копа Батлера* и Стерна". -- Джереми остановился. -- Маркиза, Епископа
Батлера и Стерна,-- медленно по- вторил он.-- Спору нет, сочиненьице вышло
бы отмен- ное! -- Он стал читать дальше:- "Октябрь тысяча во- семьсот
тридцать третьего. Временно деградировать тем приятнее, чем выше тот
светский и интеллектуаль- ный Уровень, с которого вы нисходите и к которому
воз- вращаетесь по завершении акта Деградации". Недурно сказано,-- заметил
он, подумав о своих троянках и о пятницах в Мэйда-Вейл. -- Весьма недурно.
Так -- где
465
мы остановились? Ах да. "Христиане любят толковать о Боли, но все их
рассуждения -- не по существу. Ибо самые важные Свойства Боли таковы:
Несоответствие между силой физических страданий и их незначитель- ными
причинами; и то, каким образом, парализуя все способности тела и делая его
совершенно беспомощным, она идет против Цели, поставленной перед нею самой
Природой: ведь ей следует предупреждать человека об Опасности, грозящей ему
извне или изнутри. В связи c Болью это пустое слово, Бесконечность, почти
обретает смысл. Иначе обстоит дело с Удовольствием; ибо Удо- вольствие
строго ограничено, и любая попытка раздви- нуть эти границы приводит к его
трансформации в Боль. Посему доставлять другим Удовольствие -- занятие для
возвышенного Ума не столь заманчивое, нежели причи- нять им Боль. Дарить
Удовольствие в ограниченном ко- личестве есть поступок чисто человеческий;
погружать же в бесконечную Стихию, называемую Болью, есть Деяние
божественное, истинное Священнодействие".
-- В мистику ударился на старости лет,-- недоволь- но сказал Обиспо.--
Рассуждает прямо как наш Проптер.-- Он закурил сигарету. Наступило молчание.
-- Послушайте-ка, -- вдруг взволнованным голосом воскликнул Джереми.--
"Одиннадцатое марта тысяча восемьсот тридцать третьего. Вследствие
преступного небрежения Кейт Присцилле удалось бежать из нашей подземной
Камеры. Имея на теле доказательства того, что в течение нескольких недель
она служила объектом моих Опытов, девчонка держит в руках мою Репутацию, а
возможно, даже Свободу и Жизнь".
-- Это, наверное, и есть то, о чем вы говорили по до- роге сюда, --
заметил Обиспо. -- Последний скандал. Что там случилось?
-- По-видимому, девица рассказала свою историю, -- ответил Джереми, не
отрывая взгляда от записной книжки. -- Иначе как объяснить присутствие этой
"враж- дебной Черни", о которой он вдруг принялся рассуж
466
дать? "Гуманность людей обратно пропорциональна их Численности. Толпа не
более гуманна, чем Лавина или Ураган. По своему моральному и
интеллектуальному уровню этот сброд стоит ниже стада свиней или стаи
шакалов".
Обиспо откинул назад голову и разразился своим обычным, на удивление
громким металлическим смехом.
-- Замечательно! -- сказал он. -- Просто замечатель- но! Трудно
придумать более типичный образчик челове- ческого поведения. Человек ведет
себя как недочеловек, а потом становится разумным с целью доказать, что на
самом-то деле он сверхчеловек. -- Доктор потер руки. -- Прелесть! -- сказал
он, затем добавил: -- Ладно, послу- шаем дальше.
-- Ну, насколько я понимаю, -- промолвил Джере- ми, -- они вынуждены
были прислать из Гилфорда роту солдат, чтобы оградить дом от толпы. А судья
подписал ордер на арест; но с этим покамест не торопятся, прини- мая во
внимание его возраст и общественный вес и бо- ясь шума, который вызовет
открытый суд. Ага, а теперь они решили послать за Джоном и Каролиной. Отчего
старый джентльмен впал в настоящую ярость. Но он бес- помощен. Так что они
приезжают в Селфорд; "Кароли- на в своем оранжевом парике и Джон -- ему
семьдесят два года, но выглядит он лет на двадцать старше меня, -- а ведь
мне уже исполнилось двадцать четыре, когда мой Брат, едва достигший
совершеннолетия, столь опромет- чиво женился на дочери какого-то адвокатишки
и полу- чил по заслугам, родив этому Адвокату Внука, коего я всегда презирал
за низкое происхождение и куцый умишко; однако недосмотр публичной Девки
привел к тому, что теперь он имеет возможность навязать мне свою Волю".
