месте. Но сейчас стихи казались чужими и неуместными. Вспомнил
доктора. Не любит он гэбистов... Да какой я к черту гэбист? Я и
следователь-то никудышный, живу по инерции -- подумать некогда.
Опять помотал головой. Надо бы действительно провериться --
может давление?
Электричка стала притормаживать, и за окном появились
бетонные ребра очередной станции. На платформе было людно, но
Воропаев сразу обратил внимание на необычную нищенку с
маленьким мальчиком. Необычность заключалось в какой-то
излишней театральности парочки. Видно было, что она совсем
девочка, но разодета по-взрослому. Воропаев подошел, бросил
тыщенку в замасленный картуз и спросил:
-- Где же ваши родители, братья и сестры?
-- Мы сами себе родители! -- огрызнулся мальчонка.
-- Вижу, вижу, -- он наклонился и посмотрел в лицо
девочки.
Конечно, это была сестра мальчика, но вовсе не девочка, а
девушка лет восемнадцати, только совсем худенькая и маленькая.
-- Как звать сестру-то? -- не терпящим сомнений голосом
спросил Воропаев
-- Дашка, -- ответил мальчишка.
-- А по отчеству?
-- Дарья Николаевна, -- с достоинством ответила девушка и
одернула мальчишку.
-- А тебя как зовут? -- обратился он к мальчику, который
тем временем
уже прятал сумку с деньгами подальше.
-- Петька Щеглов. -- Назвался мальчонка и добавил, -- Как
в "Белой Гвардии"
-- Ухты! -- Удивился Воропаев, -- Так где же твои
родители?
-- Габэ повязало, за пропаганду религиозной розни.
Воропаев весело рассмеялся.
-- Да, они у нас евреи, а мы русские! -добавил Петька.
-- Ну ты брат даешь, а какую такую пропаганду они вели?
-- Какую, какую, -- мальчик неуверенно приумолк, -- Они
масонскую ложу организовали, и всей ложей подали на выезд в
Палестины, а их не выпустили. Тогда они приняли в ложу триста
бывших советских работников и принудили их перейти в иудаизм.
-- Откуда перейти? -- уточнил Воропаев.
-- Из марксизма. А когда к обрезанию приступили, кто-то
настучал и их там всех повязали. Кровищи было! Жуть.
-- Да вы не слушайте его, -- вступила сестра, -Он на
свалке нашел пособие для высших учебных заведений по истории
религии. И теперь от голода ее одну читает каждый вечер.
-- Каждый вечер, -- задумчиво повторил Воропаев, -- А с
утречка, следовательно, здесь, на платформе.
-- Да, каждый божий день и так всю жизнь, -- отчеканил
мальчик.
-- А вчера утром, гражданина в черных очках не видали?
-- Был, пятьдесят тысяч сунул и слямзился, Кришнамурти.
-- Почему Кришнамурти? -- еле сдерживался от радости
Воропаев.
-- Да перестань, Петька, голову морочить человеку, -- Даша
сделала строгое лицо. -- Красивый молодой человек в синем
джинсовом костюме, высокий лоб, а шел, будто слепой.
-- Вот именно, Кришнамурти, идет себе аки посуху, раскатал
ауру по платформе, нас не замечает. Пришлось догонять. Ну я-то
сразу смекнул, что мужик из себя Гуру корчит, да и сам будто не
в постели проснулся, а только вот после реинкарнации, пророк
новоявленный.
Мальчик смешно скопировал походку Нового Человека.
-- И куда он так пошагал, -- спросил Воропаев, радуясь
таланту мальчика.
-- Думаю, куда-нибудь в Шунью или дальше...
-- Шунью? -- не сразу сообразил Воропаев.
-- Шунья, это Великая Пустота, но я думаю, что этот будет
рыть до самой Камакуры, где живет главный дзэн-буддист Судзуки.
-- Но Судзуки умер в тысяча девятьсот шестьдесят шестом
году. -- поправил мальчика майор ФСБ.
Петя усмехнулся, будто не он, а Воропаев был маленьким
мальчиком.
-- Если бы он умер в 1961 году, то да, как не верти, а все
один год получается, а вот Судзуки умрет в 9961 году, и будет
это уже не Судзуки, а наш Кришнамурти.
