чтобы на корабле был порядок.
- Мне бы тоже, капитан. Вынуждена просить вас освободить меня от
должности астронавигатора.
- Должен с прискорбием сообщить, что я и сам об этом подумывал,
дорогая моя. Но я все-таки требую объяснений.
- Капитан, вы трижды фактически отбирали у меня управление кораблем,
не освобождая меня от этой обязанности. В последний раз я так и осталась
без приказов и разъяснений, это меня удивляло, но я ждала. Однако сейчас
мы стали терять высоту - опасно терять. Я решила действовать. Теперь я
прошу меня освободить.
Хильда говорила спокойно, без раздражения. Но твердо. Неужели я
что-то сделал не так? Мне так не казалось.
- Зеб, отбирал ли я управление у астронавигатора?
Зеб медлил с ответом непозволительно долго.
- Капитан, это как раз тот случай, когда подчиненный должен требовать
приказания в письменной форме. Отвечу я тоже в письменной форме.
- Гм-м, - сказал я. - По-моему, ты уже ответил. А ты, Дити, как
считаешь? Или тебе тоже нужен письменный приказ?
- Не нужен. Папа, ты вел себя отвратительно.
- Ты правда так думаешь?
- Я не думаю, я знаю. Тетя Хильда права, а ты абсолютно не прав. Она
еще мягко выразилась. Ты поручаешь ей дело - потом игнорируешь ее. Она
только что выполнила свою прямую обязанность - ты ее за это отчитал. Еще
бы она не потребовала освобождения от должности!
Моя дочь набрала в грудь побольше воздуху и продолжала:
- И за что ты ей выговариваешь: за то, что она отдала команду
бегства. Двадцать семь минут назад ты сказал - цитирую: "Каждый из нас в
любой момент имеет право воспользоваться любой из программ бегства, чтобы
вызволить нас из беды". Конец цитаты. Папа, как ты можешь требовать, чтобы
твои приказы выполнялись, если сам не помнишь, какие приказы отдаешь? И
тем не менее мы все подчинялись тебе, подчинялись каждый раз и
беспрекословно - так вот, нам же за это и досталось. Тете Хильде досталось
больше всех - но нам с Зебадией тоже перепало. Папа, ты вел себя - не буду
говорить как, не буду!
Я долго и мучительно смотрел на Марс в иллюминатор. Потом повернулся
лицом к ним.
- У меня только один выход: уйти в отставку. Слагаю с себя
обязанности капитана сразу же по приземлении. Должен сказать, что чувствую
себя опозоренным. Я считал, что поступаю правильно. Что ж, давайте
вернемся к нам на речку. Ая...
- АЯ ПЛУТИШКА, ОТСТАВИТЬ! Нет уж, голубчик, ты у нас промучишься в
командирском кресле ровно столько же, сколько я, ни секундой меньше! Но
Шельма права, что не хочет пилотировать корабль под твоим командованием:
ты с ней несправедливо обошелся. Ты хотя и полковник, а не понимаешь, что
нельзя возлагать на человека обязанности, не наделяя его соответствующими
правами - и надо эти права уважать. Джейк, ты никудышный босс. Мы тебе
покою не дадим, пока ты не научишься этому ремеслу. Но отставлять от
должности Шельму за твои грехи нет никаких оснований.
- Я хочу еще кое-что сказать, - заявила моя дочь.
- Дити, - многозначительно сказал Зеб, - помолчи.
- Зебадия, это относится к тебе в не меньшей степени, а может, и в
большей, чем к папе. Претензии другого рода.
Мой зять удивленно взглянул на нее.
- А!.. Извини. Тебе слово.
31. "...ПЕРВЫЕ НА СВЕТЕ ПРИЗРАКИ, КОТОРЫЕ ИЩУТ АКУШЕРА". ХИЛЬДА:
Если у Зебби и Джейкоба есть общий недостаток, то это чрезмерно
развитый покровительственный инстинкт. Я-то, вечная коротышка,
покровительственное отношение со стороны мужчин принимаю благосклонно. А
Дити бунтует.
Когда Зебби спросил Джейкоба, имеют ли они право подвергать нас
известным опасностям, то Дити тут же влезла в разговор - а Зебби попытался
от нее отмахнуться.