-- Трогательное воссоединение семьи,-- сказал Обис- по. -- В детали он,
наверное, не вдается?
Джереми покачал головой.
-- Не вдается,-- ответил он.-- Здесь описан только
467
общий ход переговоров. Семнадцатого марта они сказа- ли ему, что он сможет
избежать суда, если безвозмездно передаст им ненаследуемое имущество,
закрепит за ними доходы с наследуемых имений и позволит заключить себя в
частную психиатрическую лечебницу.
-- Весьма жесткие условия!
-- Он и отказался,-- продолжал Джереми, утром восемнадцатого.
-- Крепкий старикашка!
-- "Частные сумасшедшие дома,--прочел Джереми, -- это частные застенки,
где наемные Палачи и Тю- ремщики, неподвластные Правительству и Судебным
Органам, защищенные от полицейских Проверок и даже от визитов мягкосердечных
Филантропов, вершат свои темные дела, продиктованные соображениями фамиль-
ной Мести и их собственной Злобой".
Восхищенный Обиспо захлопал в ладоши.
-- Еще одна милая человеческая черта! -- вскричал он. -- Это ж надо --
визиты мягкосердечных филантро- пов! -- Он громко расхохотался.-- Наемные
палачи! Похоже на речь кого-нибудь из отцов-основателей*. Ве- ликолепно! А
потом вспоминаешь о кораблях, набитых рабами, и о малютке Присцилле. Это
почти как фельд- маршал Геринг, осуждающий грубое обращение с живот- ными.
Наемные палачи и тюремщики, -- повторил он со вкусом, точно смакуя нежную
конфетку, медленно таю- щую во рту.-- Каков же был следующий шаг? -- спро-
сил он.
-- Ему сказали, что его будут судить, приговорят и сошлют на каторгу. А
он ответил, что лучше уж катор- га, чем частная лечебница. "После этого
стало ясно, что мои драгоценные племянничек с племянницей зашли в тупик. Они
поклялись, что в сумасшедшем доме со мной будут обращаться туманно. Я
ответил, что не верю их слову. Джон заговорил о чести. Я сказал, ну конечно
же, честь Адвокатишки, и напомнил, как законники прода- ют свои убеждения за
известную Мзду. Тогда они стали
468
умолять, чтобы я принял их предложения ради доброго имени Семьи. Я ответил,
что доброе имя Семьи мне без- различно, однако у меня нет желания
подвергаться уни- зительному публичному Суду и претерпевать лишения и муки,
связанные со Ссылкой. Я готов, сказал я, принять любую разумную альтернативу
Суду и Каторге; но под ее разумностью я понимаю какого-либо рода Гарантию
того, что не буду страдать, попав в их руки. Их слово чести Гарантией для
меня не является; не соглашусь я и на то, чтобы меня поместили в Заведение,
где я буду вверен заботам Врачей и Санитаров, состоящих на жа- лованье у
людей, в чьих интересах уморить меня воз- можно скорее. Посему я отказался
подписывать всякое Соглашение, по которому их Власть надо мною будет
превышать мою Власть над ними".
-- Вот вам вся суть дипломатии, коротко и ясно, -- сказал Обиспо. --
Если бы только Чемберлен разобрал- ся в ней чуть получше, прежде чем
отправляться в Мюн- хен! Конечно, по большому счету это мало что изменило
бы, -- добавил он. -- Потому что политики в конце кон- цов ничего не решают:
национализм всегда обеспечит каждому поколению хотя бы одну войну. Так было
в прошлом, и можете быть уверены -- в будущем он тоже свое возьмет. Но как
же наш старый джентльмен думает применить этот дипломатический принцип на
практике? Ведь все козыри на руках у родственничков. Чем же он думает их
донять?
-- Пока не знаю, -- отвечал Джереми из глубин запе- чатленного на
бумаге прошлого. -- Он тут опять пустил- ся в философствования.