-- Ну хорошо, он что на автобусе в свою Шунью поехал? --
не отставал Воропаев.
-- Да, на шестьсот шестьдесят шестом, и собака с ним -- я
видел. Он ее Умкой назвал и она согласилась.
-- А узнать вы его смогли бы?
-- Хм, -- мальчик победно посмотрел на Воропаева и достал
в четверо сложенный листок бумаги, -- Вот, вчера нарисовал по
памяти. Уступлю по арбатской цене -- десять тыщь.
В этот момент запиликал телефон, и Воропаев, отойдя в
сторонку, узнал от Зарукова о происшествии на Маросейке. Потом
вернулся к детишкам, расплатился, посмотрел Дашин паспорт с
подмосковной пропиской и еще раз спросил:
-- Родители тоже в поход отправились?
-- Да, пошли по тропам студенческой юности, но они завтра
вернуться -- сказал Мальчишка и после паузы добавил:
-- Кришнамурти тоже придет. Куда ему деваться?
Воропаев пошел на автобусную остановку. Здесь у диспетчера
он выяснил фамилию водителя и стал ждать автобус.
Лишь теперь развернул детский рисунок, на котором были
нарисованы два черных круга на пустом белом фоне. Когда подошел
автобус, он показал водителю Петькин портрет, и тот сразу
вспомнил раннего пассажира с собакой. И даже припомнил, где он
вышел -- на станции метро "Водный Стадион". Воропаев вернулся
на платформу. Нищенки не было.
Уже сидя в электричке, он вспомнил: в списке погибших
значились супруги Щегловы.
12
В этот вечер Андрей не сразу узнал голос Учителя, да и
потом на связи все было не как обычно, т.е. как ему показалось,
но чего, конечно, не могло быть на самом деле, Учитель был
взволнован. Тем не менее, в разговоре стали встречаться
опечатки и даже несколько раз Учитель забывал ставить звездочки
в конце своего куска диалога. Впечатление еще более усилилось,
когда Андрей рассказал про Катерину и про странное падение
лесов.
-- Каким образом вы нашли друг друга в этом огромном мире?
-Удивился Учитель.
Андрею пришлось отчитываться в событиях прошлого дня до
конца, а замечание про огромность мира положил на память
рядышком с воропаевской малостью объема.
-- Почему вчера не рассказал обо всем?
-- Я не придал этому значения. Да и встретил я Катерину
после нашей беседы.
-- Конечно, конечно, -- быстро согласился Учитель, --
Ничто не имеет значения, но только когда станешь настоящим
воином и научишься видеть всегда.
-- Да, Учитель. -- покорно согласился Андрей.
-- Кстати, этот Вениамин Семенович, что он сказал про
очки?
-- Он ничего не понял.
-- Не уверен. -- сказал Учитель, -- впрочем, теперь это
уже действительно не имеет значения. Давай не будет тратить
времени, и поговорим на свободную тему. Я чувствую тебя
взволновали последние события и твое сознание загажено всякой
шелухой. Давай очистимся, и для этого поговорим о пустоте. Как
ты думаешь, можно ли не думать вообще?
-- Некоторые умеют. -- Андрей вспомнил лицо Ленки Гавриной
на лекции по линейной алгебре.
-- Давай и мы попробуем, я не знаю, получится ли это с
тобой. Ведь ты технарь, Умка.
Учитель всегда называл ласково Андрея, когда у него было
хорошее настроение.
-- В прошлые годы, -- продолжал Учитель, -- ты бы стал
обычным энтеэровцем, работал бы в каком-нибудь НИИ или ящике,
изобретал какой-нибудь узел в огромном непонятном для тебя
механизме, ходил бы на собрания, тянул ручонки как все, а потом
в курилке травил анекдоты про Леонида Ильича и смеялся в
кулачок вместе со своими товарищами -- такими, как и ты,
винтиками научно-технического прогресса. Конечно бывали бы
минуты общего взаимопонимания нелепости вашего существования,
за гитарой, на кухоньке или на природе у костерка, после
которых вы тискали бы ваших некрасивых женщин. Потом читали бы
Стругацких, выискивали намеки в их трусливых книжонках и
восхищались журналом "Химия и Жизнь".