Не стоило ему это делать.
Но ведь он с ней еще только знакомится, а я ее знаю с пеленок.
Однажды, когда Дити было, наверное, года четыре, я стала завязывать ей
ботинки. Она оттолкнула меня. "Дити сама!" - возмущенно заявила она. И
действительно сделала все сама: на одном ботинке завязала слабенький
полубантик, который тут же развязался, на другом гордиев узел, требовавший
александрова решения.
Так она с тех пор и живет по принципу "Дити сама", подкрепленному
гениальностью и несгибаемой волей.
Вот что она ему сказала:
- Зебадия, я насчет завершения намеченных перемещений: есть ли
какие-либо основания исключать нас с Хильдой из процесса принятия решения?
- Черт возьми, Дити, где-где, а в этом случае приходится решать
мужьям!
- Черт возьми, Зебадия, где-где, а в этом случае полагается
советоваться с женами!
Зебби был шокирован. Но Дити просто передразнила его собственные
обороты речи. Зебби не дурак: он пошел на попятную.
- Прости, лапочка, - сказал он сдержанно. - Говори.
- Есть, сэр. Извини, что я ответила в таком тоне. Но я должна кое-что
сказать - и Хильда тоже. Я знаю, что выражу наше с ней общее мнение, если
скажу, как мы признательны за то, что вы готовы умереть ради нас... и за
то, что вы особенно заботитесь о нас теперь, когда мы беременны.
Но мы беременны еще очень недолго, и все наши физические возможности
пока что при нас. Животики наши не вздулись. Они вздуются, и это задаст
нам крайний срок. Но именно по этой причине мы либо обследуем эти
намеченные вселенные сегодня, либо не обследуем их никогда.
- Почему никогда, Дити?
- Из-за этого крайнего срока. Мы обследовали пять, и хотя некоторые
были жутковатые, было бы жаль, если бы мы их не увидели. Остальные десять
мы можем осмотреть в ближайшие несколько часов. Но если мы займемся осью
m, то неизвестно, сколько времени на это потребуется. На оси m тысячи
вселенных, и весьма вероятно, что в каждой есть аналог Земли. Возможно,
нам придется перебрать добрую сотню миров, пока найдем то, что нам нужно.
Допустим, что мы это нашли и мы с Хильдой разрешились от бремени при
надлежащем медицинском уходе. И что тогда? Зебадия, ты что, считаешь, что
женщин с детьми сподручнее таскать по неизвестным вселенным, чем женщин
без детей?
- Э-э... не надо так ставить вопрос, Дити.
- А как прикажете его ставить, сэр? Может, ты думаешь, что вы с папой
отправитесь обследовать эти десять вселенных одни, а мы с Хильдой будем
сидеть дома при детишках?
- Ну... в общем, да. Пожалуй. Примерно так.
- Зебадия, я вышла за тебя для того, чтобы делить с тобой радость и
горе, богатство и бедность. А не для того, чтобы выходить на "вдовью
пристань"? Я буду с тобой всегда - покуда смерть нас не разлучит.
- Целиком присоединяюсь, - сказала я и замолчала. Дити все
просчитала: если Джейкоб с Зебби не закончат сегодня эти вращения, то до
конца дней будут ходить с мечтой о дальних горизонтах в горящих глазах. И
нас с собой брать не пожелают Зачем мы им с детишками? А это уж увольте.
- Ты кончила, Дити?
- Не совсем, сэр. Все люди созданы неравными. Ты крупнее и сильнее
папы; я крупнее и сильнее Хильды. У меня меньше всего жизненного опыта, у
папы больше всего. Папа супергений, но он так сильно сосредоточивается,
что забывает поесть, и ему нужна нянька, которая следила бы за ним - как в
свое время мама, потом я, а теперь Хильда. Вы, сэр, самый всесторонний
человек, какого я когда-либо встречала. Вы умеете все: и машину водить, и
танцевать, и невероятные истории рассказывать. У троих из нас имеется в
общей сложности восемь или девять честно заработанных ученых степеней... у
тети Хильды степени нет, но она ходячая энциклопедия, потому что у нее
ненасытная любознательность и невиданная память. Мы с ней машины для
рожания, а вы нет - но двое мужчин могут оплодотворить пятьдесят женщин -
или пятьсот. В общем, все мы четверо не равны между собой во всех мыслимых
отношениях. Кроме одного. В одном отношении, первостепенно важном, мы
равны.
