- Хорошо, начинайте с этого, - и она сняла трубку телефона.
Билла я застал в нашей комнате за пишущей машинкой, и передал ему
слово в слово свое интервью с миссис Торнсен и мистером Аклендом.
- Вот пока и все, - подвел я черту. - Меня лишь удивляет, почему
миссис Торнсен, которая не проявляла ни малейшего интереса к жизни своей
дочери, теперь тратит большие деньги и обращается к нам за помощью,
подозревая вымогательство. Почему? Что-то в этом есть.
- По-моему, Дирк, мотивы миссис Торнсен нас не должны интересовать.
Все эти "почему?" и "отчего?" нас не касаются.
- А мне кажется, что это дело обещает быть очень интересным. Не могу
дождаться встречи с Анжелой Это надо сделать очень аккуратно, Билл. Я
войду в банк и буду ожидать сигнала Акленда. Ты будешь ждать снаружи.
Когда я подам тебе знак, ты поедешь впереди нее. Мы будем на машинах.
Она, конечно, будет на колесах. Ее нельзя потерять из виду. Она может
привести нас прямо к цели.
- Хорошо, Дирк. Нет ничего проще.
- Ну, а что удалось раздобыть тебе?
- Есть кое-что интересное. Я провел утро в "Геральде", пролистав
подшивки за прошлые годы и многое выудил о Торнсене. Он был важной
птицей. Был главным партнером маклерской фирмы "Торнсен и Чартерно",
главной в городе. У них есть отделение в Нью-Йорке, но главные клиенты у
них в этом городе. У Торнсена был собачий нюх на биржевую конъюнктуру.
Он безошибочно угадывал, когда купить акции и облигации, а когда
спустить их. Он не только помогал заработать своим клиентам, но
обогащался и сам. В возрасте тридцати пяти лет, уже сложившимся и
преуспевающим биржевым маклером, он женился на Кэтлин Ливингстон, дочери
Джо Ливингстона. Тот занимался бурением нефти, и как раз после свадьбы
дочери потерял все свое состояние, наткнувшись на три пустых скважины.
Представляешь, как повезло Кэтлин, когда она заарканила Торнсена. Ее
семья к тому времени была совсем на мели. У них родилось двое детей:
Терренс и Анжела. В газетах мало что об этом говорится, но зато многое
написано о том, как миссис Торнсен транжирит деньги своего мужа. Она
одна из крупнейших благотворительниц. Люди толпами валят на ее
знаменитые приемы. В прошлом году в возрасте шестидесяти двух лет
Торнсена нашли мертвым в его библиотеке. Он долго страдал сердечными
приступами, от которых доктора лечили его последние десять лет жизни.
Жил он под большим нервным напряжением, сколачивая огромные состояния
для себя, а также для важнейших заправил бизнеса в городе. Ни для миссис
Торнсен, ни для врачей это не было неожиданностью, и заключение о смерти
не вызвало ни малейшего сомнения. Единственное, на что обратил внимание
коронер Герберт Даусон, это то, что на виске усопшего была рана, но
медицинское заключение гласило, что это произошло после очередного
сердечного приступа, когда он, падая, ударился головой об угол своего
письменного стола. Слуга Джон Смелди засвидетельствовал, что услышал шум
падающего тела, и поспешил в библиотеку, но застал хозяина уже мертвым.
Он зафиксировал отсутствие дыхания с помощью маленького зеркальца,
которое лежало тут же на письменном столе. Естественная смерть и
симпатия к вдове и семье усопшего со стороны коронера, который, кажется,
тоже дружил с миссис Торнсен, позволили прекратить это дело. Теперь
миссис Торнсен веселится, как хочет, Анжела получает свои десять тысяч в
месяц, а мистеру Терренсу не досталось ничего. Вот и вся история.
- Так вот, Билл, ты считаешь, что нам нет никакого дела ни до чего,
кроме как установить возможного шантажиста, а мне хочется покопаться в
прошлом этой семейки. Меня, например, интересует сын мистера Торнсена и
его пьяный слуга... Ладно, начнем с малого и откроем это дело. Ты ведь
знаешь полковника. Когда он вернется, то потребует полного отчета.
- Понятно, - вздохнул Билл и придвинул к себе пишущую машинку.
