кому-нибудь известно, меня через несколько дней найдут в воде с
перерезанным горлом и гирей, привязанной к ноге. Вот что такое Валински!
- Если ты сам не разболтаешь об этом разговоре, то никто ничего не
узнает. Так кто же он?
Он положил в рот очередную порцию из трех сосисок, откашлялся, протер
глаза, наклонился вперед, обдавая меня запахом перца и сказал:
- Хорошо, мистер Уоллес, я скажу. Ни для кого, кроме вас, не стал бы
этого делать. Он собирает налоги со всех видов рэкета для мафии на всем
восточном побережье. Каждое первое число месяца он приезжает на свою
яхту и остается там на неделю. За это время туда приезжают его подручные
и привозят огромные отчисления за разного рода бизнес: за шантаж,
киднэпинг, проституцию, наемное убийство и многое другое. Вот этим он и
занимается. Нет опаснее человека. Он коварен и безжалостен, как кинжал.
Недооценивать его нельзя. Все здесь знают о его делах, но никто не
раскрывает рта. Копам тоже все известно, но, и они молчат. Ночью первого
числа каждого месяца около 3-х часов на яхту приезжают люди Валински и
привозят ему деньги, а портовые копы смотрят в это время в другую
сторону. Никто не приблизится к яхте, если у него нет прямого дела к
Валински. Никто!
- А как называется яхта, Эл?
- "Гермес". За рыбацкими траулерами сразу направо.
- А Хенк Смелди тоже собирает деньги для Валински? И вновь три
сосиски оказались во рту у Барни. Он пережевал их и утвердительно кивнул
головой.
Такого озабоченного лица я еще у него не видел. Решив дать ему
успокоиться и не давить на него больше, я поднялся и протянул ему на
прощанье руку. Он ответил сдержанным, но сердечным рукопожатием.
- Я очень боюсь за вас, мистер Уоллес, и хотел предостеречь от
опрометчивых шагов. Кивнув ему на прощание, я подошел к Сэму:
- Сколько мне заплатить?
- Мистер Уоллес, мы вас сегодня угощали с мистером Барни. Никакой
платы. Я желаю вам удачи.
Я вышел в темную душную ночь и побрел вдоль пристани. Туристы уже
вернулись в свои отели. Небольшими группами стояли задержавшиеся рыбаки,
разговаривая о своих делах. Тут же находились два портовых копа,
бесцельно разглядывавших траулеры. Я внимательно посмотрел на них. Эти
два служителя закона прекрасно были осведомлены о рэкете Валински, но
держали рот на замке - такова сила денег: тупые и грубые на вид, эти два
ожиревшие чурбана жевали резинки, размахивая дубинками.
Держась в тени, я продолжал идти, пока не подошел к яхте "Гермес".
Водоизмещением в сто тонн, с удобно расположенной большой
комфортабельной кабиной, она производила большое впечатление своим
изяществом и легкостью.
Я притаился в тени пальмы. На палубе смутно вырисовывался силуэт
сидящего мужчины. Мерцающий огонек его сигареты иногда вспыхивал вдруг
ярче, разрезая темноту. Других источников света не было ни на борту, ни
в кабине. Я догадался, что это Лу Джерандо нес службу. Мне нужно было о
многом подумать. Повернувшись, я побрел обратно к тому месту, где
оставил машину.
Поровнявшись с "Блэк Кэзет", я услышал разухабистую, зажигательную
танцевальную музыку. Сквозь тонкую ткань освещенной изнутри занавески,
виднелись прилипшие друг к другу потные черные тела. Не останавливаясь,
я добрался до своей машины и поехал домой.
На этот раз моим уделом была долгая, бессонная ночь, заполненная
мыслями о Сюзи и теми сладостными воспоминаниями, когда мы были вместе и
мечтали о своем будущем. В 4.00, когда мысли стали особенно
нестерпимыми, я проглотил две таблетки и скоро погрузился в тяжелый сон.
К Гленде я вошел в 11.30.
- Поздновато, Дирк. Полковник уже спрашивал о тебе, - она внимательно
посмотрела на меня. - Что-нибудь произошло? Ты сам на себя не похож.
- Сейчас можно зайти к полковнику? - резко спросил я. Парнелл сидел
за письменным столом. Это был мужчина огромного роста, лет пятидесяти.