Мы первопоселенцы.
Мужчины одни, сами по себе, не бывают первопоселенцами. Это просто
невозможно. Матери-первопоселенки делят с отцами-первопоселенцами
опасности и рожают от них детей. Дети рождались на борту "Мэйфлауэра"
["Мэйфлауэр" - корабль, доставивший на американский континент первых
британских колонистов в XVI в.], множество детей родилось в колымагах при
освоении Дикого Запада - и множество умерло. Женщины не оставались дома:
они шли с мужчинами. Зебадия, я не прошу, чтобы меня взяли в эти следующие
десять вселенных...
- Мне показалось, как раз просишь.
- Вы плохо слушали, сэр. Мне хотелось бы обследовать все пятнадцать.
Это пожелание, но не требование. А требую я одного: всюду быть с тобой.
Сегодня и до конца жизни. Если только ты меня не прогонишь, не скажешь,
что я тебе больше не нужна. Я высказалась.
- Да уж, ты высказалась, милая. Хильда?
Одно из двух, Шельма. Чего ты хочешь? Да все равно: любая новая
вселенная будет чужой. Но Дити выработала линию партии: я не хотела в
уклонисты - и потому незамедлительно ответила:
- Присоединяюсь к Дити в каждом слове.
- Джейк? Возвращаюсь к своему первоначальному вопросу: имеем ли мы
право ставить наших жен в условия, которые мы даже не в состоянии
вообразить?
- Зеб, ты ведь сам убедил меня, что будет благоразумно обследовать
сначала те вселенные, куда попадают вращением, а потом уже заниматься
теми, что достигаются смещением.
- Верно. Но это было до того, как мы обследовали пять из них.
- По-моему, ситуация не изменилась. Опасность, которую можно
вообразить, не обязательно меньше чем невообразимая: она может быть и
больше. Наша родная планета была далека от совершенства и до того, как мы
схлестнулись с тварями. Нет нужды перечислять ее недостатки: мы все знаем,
что четыре апокалипсических всадника вот-вот появятся. Но я вполне могу
представить себе очень близкий аналог нашей родной планеты, который будет
гораздо хуже Земли-ноль, даже если там не окажется ни единого экземпляра
тварей в черных шляпах.
- Продолжай.
- Например, Земля, на которой Гитлер получил атомное оружие, а мы
нет. Не думаю, чтобы твари были опаснее эсэсовцев. Садизм некоторых людей
- не обязательно штурмовиков: садисты попадаются в любой стране, не
исключая и Соединенные Штаты - внушает мне больший страх, чем любое
чудовище.
- А мне нет! - выпалила Дити.
- Но, дорогая моя, у нас же нет никаких свидетельств того, что эти
твари жестоки. Мы помешали им: они попробовали нас убить. Но мучить они не
пробовали. Это совсем разные вещи.
- Может, и разные, папа, но я их боюсь. Уверена, они не отказались бы
помучить нас, если бы могли.
- Дорогая моя дочь, это незрелые рассуждения. Сколько тебе лет?
- Что? Папа, кому же это знать, как не тебе?
- Я просто хотел напомнить тебе твои собственные слова: у тебя меньше
жизненного опыта, чем у остальных. Я был гораздо старше, чем ты сейчас,
когда меня отучили так рассуждать. Это Джейн меня отучила, твоя мать. Что,
Хильда?
- Джейкоб советует тебе не судить о книге по ее обложке, - сказала я.
- Я тоже научилась этому у Джейн, как Джейкоб хорошо знает. Внешний вид
существа ничего не говорит о степени его склонности к садизму.
- Хочет ли кто-нибудь что-либо добавить? - спросил Джейкоб. -
Поскольку получается, что мне пока не разрешают уйти в отставку, я обязан
принять решение и отдать приказ. Мы завершим намеченные вращения. -
Джейкоб громко прокашлялся, взглянул на Дити. - В те часы, что мне
осталось мучиться в командирском кресле, по удачному выражению Зеба, я
попытаюсь отдавать приказы корректно... Но если это мне не удастся, прошу