-- Да ну? -- удивленно сказал Обиспо. -- Его же вотвот арестуют!
-- "Было время, -- прочел Джереми, -- когда я считал, что все Усилия
Рода Человеческого направлены к одной Точке, расположенной примерно
посередине женского Тела. Сегодня я склонен думать, что по влиянию на че-
ловеческие Поступки и образ Мыслей Тщеславие и Алч
469
ность далеко превосходят Похоть". И так далее. Когда он, черт возьми, опять
заговорит о деле? Может, и ни- когда -- с него станется. А нет, кое-что
нашел: "Двад- цатое марта. Сегодня Роберт Парсонс, мое доверенное Лицо,
вернулся из Лондона и привез в своей Карете три прочных сундука с золотыми
Монетами и Банкнотами на сумму в двести восемнадцать тысяч фунтов -- тако-
ва выручка от продажи моих Ценных Бумаг и тех юве- лирных Изделий, столового
Серебра и произведений Искусства, кои оказалось возможным продать в столь
короткий срок и за Наличные. Будь у меня побольше времени, я выручил бы не
менее трехсот пятидесяти тысяч фунтов. Я отношусь к этой потере философски,
ибо суммы, которой я располагаю, вполне достаточно для моих целей".
-- Для каких целей? -- спросил Обиспо.
Джереми не спешил с ответом. После недолгой паузы он озадаченно покачал
головой.
-- Что происходит, скажите на милость? -- произнес он.-- Вот
послушайте: "Мои похороны будут проведе- ны со всей Торжественностью,
приличествующей моему высокому Положению и исключительным Достоинствам. Джон
и Каролина проявили мелочность и неблагодар- ность, возражая против крупных
расходов, однако мое Решение было твердо: погребальный Обряд должен Стойть
Четыре Тысячи Фунтов, и ни пенни меньше. Единственно, о чем я сожалею,-- это
то, что мне не удастся покинуть мое подземное Убежище, дабы воо- чию увидеть
сие скорбное Шествие и посмотреть, как новоиспеченные Граф и Графиня будут
изображать на своих увядших лицах безутешное Горе. Сегодня к ве- черу мы с
Кейт спустимся в Подземелье, а завтра ут- ром Мир услышит известие о моей
смерти. Тело дрях- лого Нищего уже тайно доставлено сюда из Хазлмира и
займет мое место в Гробу. Сразу после Погребения новый Граф со-своей
Графиней уедут в Гонистер на постоянное жительство, а здесь останутся только
Пар
470
сонсы -- они будут присматривать за домом и удовлет- ворять наши
материальные нужды. Привезенные Парсонсами из Лондона Золото и Банкноты уже
спрятаны в подземном Тайнике, известном лишь мне одному; условлено, что
каждого Первого Июня, вплоть до моей смерти, я буду передавать но пять тысяч
фунтов Джо- ну, или Каролине, или, если они умрут прежде меня, их Наследнику
или какому-нибудь облеченному долж- ными Полномочиями Представителю Рода. Я
льщу себя мыслью, что эта мера поможет заполнить Место, пред- назначенное
для нежных Чувств, коих они определен- но не испытывают". И все, -- сказал
Джереми, подни- мая глаза.-- Дальше ничего нет, только пара чистых страниц.
И ни единого слова.
Наступило долгое молчание. Обиспо снова вскочил и принялся шагать по
комнате.
-- И никто не знает, сколько этот старый хрыч про- жил на самом деле?
-- наконец спросил он.
Джереми покачал головой.
-- Разве что родственники. Может быть, те две ста- рые леди...
Обиспо остановился перед ним и стукнул кулаком по столу.
-- Я отплываю в Лондон следующим кораблем, -- эф- фектно объявил он.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На этот раз даже детская больница не принесла Стойту искомого утешения.
Улыбки сестер отличались сегод- ня особенной теплотой. Молодой врач,
попавшийся боссу в коридоре, был с ним чрезвычайно почтителен. Выздорав-
ливающие, как всегда, кричали "Дядюшка Джо!" с самым бурным воодушевлением,
а на лицах больных, стоило ему остановиться у их кровати, мгновенно
вспыхивала ра- дость. Игрушки, которые он раздавал, принимались как