Было уже 18.30, рабочий день заканчивался, и я вновь стал подумывать
о Сюзи Лонг. Вечером мы должны были встретиться в ресторане "Омар и
крабы", в одном из многих ему подобных, но благодаря умеренным ценам и
его владельцу Фрэдди Кортелу, знавшему толк в омарах и крабах, мы
предпочитали именно этот.
- Что ты собираешься делать вечером, Билл? - спросил я, убирая свой
письменный стол. Он пожал плечами:
- Наверное, потопаю домой, наскоро приготовлю обед, а затем просижу у
телевизора, пока не захочу спать. Чувствуя свое превосходство, я покачал
головой.
- Нельзя так жить, Билл. Тебе нужно найти хорошую, добрую милашку,
как это сделал я. Он усмехнулся.
- Подумай о том, сколько я экономлю денег. Хорошая работа будет не
вечно. Так что меня устраивает положение вещей. Пока, Дирк, - и, махнув
рукой, он вышел.
Я сел в свою машину и поехал домой, на самую окраину у дамбы в
заброшенном рабочем районе. Припарковав автомобиль, в скрипучем лифте
поднялся на четвертый этаж. Когда я только приехал в Парадиз-Сити, то
прельстился дешевизной этой маленькой меблированной двухкомнатной
квартирки, и решил, что она мне вполне подходит, хотя и мрачновата.
Стены были выкрашены темно-коричневой краской, мебель была сильно
потерта и неудобна, кровать скрипела, матрас весь был в заплатах.
Тогда я себя успокоил, что в этой дыре я задержусь недолго. Но все
изменилось после того, как сюда пришла Сюзи. Она с ужасом огляделась и
воскликнула тогда:
- Как ты можешь жить в такой дыре?
Я сказал ей о небольшой плате, и это ее в чем-то убедило.
- Ладно, - сказала она. - Я беру это на себя. Через неделю, пока я
жил у Билла, Сюзи с помощью двух маляров из "Бельвью-Отеля", плюс
мебель, которую ей удалось раздобыть на складе того же отеля по бросовой
цене, навела в моей квартире такой блеск, что мне стало даже приятно
возвращаться домой, а Сюзи просто расцветала всякий раз, появляясь у
меня.
Когда заходишь в квартиру, перед носом возникает большая пустая
стена. Никто из нас еще не решил, что с ней делать. Я думал использовать
ее под книжные полки, но Сюзи хотела подыскать хорошую копию с
современной картины и повесить ее на стену. Немало времени мы провели,
обсуждая эту проблему, и я понемногу стал сдавать свои позиции, почти
согласившись с ней, Когда я вошел в квартиру, передо мной уже не было
пустой стены. На ней аэрозольной черной краской полутораметровыми
буквами было выведено:
"МАЛЫЙ! НЕ ЛЕЗЬ В ДЕЛА АНЖИ, А ТО..." Тот, кто написал это, должно
быть, ждал меня за входной дверью. Выпад его был быстрым и точно
рассчитанным. Я успел только услышать свист опускающегося на мою голову
кнута, затем все поплыло, и я повалился в темноту.
Глава 2
На следующее утро в 9.45 на подкашивающихся ватных ногах я вошел в
вестибюль "Пасифик энд Нэшнл Бэнк", где меня встретил холодный,
насмешливый взгляд мисс Керч.
- Сейчас доложу мистеру Акленду, - сказала она. - Вы ведь мистер
Уоллес? - Эта старая треска начинала действовать мне на нервы.
- Вы очень любезны, мадам.., ах, да, кажется, мисс Керч? Плотно
поджав губы, она нажала на кнопку интеркома.
- Мистер Акленд, пришел мистер Уоллес.
Гораций Акленд вышел из своего кабинета, и мы обменялись
рукопожатиями. На этот раз он напоминал епископа, отошедшего от пышной
трапезы.
- Посидите здесь, мистер Уоллес. Мисс Керч предупредит вас, как
только появится мисс Торнсен.
Я с удовольствием погрузился в удобное кресло, так как голова у меня
просто раскалывалась, несмотря на все искусство Сюзи и пять таблеток
аспирина, которые она насильно втолкнула в меня.
