Роберт ХАЙНЛАЙН
ЧИСЛО ЗВЕРЯ
1. "...ЛУЧШЕ ВСТУПИТЬ В БРАК, НЕЖЕЛИ РАЗЖИГАТЬСЯ". САВЛ ИЗ ТАРСА:
- Он Сумасшедший Ученый, а я его Красавица Дочь.
Так она прямо и сказала. Самый древний из штампов ранней научной
фантастики. Откуда бы ей, в ее-то возрасте, знать раннюю фантастику?
Когда кто-нибудь говорит глупость, лучше всего сделать вид, что ты
ничего не слышал. Я продолжал танцевать и между делом поглядывал вниз, в
глубокий вырез ее вечернего платья. Там все было как надо. Все явно
натуральное, не резиновое.
Танцевала она хорошо. По нынешним временам девушки, даже специально
учившиеся бальным танцам, так и норовят обвиться у тебя вокруг шеи, чтобы
ты катал их на себе по залу. Эта передвигалась целиком на собственных
ногах, держалась близко, но не прижималась, и понимала, куда я сейчас
поведу ее в вальсе, за долю секунды до того, как я начинал движение.
Идеальная партнерша - пока не заговорит.
- Ну так что? - не пожелала она молчать.
Мой дед с отцовской стороны, препротивный старый реакционер -
феминистки его линчевали бы, - часто повторял: "Зебадия, наша ошибка не в
том, что мы их обули и обучили грамоте. Чего ни в коем случае нельзя было
делать - так это учить их говорить!"
Легким направляющим движением я дал ей понять, что ей следует сделать
сольный поворот; она выполнила требуемую фигуру и вернулась в мои объятия,
строго выдержав ритм. Я повнимательнее рассмотрел ее руки и уголки глаз.
Да, она действительно была молода - минимум восемнадцать
(несовершеннолетних Хильда Корнерс к себе на вечеринки не приглашала),
максимум двадцать пять, в первом приближении двадцать два. Но танцевала
она так, как умело только поколение ее бабушек.
- Ну так что? - повторила она, теперь уже более настойчиво.
На сей раз я не стал пытаться скрыть направление своего взгляда.
- Скажите, это они от природы держатся так горизонтально? Или у вас
там невидимый лифчик? Нетрудно быть единственной опорой таких двойняшек?
Она посмотрела вниз, потом вверх, губы ее расплылись в улыбке:
- Да. Торчат. Но вообще-то вы нахал, наглец, грубиян и пытаетесь уйти
от темы.
- Кто пытается? Я пытаюсь уйти от темы? По-моему, это вы на мой
бесхитростный вопрос ответили двусмысленной литературщиной.
- Ничего не двусмысленной! Я ответила четко и ясно.
- Весьма двусмысленной, - повторил я. - Вы употребили слова
"сумасшедший", "ученый", "красавица" и "дочь". Первое слово имеет
несколько разных значений, все остальные - предполагают субъективные
суждения. В итоге семантическое содержание сводится к нулю.
Она не разозлилась - скорее задумалась.
- Некоторые варианты к папе неприложимы... хотя я действительно
употребила слово "сумасшедший", имея в виду его разные значения. Я,
пожалуй, согласна, что "ученый" и "красавица" содержат субъективные
характеристики, но при чем тут "дочь"? Вы же не сомневаетесь, какого я
пола? А если сомневаетесь, то хватит ли у вас квалификации, чтобы
обследовать мою двадцать третью пару хромосом? При нынешних успехах
транссексуальной хирургии никакие менее радикальные методы проверки вас,
полагаю, не устроят.
- Я предпочел бы контрольный эксперимент в полевых условиях.
- Как, прямо в зале?
- Зачем же? В кустах за бассейном. Квалификации у меня достаточно как
для лабораторных условий, так и для полевых. Но когда я говорил о
субъективности символа "дочь", я имел в виду отнюдь не пол, это как раз
поддается верификации с помощью объективных данных. Хотя, собственно, к
чему верификация, если данные столь выдающиеся?
