- Думаю, вы правы. Я должен поговорить с Джонни, мистер Боткине.
Необходимо заполнить кое-какие пробелы. Надеюсь, что она будет со мной
откровенна, но этого нельзя ожидать, если вы будете рядом. Вы не возражаете?
Он немного подумал и кивнул головой:
- Почему я стану возражать? Просто попрошу вас быть с ней повежливей. Ей
несладко жилось, и я ее люблю.
Я поднялся.
- Разрешите я подготовлю вам еще одну порцию скотча?
Постараюсь ее не задерживать, а потом вы спокойно пообедаете.
- Благодарю вас, мистер Уоллес.
Поставив перед ним его бокал, я пошел к двери.
- Будьте с ней поласковей, - напомнил он.
Пройдя коридор, я постучал в дверь ее спальни и вошел. Джонни явно меня
ожидала. Она полулежала на постели, держа в руках маленького медвежонка.
Сейчас на ней был светлый парик, а выражение личика было мрачным.
- Давайте потолкуем, - предложил я, закрывая за собой дверь. Затем
придвинул стул поближе к девушке и сел на него.
- Что случилось с деньгами вашего деда?
Она крепче прижала к себе медвежонка.
- Я их забрала.
- Расскажи мне об этом, Джонни.
Она в нерешительности пожала плечами.
- Он хотел, чтобы они достались Митчу. Затем, когда Митча убили, его
сыну, если же у Митча не будет сына, то передать их в фонд
ветеранов-инвалидов.
- Это мне известно. Поскольку вы были дочерью Митча, вы не могли
претендовать на эти деньги.
- Совершенно верно. Взяла я их потому, что этот негодяй Везерспун пытался
их украсть.
- Не спешите, Джонни. Вы знаете про лягушачью фабрику и про банду
торговцев наркотиками?
- Знаю. Мне про это рассказала мать.
- Знали ли вы, что ваш отец и Стобарт работали вместе?
- Мой отец уже погиб, когда эти два гада столковались. О'кей, мой отец
был "толкачом" наркотиков, ну и что? Зато он умер, спасая семнадцать молодых
солдат, и был награжден за это "Медалью Почета".
Я не собирался сообщать ей, что Митч бросился в джунгли, пытаясь спасти
свой недельный солидный куш.
- Что вы сделали с деньгами, Джонни?
Она посмотрела на меня сверкающими глазами.
- Как вы думаете, что я с ними сделала? Послушайте меня, притворщик! Я
любила дедушку. Он был единственным человеком, который обращался со мной как
с себе равным. Я не считаю Велли и Китти, которые вообще святые, но дедушка
был другим. Я обожала сидеть и выслушивать его рассказы. Какой человек! Я
заставляла его снова и снова рассказывать мне о его схватке с аллигатором,
когда он лишился обеих ног. О'кей, он был немного тронутым. Ненавидел
женщин... Он никогда не говорил мне, почему Вероятно, у него были на то
основания. Дед частенько повторял: "Джонни, мой мальчик, мы, мужики, должны
держаться друг друга. Женщины доставляют больше неприятностей, чем
аллигаторы". В отношении денег он тоже был ненормальным. Сам их почти не
тратил. Все копил и копил, прятал деньги в дыру под кроватью. "Когда я уйду,
Джонни, - говорил он мне, - ты их возьмешь. Мне они ни к чему. Но ты, мой
внук, должен жить богато и ни в чем не нуждаться". Я-то знала, что я ему
внучка, так что он не захотел бы, чтобы деньги достались мне. Знай он, что я
девочка, он бы просто не впустил меня в дом... После того, как пришло
известие о смерти Митча, к нам явился Стобарт поговорить с дедушкой. Я
находилась в задней комнате хижины и слышала все, о чем они говорили. -
Погладив медвежонка и не глядя в мою сторону, Джонни продолжала: - Стобарт
сказал, что он был другом Митча, у них был общий бизнес. Митч сказал, что
если с ним что-нибудь случится, его долю должен получить отец, а когда отец
умрет - сын Митча, Джонни. Договор есть договор. Дедушка сказал, что ему
денег не требуется, но Стобарт стоял на своем. "Возможно, вам они и вправду
не нужны, но мальчику понадобятся". Так он сказал. И в течение последующих
шести лет ежемесячно приходило письмо. Дедушка не знал, что я все слышала.