Мясистое загорелое лицо, маленькие проницательные голубые глаза,
небольшой рот - все это выдавало в нем солдата - ветерана, который,
казалось, и здесь продолжал то, чем занимался всю жизнь.
- Здравствуй, Дирк, - сказал он, внимательно оглядев меня, когда я
вошел в его большой кабинет, с окнами, выходящими на пристань.
- Присаживайся.
Я сел на стул перед его столом.
- Я просмотрел досье Торнсенов. Оно довольно интересно, и ты проделал
отличную работу. Что ж, миссис Торнсен отказалась от дальнейшего
расследования, но это уже ее дело. Для тебя и Андерсона есть новое
задание. По-моему, вполне в твоем вкусе.
- Не для меня, полковник, - спокойно возразил я. - Я ухожу.
Он поднял свои большие руки и опустил их на стол.
- Как раз я этого и боялся, Дирк. Я надеялся отвлечь тебя другим
делом. Я все знаю о Сюзи, и поэтому прекрасно тебя понимаю. Если бы я
оказался на твоем месте, и такое случилось с дорогим для меня человеком,
я бы добрался до этих подонков. - Вот этим я и собираюсь заняться, -
сказал я.
- Ну и правильно. Бери отпуск на месяц и занимайся. Деньги будешь
получать как обычно. Тебя заменит пока Андерсон. Ну, как?
Я покачал головой:
- Спасибо, полковник. Я очень ценю ваше расположение, но я ухожу
окончательно. Я собираюсь начать такую войну с ними, о которой вам лучше
и не знать. Это может привести меня в тюрьму, я могу оказаться в
городском морге, поэтому для вас и для агентства лучше держаться от
этого в стороне.
Я встал, еще раз посмотрел на пухлое досье Торнсенов и продолжал:
- Последняя просьба, полковник, - я поднял досье. - Оно мне
понадобится.
- Ты считаешь, что в нем есть разгадка к этому случаю с кислотой?
- Уверен, что есть. Здесь не все. Вам не нужно всего знать об этом,
полковник. Поверьте мне, так лучше для всех. Мне очень жаль, что все так
кончается.
Он тоже поднялся и протянул мне руку.
- Если выберешься целым из этой заварушки, Дирк, я всегда с радостью
готов встретить тебя, и работа всегда остается за тобой.
Пожимая ему руку, я сказал:
- Не думаю, что выберусь из этой каши живым - буду бить их в самые
больные места.
- Только обдумывай каждый свой шаг, не принимай скоропалительных
решений.
Оставив его в расстроенных чувствах, я вернулся к себе и застал Билла
за письменным столом. Мы посмотрели друг на друга: он с сочувствием, а я
с сожалением, что покидаю его, затем, сев на свое место, я сказал:
- Ну, Билл, моя работа переходит к тебе. Полковник скоро вызовет
тебя, дружище. А я ухожу - Значит, уходим вдвоем, - ответил Билл
спокойно.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Раз ты уходишь, ухожу и я. Без тебя я здесь работать не собираюсь.
Все очень просто.
- А почему тебе уходить? Чудак ты человек. Моя причина понятна: у
меня появились другие заботы. А ты-то тут при чем?
- Когда такая чудесная девушка, как Сюзи, так трагически погибает, и
это подруга моего лучшего друга, - сказал Билл тихо, - у меня нет
другого пути, как только с ним. Может быть, Дирк, тебе это и не нужно,
но ты от меня не избавишься. Уходим вместе, и вместе принимаемся за этих
негодяев - Нет!
Он поднял руку:
- Я понимаю. Ты хочешь сказать, что мы оба можем оказаться в морге
или с камнем на шее на дне океана. Но прежде мы разворотим все их
гнездо. Ты пиши свое заявление об уходе, а я свое. Затем пойдем к тебе и
выработаем план действий.
- Нет, Билл. Я безмерно ценю твои чувства, но...
- И не говори! - закричал Билл. - Ты слышал, что я сказал! Или мы
будем заниматься этими подонками вместе, или я займусь сам, без тебя.
Это мое последнее слово.
Я посмотрел на его пылающее лицо, и комок встал у меня в горле.
Теплое чувство благодарности к этому бесконечно преданному мне человеку
обожгло мою душу. С ним мы могли сделать куда больше. Я знал, что в
одиночку мне не удалось бы справиться с ними.
