и учиняли дебоши. Обоих призвали в
армию. В Сирль, вскоре после того, как Митча послали во Вьетнам, явился
8-летний мальчишка, который разыскивал своего деда, Фрэда Джексона. Мальчик
дал почтальону письмо, адресованное миссис Стелле Коста. Мальчик остался
жить у деда и до четырнадцати лет посещал школу. Тут пришло известие о
гибели Митча и о его награждении медалью. Джонни бросил школу, последующие
шесть лет его ни разу не видел никто из тех немногих людей, которые бывали
на ферме Джексона, но Велли Боткине был уверен, что он никуда не уходил.
Затем два месяца назад он удрал, и тогда Фрэд попросил Пармелла разыскать
его. В течение шести лет после смерти Митча на имя Фрэда из Майами приходил
каждый месяц конверт. Хотя армейские офицеры были высокого мнения о Митче,
сержантнегр, Хэнк Смит, заявил, что Митч был "толкачом" наркотиков и погиб,
пытаясь сохранить своих молодых клиентов, которые и были источником его
немалого дохода. Смит был раздавлен каким-то водителем, который удрал с
места наезда. Мне сначала пригрозил высокий негр, потом на меня напали два
подонка. Затем нужно было еще подумать о Гарри Везерспуне: бывший армейский
агент по борьбе с наркотиками намеревался арестовать Митча Джексона как раз
перед тем, как тот погиб геройской смертью. Везерспун хотел приобрести ферму
Джексона. Через своего адвоката Эдварда Венболта он поместил объявления для
Джонни, но теперь утратил интерес к этому делу. Завещание Фрэда было
составлено должным образом: его ферма и деньги переходили к Митчу, в случае
же, если бы Митч умер, к его отпрыску мужского рода, рожденному в браке или
незаконно. Таким образом, Джонни наследовал ферму и неизвестное состояние
Фрэда. Стелла Коста, видимо, мать Джонни, работала в сомнительном ночном
клубе, который принадлежит мексиканцу Эдмундо Рейзу. Молоденькая танцовщица,
занимающаяся стриптизом, Би-би Менсл, заменившая Стеллу после того, как та
ушла из клуба, заявила, что Стелла умерла от повышенной дозы героина, а
Джонни, ее сын, был педерастом, связанным с каким-то негром. Би-би
пользовалась спортивной машиной, принадлежавшей миссис Филлис Стобарт,
которая год назад вышла замуж за богатого бывшего торговца из Сайгона
Герберта Стобарта Боткине, отец Сида Воткинса, регулярно встречался с
Джонни, когда тот приходил в его бакалейную лавку. Велли сказал мне, что это
он положил цветы на могилу Фрэда, потому что, как он считает, Джонни захотел
бы это сделать, но он был неопытным лжецом, и я был уверен, что Велли до сих
пор связан с Джонни.
Я все это "разложил по полочкам" и в который раз подумал о том, что очень
многое следовало бы раскопать.
Поскольку я находился в какой-то миле от фермы Джексона и поскольку у
меня было еще два часа до ленча, я решил еще раз съездить туда и хорошенько
проверить, не прозевал ли я чего-нибудь. Тщательный обыск без Билла
Андерсена, который отвлекал меня, мог что-то дать.
Я завел мотор и поехал к ферме. Проехав по узенькой аллейке до поворота,
я оставил машину и дальше пошел пешком. Выйдя на открытое место, я
остановился, чтобы посмотреть на хижину. Дверь была распахнута. Кваканье
лягушек заглушало все другие звуки. И снова меня потрясла какая-то зловещая
атмосфера, царившая в этом месте: влажная жара, кваканье лягушек, одиноко
чернеющая хижина.
Автоматически я расстегнул среднюю пуговицу пиджака, чтобы иметь
возможность моментально выхватить свой пистолет. Я прошел мимо колодца и
деревянной лохани на подмостках, где Джонни стирал белье старого Фрэда,
затем подошел к двери хижины и распахнул ее.
Какое-то мгновение я смотрел в тускло освещенное помещение. Хотя в
помещение, где было очень неуютно, солнечный свет проникал сквозь покрытые
грязью окна.
Первая комната выглядела так, как будто она подверглась нападению
вандалов. У стола были оторваны ножки, у стульев спинки, пыльный ковер
отброшен в сторону. Кто-то порубил стены, проделав большие дыры в бревнах.
Два древних кресла были вспороты, из них вытащена набивка, которая свисала
клочьями, как внутренности какого-то убитого животного.
Подивившись разгрому, я прошел в спаленку Фрэда. Здесь была точно такая
же картина: волос из матраца устилал грязным снегом весь пол. Двери кладовки
были сорваны с петель, задняя стенка в ней была обработана топором. Грязная
одежда Фрэда валялась кучей на полу. И во второй спальне все было
перевернуто, порубано, порезано.
Я вытер со лба пот, растерянно оглядываясь.
Сюда кто-то приходил, решив во что бы то ни стало что-то разыскать.
Картина разгрома говорила мне о том, что мне не стоит терять времени на
дальнейшие поиски.
Я вышел на солнцепек. Почти оглушающее кваканье лягушек не давало
возможности сосредоточиться.