- Не такие уж они и выдающиеся, всего девяносто пять сантиметров в
окружности! Совсем немного для моего роста. Сто семьдесят босиком, сто
восемьдесят на этих каблуках. Просто у меня совершенно осиная талия: сорок
восемь сантиметров, и это при том, что вешу я пятьдесят девять кило.
- И зубы у вас не вставные, и перхоти у вас нет. Успокойтесь, Ди-Ди,
я вовсе не хотел поколебать вашу уверенность в себе.
Что я не отказался бы поколебать, так это ее выпуклости,
действительно выдающиеся во всех отношениях. К этим предметам у меня
пристрастие с младенчества, мне еще шести не было, а я уже это осознал -
шести месяцев, разумеется.
- Но символ "дочь", - продолжал я, - предполагает не одно, а два
утверждения. Одно, насчет пола, объективно верифицируемое, а другое
субъективное, даже если его высказывает судебно-медицинский
генетогематолог.
- Бог ты мой, ну и словечки же вы знаете, мистер. То есть, простите,
доктор.
- Именно мистер. В этом университете нет никакого смысла титуловать
человека доктором, тут у каждого докторская степень. Даже у меня: Д.Ф.
Знаете, что это значит?
- Кто же этого не знает. Я тоже доктор философии. "Доработался,
фанатик".
Я быстренько переоценил ее возраст, приняв в качестве второго
приближения двадцать шесть.
- В какой же области вы заработали степень? Физвоспитание, что ли? [в
англоязычных странах ученая степень "доктор философии", не обязательно
связана со специализацией в области философской науки]
- Мистер доктор, вы мне все подпускаете шпильки. Так вот, уймитесь.
Студенткой я специализировалась по двум предметам: один был действительно
физвоспитание, и я получила право его преподавать - на тот случай, если
понадобится работа. Но по-настоящему я занималась математикой, что и
продолжала делать в аспирантуре.
- А я-то думал, что Ди-Ди означает Doctor of divinity.
- Доктор богословия?
- Или божественный доктор, если хотите.
- Да ну вас к черту! Мое прозвище - это попросту мои инициалы: Д.Т.,
Ди-Ти. Или Дити. Официально я именуюсь доктор Д.Т.Берроуз - доктор, потому
что мистером я быть не могу, а миз [наряду с традиционными обращениями
"мисс" (для незамужних женщин) и "миссис" (для замужних) в современном
английском языке существует обращение "миз", не содержащее указаний на
семейное положение] или мисс - не желаю. Вот что, мистер: считается, что я
должна поразить вас своей ослепительной красотой, а затем околдовать
обаянием женственности, но, я смотрю, это не очень получается. Попробуем с
другого конца. Расскажите-ка мне, до чего вы там "доработались, фанатик".
- Дайте припомнить. Чем же я занимался-то? Отливкой блесен? Или
плетением корзинок? Знаете, это была одна из тех междисциплинарных тем, в
которых ни один ученый совет ничего не понимает, так что в конце концов
диссертацию просто взвешивают на весах, и все. Кажется, у меня где-то
завалялся экземпляр надо будет посмотреть, что там написано на титульном
листе.
- Не трудитесь. Ваша диссертация называется "Некоторые импликации
шестимерного неньютонова континуума". Папа хочет ее с вами обсудить.
Я остановился, перестав вальсировать.
- Вот это да! Может, ему все-таки лучше поговорить не со мной, а с
тем, кто действительно это написал?
- Не врите. Я видела, вы моргнули. Все, попались ко мне на крючок.
Папа хочет побеседовать с вами о нашей диссертации, а потом предложить вам
работу.
- Работу? Ну уж нет! Считайте, что я сорвался с крючка.
- Ах ты, боже мой! Папа действительно обезумеет от досады. Ну
пожалуйста, а? Умоляю вас, сэр!
- Вы сказали, что имели в виду различные смыслы слова "сумасшедший".
Я что-то не совсем понял...
- А... Папа у меня слегка обезумевший, в смысле сердитый, потому что
коллеги не принимают его всерьез. А также обезумевший в смысле полоумный -
то есть это коллеги так считают. Они говорят, что его работы - сплошная
бессмыслица.
- А они не бессмыслица?
- Я не настолько сильный математик, сэр. Я по большей части вожусь с
программами. Куда мне до n-мерных пространств!