Сам он не трудился даже вскрывать конверты, а просто прятал их в дыру вместе
со своими сбережениями.
- Вы пересчитали деньги, Джонни?
- Их было слишком много. Я прекратила считать, когда дошла до пятисот
тысяч.
- И все эти деньги у вас?
Она посмотрела на меня и сообщила.
- Сейчас уже нет. Они принадлежали не мне. Я сложила их все в посылочный
ящик и отправила в фонд ветеранов-инвалидов в Нью-Йорк как анонимный дар.
Этого хотел дедушка, именно так я и поступила.
Я с восхищением взглянул на девушку.
- Но вы могли бы оставить эти деньги, Джонни. Взять их себе...
У нее сверкнули глаза.
- Уж не принимаете ли вы меня за воровку?
- Извините. Наоборот, я считаю вас удивительно милой девушкой.
- Я не нуждаюсь в комплиментах. Мой дедушка был для меня самым дорогим
человеком. Я не смогла бы его обмануть. Разве на моем месте вы не поступили
бы точно так же?
- Поступил бы я? Надеюсь, что да, Джонни.
- Вы закончили? Я хочу покормить Велли обедом.
Глаза у нее затуманились, она вновь занялась медвежонком.
- Не совсем. Расскажите мне про Везерспуна.
- Что вас интересует?
- Вашего деда убил он, верно?
- Да.
- Расскажите.
- Когда я ушла от дедушки, то устроилась работать в СкинКлубе. Место мне
нашла мать. К Велли я приезжала на уик-энды на машине матери. Я все время
думала о дедушке. Частенько я пробиралась к нему и наблюдала за ним у
лягушачьего пруда. Мне очень хотелось с ним заговорить, но я была уверена,
что он не захочет меня знать. В тот день, когда его убили, я тоже поехала
туда. Этот негодяй Везерспун разговаривал с ним в хижине, когда я подошла со
стороны пруда. Он что-то кричал о деньгах, потом раздался выстрел... - Она
закрыла глаза, ее пальцы судорожно впились в медвежонка. - Везерспун
выскочил из хижины с пистолетом в руке. На его лице было выражение
панического страха. Наверное, он первым услышал, как ваша машина идет к
лужайке. Везерспун нырнул в кусты. Я почувствовала, что произошло что-то
ужасное, и по-глупому перепугалась. Появились вы и вошли в хижину. И я, и
Везерспун следили за вами из своих укрытий. Когда вы уехали, Везерспун снова
заскочил в хижину и выбежал из нее уже без пистолета. Он сел на мотоцикл,
который оставил за хижиной и умчался. Тогда я вошла в хижину... - она
вздрогнула. - Дедушка был мертв. Я вытащила деньги из тайника под кроватью,
папину медаль, все дедушкины бумаги и поехала назад к Велли. Я не стала
рассказывать ему о случившемся. А теперь можно мне заняться обедом для
Велли?
Я поднялся.
- Спасибо, Джонни. По-моему, теперь во все внесена ясность.
Она тоже поднялась с кровати, неохотно оставив там лохматого мишку.
- Вы ведь больше не станете нас тревожить, не так ли?
Я взглянул ей прямо в глаза и спросил, понизив голос:
- Чем вы его ударили, Джонни?
Она замерла, ее лицо покрыла восковая бледность.
- Я не... Что вы такое говорите?