Я решил, что мне необходимо сообщить шерифу Тиму Мейзону о том, что здесь
произошло. Несомненно, это не хулиганская выходка каких-то беспутных
молодчиков, кто-то искал деньги Фрэда. Пустая дыра под кроватью не убедила
кладоискателей, что деньги уже кто-то забрал.
Я уже было пошел по лужайке к машине, но тут меня неожиданно что-то
подтолкнуло пойти еще разок взглянуть на лягушачий пруд. Иной раз у меня
внезапно появляются вот такие желания, а это было очень сильным.
Пока я шел по узенькой дорожке к пруду, скрытому зарослями деревьев,
неумолчное кваканье отдавалось у меня в голове.
Я чувствовал себя бесконечно одиноким и брошенным, от этого почему-то
было тревожно, так что я прибегнул к испытанному способу: нащупав свой 38-й,
но это не вселило ожидаемой уверенности.
Я неслышно подошел к пруду.
На противоположном берегу, как мне показалось, сидели сотни лягушек,
целая зеленая армия квакающих, их черные глаза поблескивали.
Я двинулся вперед, стараясь не производить никакого шума.
Густо поросший водорослями, затянутый тиной пруд как будто впитал в себя
жар сияющего на небе солнца.
Посреди пруда имелось что-то вроде плота, на котором сидели десятки
лягушек.
Я подошел поближе, затем замер, перестав дышать, когда различил
человеческую руку.
Это был вовсе не плот, а труп!
Я захлопал в ладоши, и немедленно все до одной лягушки исчезли. Я подошел
к краю пруда и уставился на плавающее тело.
На голове трупа упорно сидела огромная лягушка. Я махнул рукой, она
квакнула и неохотно плюхнулась в воду.
Теперь я уже разглядел, что в пруду находилось тело Гарри Везерспуна.
Из будки телефона-автомата на шоссе я позвонил в офис шерифа.
Мне ответил Билл Андерсен.
- Билл, сообщаю, что хижина Фрэда Джексона была разграблена. Полагаю, вам
следует об этом знать.
- Разгромлена?
- Совершенно верно. Самым диким образом.
Наступила пауза. Потом я продолжил:
- Вы меня слышите?
- Извините, Дирк, но что вы там делаете?
- Я почувствовал себя одиноко. Ну, а тут столько лягушек.
Новая пауза, затем он сказал:
- Полагаю, мне лучше приехать?
- Именно поэтому я и звоню. Непременно захватите с собой шерифа, доктора
Стида, санитарную машину и двух дюжих санитаров в болотных сапогах.
- Что случилось?
- Я забыл упомянуть, что Гарри Везерспун купается в лягушачьем пруду. Он
умер, а лягушкам, похоже, это не нравится.
Я повесил трубку.
Вернувшись к хижине Фрэда, я сел на скамейку в тени и стал ждать.
Только через час на узкой аллейке показалась машина шерифа, за рулем
сидел Билл Андерсен, шериф Мейзон и доктор Стид. За этой машиной двигалась
санитарная машина, в ней находились двое чернокожих, которых я уже видел
раньше, и двое белых в рабочих брюках из грубой парусины и болотных сапогах.
Я пошел к ним навстречу, когда они вышли из машины.
Шериф Мейзон нетвердо держался на ногах и тяжело опирался на доктора. От
него сильно несло скотчем... Доктор Стид показался мне еще более старым,
хотя это едва было возможно. Он сильно волновался. У Билла глаза только что
не вылезли на лоб.
- Сначала загляните сюда, джентльмены, - сказал я, указывая на хижину. -
Мистер Везерспун может подождать.
Подозрительно посмотрев на меня, - шериф и доктор Стид вошли в домик.
- Вам тоже стоит посмотреть, Билл, - сказал я, - красноречивая картина.
Он присоединился к шерифу и врачу.
Один из чернокожих санитаров с надеждой посмотрел на меня.
- У нас имеется новый клиент?
- Совершенно верно. Он будет мокрым, так что если у вас есть клеенка или
какая-то другая непромокаемая подстилка, возьмите ее с собой.
Трое проверяющих вышли из хижины.
Доктор Стид покачал головой и укоризненно проговорил:
- Варвары! Нынешняя молодежь! Они не уважают ничью собственность!
- А вы что думаете, шериф? - спросил я.
Мейзон заморгал, потом, запинаясь, пробормотал:
- Да... варвары...
- Разве вам не кажется, что сюда явился кто-то с целью что-то найти?
- Варвары, - повторил он.
- Что там с мистером Везерспуном? - требовательно спросил доктор Стид. -
Вы говорите, что он умер?
- Я бы так сказал, но вы, возможно, посчитаете, что он просто нас
дурачит! - не мог я не подкусить этого вредного старика, который больше
всего беспокоился за своего старого друга.
Я повернулся к одному из людей в болотных сапогах:
- Вам понадобится багор.
Он широко улыбнулся:
- Мы захватили, - сказал он и вытащил багор из санитарной машины, в то
время как его напарник доставал огромную непромокаемую плащ-палатку.
Билл Андерсен все предусмотрел!
Я пошел первым. Шерифу Мейзону было трудно идти по узкой тропинке к