Когда Сюзи пришла вчера вечером, входная дверь была полуоткрыта, я
без чувств валялся на полу, а надпись на стене объяснила ей все
остальное. Она никогда не терялась в трудных обстоятельствах и тотчас же
пришла мне на помощь. Втащила меня на диван и, обнаружив у меня за
правым ухом шишку размером с куриное яйцо, она метнулась на кухню и тут
же принесла ледяной компресс, нежно приложив его к опухоли. Через десять
минут после этого я пришел в себя и, мысленно прокрутив в обратном
порядке всю катушку, восстановил картину.
- Извини, дорогая, - пролепетал я, - кто-то неожиданно нагрянул ко
мне.
- Помолчи, дорогой. Попробуй-ка перебраться в кровать С ее помощью я
разделся, влез в пижаму и кое-как добрел до кровати - Две порции виски
со льдом были бы сейчас как нельзя кстати, - пробормотал я, опуская
разламывающуюся голову на подушку.
- Никакого алкоголя, - твердо заметила Сюзи, - возможно у тебя
сотрясение мозга Я вызову врача.
- Я себя чувствую нормально. Никакого врача. Всего лишь маленький
щелчок по черепу, неплохое испытание на крепость. Я даже рад. Завтра все
будет хорошо, а сейчас дай мне что-нибудь выпить.
Укоризненно вздохнув, она вышла, а я услышал, как она на кухне
готовит напиток. Когда она вернулась, мне уже было немного легче, и я с
удовольствием заметил, что для себя она тоже что-то взбила.
- Все хорошо, - сказал я. - Не смотри на меня так трагически.
Она немного отпила из бокала и вздохнула.
- Ты напугал меня насмерть, Дирк. Что же все-таки произошло?
- Не забивай свою милую головку ненужными мыслями. Сейчас я работаю
над одним делом, и по-видимому это кому-то не по душе.
Сюзи понимающе кивнула головой. Она знала, что я не могу
распространяться о своей работе. Таковы условия, принятые в агентстве.
- Хорошо. Тогда я дам тебе три таблетки снотворного и ты уснешь.
Она вышла в ванную и принесла таблетки.
- Теперь я пойду.
- Мне было бы намного лучше, если бы ты легла со мной.
- Ни в коем случае. Прими таблетки. Так как сильная боль в голове не
проходила, я не стал настаивать и проглотил предложенные ею таблетки.
- Завтра я приведу маляров, и они перекрасят стену... А как им
удалось попасть сюда?
- Замок-то простой, подобрать ключи очень легко.
- Хорошо. Я приведу также и слесаря, пусть поставит хороший замок.
Ключи будут в почтовом ящике.
Наклонившись, она поцеловала меня и выпорхнула из квартиры.
Я хорошо выспался, и хотя голова все еще сильно болела, утром мы
встретились с Биллом у его дома в 9.15. Каждый на своей машине мы
отправились в банк. Мы приехали раньше, и у меня осталось время
пересесть в его машину и рассказать о событиях прошлого вечера.
- Начинаются неприятности, Дирк, - сказал он.
- Похоже. Неприятности - наша специальность.
- Но что-то уж очень быстро. Кто-то, видимо, шепнул этим ребятам, что
ты сел на хвост Анжи. Среагировали они сразу. Но кто же мог это сделать?
- Вот это нам и предстоит узнать. Так как время приближалось к 9.45,
я выскользнул из его машины - Я подам тебе знак, - сказал я и вошел в
вестибюль банка.
Я сидел в кресле, притворяясь, что читаю "Парадиз-Сити Геральд", в то
же время поглядывая одним глазом в сторону мисс Керч, которая то и дело
переключала кнопки своего интеркома, что-то спрашивая при этом и отвечая
с кислым выражением лица. Неожиданно она поднялась и, выйдя из-за стола,
расплылась в подобострастной улыбке. От прежней холодной суровости не
осталось и следа. Я понял, что великий момент наступил.
По вестибюлю шла девушка, приветствуемая швейцаром. Она легко и
быстро двигалась в сторону кабинета мистера Акленда, так что у меня было
несколько секунд, чтобы рассмотреть ее.
Тонкая, как спичка, плоская, как доска, эта тростиночка носила на
голове такую огромную шляпу, в которых работают пеоны на полях в
Мексике. Шляпа была так глубоко надвинута, что почти совсем скрывала
лицо. На глаза были надеты солнечные очки с огромными диаметрами линз,
ниже шла широкая темная блуза и обычные синие джинсы, которые носят во