- Вы убили Везерспуна, - все еще полушепотом произнес я. - Когда он в
отчаянии явился в хижину, чтобы без спешки произвести в ней тональный обыск,
вы тоже находились там. Он хотел во что бы то ни стало найти сбережения
вашего дедушки. Вы наблюдали за тем, как он варварски сокрушал в доме
решительно все. Затем он побежал к пруду, надеясь там что-то найти. Вы
прокрались следом за ним и ударили его. Он свалился в пруд и утонул. Падая,
он стащил с вашей головки парик. И он все еще был у него в руке, когда его
вытащили из воды.
У нее подогнулись колени, она обессиленно села на стул, потом потянулась
к медведю и прижала его к груди.
- Вот как все случилось, не так ли, Джонни?
Казалось, она черпала силы из детской игрушки. Краска снова возвратилась
на ее лицо, глаза засверкали. Она наклонилась вперед и решительно заявила:
- Да, я убила его. И я рада. Слышите? Я очень рада! Он прикончил моего
дедушку, а я любила его. Мне наплевать, что будет со мной. Бегите,
докладывайте копам! Когда я наблюдала за тем, как этот дьявол тонет, я
громко кричала: "Вот тебе за моего дедушку, мерзкая свинья!" Идите же,
зовите полицию! - слезы побежали по ее щечкам, и она нетерпеливо смахнула их
в сторону. - Уходите, оставьте нас вдвоем! Я выдержу и это испытание,
подожду здесь полицию. Больше мне не хочется никуда бежать. Я уже
набегалась...
- Дознание о смерти Везерспуна было проведено сегодня, - негромко
заговорил я. - Вердикт: несчастный случай. Меня это вполне устраивает.
Человек, который губит людей наркотиками, не заслуживает снисхождения и не
имеет права на жизнь. Вы сделали благое дело, Джонни!
Она посмотрела на меня, глаза ее были широко раскрыты. Девушка начала
было что-то говорить, но сразу умолкла.
- Желаю вам счастья, Джонни! Не призрачного счастья звезды стриптиза,
настоящего человеческого счастья желаю я вам. Уверен, вы найдете для себя
лучшее применение в жизни, - я улыбнулся ей. - Вы так молоды, перед вами вся
ваша жизнь. Ваше будущее зависит только от вас самой. Успехов вам, славный
вы человечек! Держитесь подальше от Сирля, но не забывайте Велли.
Она начала громко всхлипывать и махнула рукой, прося меня уйти.
- Идите трясти своим проклятым тамбурином в каком-нибудь другом месте! -
пробормотала она.
Я оставил ее плачущей над своим кудлатым медвежонком. Не стал я и
задерживаться, чтобы попрощаться с Велли Воткинсом. Тихонечко вышел из
маленького садика и зашагал к машине. Закурив сигарету, несколько минут
сидел я в ней, не трогаясь с места.
Завтра я вручу свой отчет полковнику Пармеллу, но в нем появятся
некоторые купюры. Он передаст его в отдел по борьбе с наркотиками,
сотрудники которого одновременно нагрянут на лягушачью фабрику и на
роскошную виллу Сида Воткинса. Там они обнаружат достаточно вещественных
доказательств, чтобы Боткине и ублюдок Рейз получили большие сроки тюремного
заключения.
Подумал я и о Стелле Коста. Будущее ее виделось мне мрачным. В ее
возрасте вряд ли можно надеяться на удачу. Что с ней произойдет? С ее
напористым характером она выживет...
Я включил мотор.
Все это я доложу полковнику Пармеллу.
Хотя я обнаружил банду торговцев наркотиками в Сирле, мне не удалось
найти Джонни Джексона, скажу я ему с виноватым видом. И спрошу, хочет ли он,
чтобы я продолжал поиски. Зная полковника, я не сомневался, что он не
пожелает больше тратить деньги.
Он и так хорошо заработает на мне.
Разоблачение преступной группы вполне удовлетворит его. Он позаботится о
том, чтобы газетная шумиха хорошо отразилась на Его Агентстве.
Направляясь в Сирль, я подумал, что для того, чтобы выгородить Джонни
Джексона, мне, в свою очередь, потребовался фиговый листок...