- Спасибо, - просто сказал я. - Тогда мы вместе. Придвинув пишущую
машинку, я напечатал заявление об уходе. Затем передал ее Биллу, который
последовал моему примеру.
- Я пойду к полковнику, - сказал он.
- Захвати с собой оба заявления.
Билл вышел из-за стола и положил мне на плечо руку.
- Вдвоем, Дирк, мы их доконаем.
- Ты не знаешь, на что мы идем, Билл. Что нас ожидает. Может сначала
лучше поговорим, а потом пойдешь к полковнику?
- Мне наплевать, на что мы идем. Я иду с другом, - и усмехнувшись, он
вышел из комнаты.
Пока Билл был у полковника, я начал приводить в порядок свой
письменный стол: собрал нужные для меня документы и бумаги, включая
досье Торнсенов и добавил к ним наполовину выпитую бутылку виски. Когда
Билл вошел, лицо его сияло.
- Никаких проблем. Полковник немного пошумел, но потом согласился со
мной, что тебя одного нельзя оставлять лицом к лицу с хорошо
организованной бандой. Если все закончится благополучно для нас, наша
работа остается за нами. Я голоден, пошли поедим.
- Ты всегда голоден, садись, надо поговорить.
- Дирк, когда человек голоден, ему ничего не идет на ум. Будем есть и
разговаривать. Я пожал плечами:
- Хорошо. Пойдем попрощаемся с Глендой, а затем к Лючиано.
Хотя уже было 19.30, Гленда все еще была у себя.
- Мы пришли проститься, Гленда, - сказал я.
- Входите, ребята, - она поднялась. - Хочу вам сказать, как я всем
этим расстроена. Будь я на вашем месте, я поступила бы точно так. - Она
протянула нам через стол два" конверта.
- Здесь месячная зарплата каждого из вас. И не спорьте. Так хочет
полковник.
- Да, он человек, - сказал я, принимая свой конверт, - может быть, мы
еще встретимся.
- Конечно, Дирк! И еще одно. Если тебе понадобится какая-нибудь
информация и если мы сможем помочь тебе так, неофициально, позвони мне.
Хорошо?
- Спасибо, Гленда.
Мы пожали друг другу руки и ушли. Сев в машину, я поехал к Лючиано.
Как только он нас заметил, сразу же вышел к нам из-за стойки бара. Он
повел нас к столику, стоящему в стороне от других. В это время в
ресторане было еще мало народу. Когда мы сели, Лючиано печально взглянул
на меня:
- Мистер Уоллес, я все слышал. Примите мое искреннее сочувствие. - В
глазах его стояли слезы. Я наклонился и похлопал его по руке.
- Спасибо, - сказал я. - Ты верный друг, Лючиано.
- Что вам приготовить вкусного, мистер Уоллес? Окажите мне
удовольствие, все будет за счет ресторана. Я хочу выразить вам свою
огромную симпатию. Не отказывайтесь, мистер Уоллес.
Глубокое чувство благодарности охватило меня, но я постарался взять
себя в руки.
- Спасибо, - сказал я.
Лючиано тут же умчался на кухню. Мы сразу же услышали с Биллом, как
он начал давать распоряжения своим двум шеф-поварам.
- Да, Дирк, - сказал Билл. - У тебя много хороших друзей, - и тут же
добавил: - Боже мой! Как я голоден.
Уже через две минуты официант принес деревянные тарелочки с крабами и
хрустящие хлебцы. Я знал, что пока Билл не насытится, рассказывать ему о
чем-нибудь будет простой тратой времени, поэтому ели мы молча. Официант
принес бутылку охлажденного белого вина и разлил по бокалам. Я ел мало.
Уж слишком перегружена была моя голова. Еда не шла в горло. Когда я
увидел, что Билл прикончил своих крабов, я добавил ему еще половину от
своей порции. Он удивленно взглянул на меня, кивнул и принялся за мою
долю. Наконец, увидев, что он разделался и с моими крабами, вздохнул и
откинулся на спинку стула, я сказал:
- Теперь ты можешь сосредоточиться?
- А что будет после крабов? - спросил он.
- Не имею представления! - буркнул я нетерпеливо. - Послушай, Билл. У
меня есть небольшие сбережения, а деньги нам могут понадобится. Теперь
мы уже ничего не заработаем. Как у тебя с деньгами?