Ну да бог, с ними с этими временами, все это в прошлом, ты
есть технарь нового поколения, и тебя ждет совсем другая жизнь,
но все-таки ты технарь, и мышление у тебя соответствующее, и
для тебя пустота может возникнуть только как результат
механического действия.
-- С физической точки зрения пустоты нет. Если взять самый
мощный насос и откачать из некоторого объема все до последней
молекулы, то останется вакуум, заполненный виртуальными
частицами. -- Вставил Андрей
-- Правильно, точно также духовная пустота, кажется пустой
и беспринципной лишь на первый взгляд. И для получения Пустоты
нужен специальный насос.
Начиная с этого места Учитель стал писать слово Пустота с
большой буквы.
-- Что же это за насос должен быть? -- втягивался Умка.
-- Вера.
-- Вера в пустоту, в Nihil? -удивился Андрей вспоминая
сданный
на отлично зачет по философии. -- Nihil мы проходили.
-- Нет, Ницшианский Nihil всего лишь убийство
христианского Бога, то есть фактическое признание его
существования в прошлом. Это только промежуточный этап на пути
к Пустоте! Истинная же Пустота ничего не отрицает, потому что
она вечна и является смыслом всего.
-- А можно ли увидеть Пустоту, без веры?
-- Нет, но можно достичь состояния, после которго Вера
возникает. К примеру, возьмем сверхмощный микроскоп и направим
его на зеркало, постепенно повышая увеличение. Да, чуть не
забыл, очки с тобой?
-- Да, только дужка отломлена, но будут держаться.
-- Хорошо одевай. Что ты там видишь?
-- Вижу свой глаз и кусочек лба. У меня над левой бровью
родинка. -- Андрей вспомнил, что у мамы родинка в том же самом
месте. Надо бы хоть на письмо ей ответить. Перед глазами всплыл
истрепанный конверт с мальчиком, запускающим змея, и высоко
летящим в небе белым лайнером. Конверт был еще доперестрочный,
и для надежности мама приклеила к нему две лишних марки с
изображением первого космонавта.
-- О чем то задумался? Не останавливайся, повышай
кратность. -- командовал Учитель.
-- Есть повышать кратность, -- бодро ответил Андрей и
увидел нечто далекое из детства.
Однажды он выменял настоящую лупу, в роговой оправе,
наверное, еще дореволюционную, принадлежавшую какому-нибудь
ювелиру. После опытов со спичечными головками и лакированной
поверхностью стола, он навел линзу на свою руку и увидел, что
рука его сделана из настоящей крокодиловой кожи.
-- Вижу поверхность, напоминающую крокодиловую кожу или
дно высохшего озера. На пересечении трещин -- кочки, из которых
торчат тонкие и прозрачные стволы.
-- Люди и земноводные -- братья, -- напечатал Учитель и
посоветовал:
-- Подведи поближе к хрусталику.
Появилась красное в синих и розовых прожилках болото, за
которым начинался молочный, а потом зеленовато-голубой океан.
-- Я в красном море. -Догадался Андрей.
-- Уже близко, -- приободрил Учитель.
На горизонте что-то чернело.
Земля? -- подумал Андрей и радостно напечатал:
-- Вижу землю!
-- Обетованную, -- добавил Учитель.
Черная черта потихоньку приближалась, и по мере
приближения становилось ясно, что "земля обетованная" не есть
материк над уровнем моря, а некая впадина с почти отвесными
конусообразными краями. Когда он приблизился к самому краю, и
заглянул в темное бездонное отверстие, у него закружилась
голова.
-- Там кромешная темень, что это вход в преисподнюю?
-напечатал Андрей, потом покачнулся, замахал судорожно руками,
не зная, за что зацепиться.
-- Нет, это твое поверхностное Я. Тебе страшно в него
смотреть, потому что поверхностное Я считает себя уникальным и
единственным, и не допускает даже мысли о возможности
существования другого такого же на стороне. Ты видишь страх.
Но, в сущности, это очень среднее, напичканное стандартными
представлениями и понятиями сознание. В нем давно затертые и