Высказывать свое мнение на этот счет мне, к счастью, не пришлось:
зазвучало "Голубое танго". Если вы умеете танцевать танго, то вам не до
разговоров.
Дити умела. Прошла целая вечность чувственного блаженства, пока,
строго с последним аккордом, я наконец не вернул ее в исходную позицию. На
мой неловкий поклон она ответила глубоким реверансом.
- Благодарю вас, сэр.
- Уф! После такого танго партнерам полагается пожениться.
- Давайте. Я сейчас найду хозяйку дома и скажу папе. Встречаемся
через пять минут. Где? У главного входа или у бокового?
Сказано все это было с выражением тихого счастья.
- Да вы что, Дити? - сказал я. - Вы действительно решили выйти замуж
за меня? Мы же с вами совершенно незнакомы.
Ее лицо, оставаясь невозмутимым, как бы погасло - и еще у нее
опустились сосочки. Она спокойно ответила:
- После этого танго уже нельзя сказать, что мы совершенно незнакомы.
Я поняла ваши слова так, что вы предлагаете мне... что вы хотите на мне
жениться. Я ошиблась?
Мой мозг лихорадочно заработал, перебирая прошедшие годы, как это
бывает, говорят, с утопающими, перед глазами которых проходит вся прожитая
жизнь (а откуда, собственно, известно, что у них там проходит перед
глазами?): тот дождливый денек, когда старшая сестра моего приятеля
приобщила меня к тайнам; то странное ощущение, которое я испытал, когда
незнакомая девушка впервые принялась строить мне глазки; то
двенадцатимесячное сожительство по контракту, когда вначале мы были без
памяти, а к концу нам было без разницы; все те бесчисленные события,
которые привели меня к твердому решению не жениться ни за что и никогда.
Я ответил немедленно:
- Вы поняли мои слова правильно. Я сделал вам предложение - в том
самом, старомодном значении этого слова. Я действительно хотел бы стать
вашим мужем. Но вам-то это зачем? Я не подарок.
Она набрала полную грудь воздуху, ткань платья натянулась, и - хвала
Аллаху! - сосочки снова вздернулись.
- Сэр, вы именно подарок - тот, который мне велели доставить, и,
когда вы сказали, что нам полагалось бы пожениться - ясно было, конечно,
что это всего лишь красивое словцо, но я вдруг почувствовала себя такой
счастливой: оказывается, этот-то способ доставить вас мне и нужен! - Она
запнулась. - Впрочем, не буду ловить человека на слове и злоупотреблять
его благородством. Если хотите, пойдемте в эти ваши кусты. И можете не
жениться. Только вот что, - решительно заявила она, - в уплату за то, что
вы меня трахнете, - вы поговорите с моим отцом и позволите ему кое-что вам
показать.
- Дити, вы дура. Вы же там испортите это прелестное платье.
- Ну и подумаешь! В конце концов, я могу его снять. Возьму и сниму.
Тем более что под ним ничего нет.
- Под ним ой-ой-ой что есть!
На это она улыбнулась, но тут же снова нахмурилась.
- Благодарю вас. Ну что, пошли в кусты?
- Да погодите вы! Я сейчас, кажется, поступлю как порядочный человек,
а потом буду жалеть об этом всю жизнь. Дити, вы ошиблись. Ваш отец хочет
говорить вовсе не со мной. Я ничего не понимаю в n-мерной геометрии.
(Откуда у меня эти приступы честности? Вроде бы я ничем не заслужил такой
напасти.)
- Папа считает, что понимаете, этого достаточно. Ну, пошли, пошли. Я
хочу поскорее увезти папу отсюда, пока он не надавал кому-нибудь по морде.
- Не торопитесь. Я не просил вас ерзать со мной на травке, я сказал,
что хочу на вас жениться - но при этом мне хотелось бы знать, почему вы
хотите за меня замуж. Вы мне сказали, что от меня нужно вашему отцу. Но я
не собираюсь жениться на вашем отце, он не в моем вкусе. Вы-то сами что
думаете, Дити? Или тогда оставим этот разговор. (Интересно, я мазохист,
да? Там за кустами есть пляжный лежак.)
